Interpretation of the risks and threats in the party ideology (The example of Russian parliamentary parties)

⇐ ПредыдущаяСтр 13 из 22Следующая ⇒

Abstract. This article explores the specific risks and threats articulated by the Russian parliamentary parties in the program rhetoric. Risks and threats are considered to be multifunctional complexes ideological. The article notes that the appeal to the risks and threats is a traditional tool of party ideological creativity. We consider the specificity of the risks and threats of Russian parliamentary parties, as well as their dynamics from 2012 to the present. The article also notes that in the context of the restriction of competition ideological party ideology show a tendency towards convergence of its ideological positions.

Keywords: risk society, party ideology, party rhetoric, risks, challenges and threats.

В современной социальной науке понятие риска уже давно стало одним из ключевых, оно характеризует способ функционирования современного общества, причины и траектории его трансформации. При этом четких дефиниций для этого понятия нет. Классики социологии риска У.Бек [Бек, 2000], Э.Гидденс [Гидденс, 1994] описывают, прежде всего, условия возникновения общества риска, его специфику и изменение системы отношений между властью и гражданским обществом в нем. У авторов риск предстает результатом процесса модернизации, выступая сложным, слабоуправляемым, подвижным явлением. Н.Луман, [Луман, 1994] изучая онтологические основания риска, также не предлагает его определения[40]. Обе традиции, как отмечает Гришаев В.В., «не столько объясняют риск, сколько дают возможность избежать ущерба» [Гришаев, 2002].

Между тем, понятие риска и другие категории, описывающие остро-проблематичные социальные ситуации и их потенциальные негативные возможности (угрозы, вызовы, опасности, катастрофы и т.д.), активно используются не только в научном, но и в общественно-политическом дискурсе и становятся важной частью риторики субъектов политического действия – политиков, властных институтов, структур гражданского общества, контрэлит, медиа, политический партий.

Об особой связи между политической сферой и пространством рисков писали еще классики общества риска. Так, У.Бек описывает политизацию социальной реальности в обществе риска и расширение пространства политического, когда «локальные» проблемы и конфликты приобретают политическое измерение – как, например, защита окружающей среды, экологическая проблематика, поддержка определенного жизненного стиля и т.д. Э.Гидденс отмечает значимый статус политики как сферы управления, постоянно соотносящей решения с их последствиями, в мире, в котором риски приходят на смену предопределенности. Политическая сфера, по мнению Гидденса, была первой общественной структурой, которая стремилась рационализировать понятие риска, интегрировать знание о нем и его последствиях в конкретные практики управления. В терминологии Гидденса политика выступает сферой «колонизации будущего», которая возможна при упорядочивании и организации рисков. Об этой же специфике политического говорил и Н.Луман: «…расширение пространства для принятия решений — долговременный тренд общественного развития — ведет к рационалистическим требованиям в сфере риска. Теперь речь идет уже не о специальных ситуациях, как в случае мореплавателей или грибников, - риском в значительной мере охватывается вся повседневная жизнь людей, которых снабжают информацией массмедиа» [Луман, 1994, с. 142]. Необходимость селекции, отбора и наименования рисков раскрывает широкие возможности, и даже диктует необходимость их превращения в социальный конструкт. Как отмечал Н.Луман, «В этих условиях для социологов естественно признать сам риск социальной конструкцией и пытаться выяснить факторы, влияющие на эту конструкцию» [там же, с. 138].

Интерпретация риска как конструкта связана, в том числе, с ролью экспертизы в идентификации и обосновании риска. Говоря о специфике рисков современного общества как невидимых и неосязаемых, У.Бек отмечает повышение роли экспертов, способных диагностировать риск. Н.Луман, продлевая эту логику, интерпретирует экспертизу как политический инструмент: эксперт, задавая параметры риска (его глубину, остроту и характер последствий), выступает субъектом принятия решения, принимая на себя ответственность за работу с рисками, задавая объем своих полномочий: «В случае организованного решения устанавливаются сферы компетенций и тем самым возможности влияния, вплоть до официальных каналов влияния» [Луман, 1994, с. 147].

Задавая параметры рисков, эксперты формируют пространство лояльности среди неспециалистов и таким образом формируют поддержку своих инициатив. Риски и угрозы делают людей уязвимыми перед лицом субъектов конструирования, снижая уровень рефлексии и критического восприятия. Как отмечает С.Жижек, «человеческое ощущение крайних обстоятельств опосредовано, даже сверхдетерминировано, ясными политическими соображениями» [Жижек, 2010, с.17]. Общественное согласие и консенсус по поводу рисков выступают, таким образом, мощным механизмом общественной мобилизации.

Активное использование рисков и угроз в политике объясняется и многими другими инструментальными возможностями, которыми они обладают. Например, это эффективное средство упрощения социальной реальности, ее сведения к наглядным и эмоциональным формулам. Эту функцию рисков и угроз убедительно исследует Д. Горин в статье «Навязанная (без)опасность»: «Если система мысли основывается на упрощении реальности… то уязвимость и внутренняя противоречивость такой системы мысли требуют компенсации. Эта компенсация находит свое выражение в постулировании многочисленных опасностей, навязывание которых позволяет перевести внутренние противоречия во внешние» [Горин, 2013, с. 140]. Таким образом, риски и угрозы как социальные конструкты являются эффективным политическим инструментом.

В нашей статье мы исследуем, как политические партии, будучи субъектами идеологического творчества, используют понятие рисков и угроз, какими смыслами их наполняют, другими словами – в чем суть социального конструирования рисков и угроз, которое осуществляют партии.

* * *

Роль российских партий в формировании политических смыслов и значений ограничена многими факторами. Например, их невысоким статусом как в политическом пространстве, так и в общественной сфере. Однако мы исходим из того, что партии – устойчивый политический институт, каждая из них обладает своим электоратом. Кроме того, в периоды обострения социальных конфликтов усиливается общественный запрос на новые идеи и на политические партии как субъекты их производства.

Целью нашего исследования является анализ специфики рисков и угроз в риторике российских парламентских политических партий, а также их динамики за период с 2012 г. по настоящее время. Мы остановились на парламентских партиях в связи с тем, что они обладают б о льшими возможностями формировать (поддерживать, транслировать) политическую повестку.

Партийную риторику мы понимаем в традиции теории рационального выбора, заложенной В.Райкером, как «выбор партиями декларируемых в предвыборных программах проблем и способов их артикуляции» [Riker, 1996, p. 172]. Данное определение вполне применимо не только к предвыборным программам, но и к любым другим видам партийных текстов. В нашем исследовании партийные предвыборные программы мы не рассматривали по двум причинам. Во-первых, для целей нашего анализа они малоинформативны: в них, как правило, доминирует тактический уровень партийной идеологии и превалирует социально-политический контекст конкретной предвыборной ситуации, а вызовам и угрозам внимания уделяется мало. Во-вторых, мы исследуем период, который начинается после парламентских выборов 2011 г. и заканчивается накануне выборов 2016 г. Кроме того, сравнение предвыборных программ не дает достаточной информации для выделения идеологической динамики партий.

2012 г. был выбран в качестве точки отсчета как во многом переломный момент – как год окончания предвыборных кампаний (парламентской и президентской), которые проходили в напряженном контексте экономического кризиса 2008-2009 гг. и усиления гражданской активности, массовых социально-политических выступлений. С другой стороны, уже в следующем году существенно изменяется внешне- и внутриполитический контекст: кризис на Украине, последующее присоединение Крыма, изменения в сфере международных отношений. В течение изучаемого периода заметно трансформировались общественные настроения.

Источники нашего исследования – партийные газеты («ЛДПР», «Справедливая Россия», «Правда», выходят раз в месяц), а в случае с «Единой Россией», у которой нет периодического издания, - материалы официального сайта. Тексты выбирались по ключевым словам: риски, угрозы, вызовы, опасности, катастрофа, враг. Детальный анализ значений данных понятий мы не проводили, так как для нас было важно, что они обозначают экстраординарную ситуацию, отклонение от обыденной реальности (именно поэтому мы не включили в поле анализа слова «проблемы», «конфликты», «противоречия» в силу их рутинности для социально-политической практики). Также нас интересовало, какие смыслы сами партии вкладывают в рассматриваемые понятия. Однако выяснилось, что значимой специфики нет, в большинстве случаев эти понятия используются партиями в качестве синонимов и обозначают проблемную ситуацию, реально или потенциально чреватую негативными социально-политическими последствиями. Поэтому при интерпретации результатов исследования мы также будем использовать эти слова как синонимы.

При анализе учитывался контекст словоупотребления. Во-первых, отсекались случаи «нецелевого» для нас использования (например, вызов врача на дом), а во-вторых, рассматривался только современный период, риски, вызовы и угрозы, имеющие отношение к прошлому страны (Первая мировая и Великая отечественная война, холодная война и т.д.), также не включались в анализ.

На начальном этапе исследования мы подсчитали частотность словоупотребления.

Таблица 1

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒