Основания версий анализа дискурсов

⇐ ПредыдущаяСтр 21 из 22Следующая ⇒

Постструктуралистский дискурс-анализ основывается на постструктуралистской политической теории. Современные представители этого направления значительно отходят от истоков, следуя от интуиции и самовыражения к науке, в большей степени опираются на критическую теорию Ю. Хабермаса, чем на метод деконструкции Ж. Деррида, и по ряду позиций сближаются с представителями критического дискурс-анализа.

Современная версия ПДА опирается на два утверждения Ж.Деррида: 1)все в этом мире имеет свою структуру, но при этом не все систематизировано; 2) ничто не остается неизменным, поэтому не может быть зафиксировано и его значение. На основе этих утверждений Г. Готтвейсделает вывод о том, что базовая концептуализация мира имеет важное значение для политического анализа, потому что он не может отказаться от фиксированного, заранее заданного и стабильного представления реальности (политики, экономики, общества, природы), но необходимо принять во внимание тот факт, что социальные, политические и природные феномены и их значения постоянно изменяются в разных направлениях [Gottweis, 2003, p. 247-249]. ПДА исследует деятельность социальных практик внутри дискурса.

Основным методом КДА выступает нормативная и эксплицитная критика. Нормативная критика позволяет определить, в какой степени существующая реальность совпадает с ценностями, принятыми в качестве основополагающих в обществе. Эксплицитная критика стремится объяснить существующую реальность, например, показывая результаты деятельности структур, механизмов или сил, направленных на анализ существующей ситуации. КДА, с одной стороны, переносит критическую традицию из социологического анализа в языковые исследования, с другой – способствует смешению фокуса критического социального анализа на сам дискурс и отношения между дискурсом и социальными элементами, такими как власть, идеология, институты, социальная идентичность и т.д. [Fairclough, 2013, p. 178-179].

Культуральная политэкономия и культурологический подход – сравнительно новые подходы, возникшие в последние десятилетие в процессе научных дебатов с КДА.

Культуральная политэкономия представляет собой постдисциплинарный подход, который исходит из необходимости поворота в сторону «культуры» в изучении политики и экономики. Под культурой в данном случае понимается дискурс и его семиотические аспекты. Этот подход был разработан Б. Джессопом для анализа капиталистической общественно-экономической формации с использованием методов критического семиотического анализа и критической политэкономии [Jessop, 2004, p. 159]. Культурная политэкономия опирается на КДА, ПДА и теорию марксизма. Она, как и КДА, берет свое начало в критической науке, перенимая определение дискурса Н. Фэркло, и объединяет методы критической лингвистики, критической политэкономии и теории культурного материализма для анализа механизмов эволюции семиотических и внесемиотических элементов капиталистических общественно-экономических формаций. Однако определение семиозиса и его роли в структурации общественных отношений составляет основное различие между подходами [Jessop, 2004, p. 159-161]. Для Б. Джессопа семиозис является одним из инструментов понижения комплексности и структурации, существующей наряду с действенностью, технологиями, включающими в себя различные социальные практики, опосредованные с помощью конкретных инструментов (направляющие социальное действие– классификации, регистрации, учети т.д.) [Jessop, 2006, p. 336–356]. С точки зрения КДА структурация социальных интеракций не является в подлинном смысле внешней по отношению к семиозису: действенность, технологии и структурация сами носят семиотический характер. Это отражено в возможности операционализации дискурса. Более того, сам процесс принятия и внедрения дискурса может принимать семиотические формы. Так, дискурс современного менеджмента (например, дискурс «нового государственного управления», затрагивающий такие сферы общественной жизни, как образование и здравоохранение) может быть принят в качестве процедуры управления, включающей новые способы взаимодействия между управляющими и служащими, или он может быть внедрен как способ идентификации, который на семиотическом уровне содержит новые стили управления [Fairclough, 2013, p. 184-185]. Из постструктурализма культуральная политэкономия наследует представления об иерархичности дискурсивной структуры. Этот подход исследует конститутивную роль семиозиса для функционирования политических и экономических институтов и общества в целом [Sum, 2009, p. 184-185].

Культурологический подход представляет собой попытку разработать новую методологию анализа дискурсов, которая бы учитывала их культурные и исторические особенности. Основателем и самым ярким представителем этого подхода является профессор Чжецзянского университета Ши Сю. Он обосновывает необходимость создания нового направления тем, что философская традиция незападных стран накладывает значительные ограничения на форму и содержание дискурса, которые не берутся во внимание уже существующими подходами [Shi-xu, 2012b, p. 93-97]. Стоит отметить, что несмотря на многочисленные отсылки к конфуцианским традициям, само название подхода автор заимствует из книги Р. Водак и М. Майера «Методы критического изучения дискурсов» («Methods of critical discourse studies» [Methods of critical discourse studies, 2015]), превращая его в культурологические исследования дискурсов (cultural discourse studies). Более того, сам исторический поворот и внимание к культурному контексту в значительной степени пересекаются с дискурсивно-историческим подходом Р. Водак. Методологическую базу Ши Сю перенимает из науки о коммуникации. Из этнографии речи Ши Сю берет положение Д. Хаймса о «коммуникативной компетенции», то есть умении использовать язык в социальном контексте. Интерес к культурному аспекту в дискурсе почерпнут в работах представителей критической межкультурной коммуникации, в первую очередь Т. Накаяма и Р. Халуалани [Nakayama, Halualani, 2010]. «Критический поворот» в рамках этого направления значительно отличается от взгляда КДА. Целью исследователя становится необходимость понять, как властные отношения возникают в историческом контексте внутри институтов, политических сил и социальных норм, которые часто являются незаметными, и как они ограничивают межкультурную коммуникацию [Collier, 2001, p. 1-2]. По мнению Дж. Мартина и Т. Накаямы, критическая перспектива позволяет анализировать влияние культуры в макроконтексте (историческом, социальном, политическом). Другими словами, культуру формируют исторические и политические реалии, и её теоретизирование происходит через властные отношения [Martine, Nakayama, 2000, p. 8].

Методы дескриптивного дискурс-анализа различаются по своим теоретическим основаниям. Первая группа методов опирается на структурную, порождающую, функциональную, социальную лингвистику, фонологию и морфологию и относится к качественным исследованиям, например, анализ политической метафоры [Будаев, Чудинов, 2006; Anderson, 2001]. Вторая группа опирается на достижения математики и информатики и связана с необходимостью обработки большого количества текста механизированным способом (например, контент-анализ). Однако это разделение носит условный характер. По мнению Т. ван Дейка, все дескриптивные методы имеют три общих свойства. Во-первых, их объединяет первичный интерес к содержанию дискурса. Во-вторых, они имеют инструментальный характер. Одной из целей анализа является получение данных об особенностях восприятия социальной реальности или каких-то социальных фактах. В-третьих, они позволяют сделать анализ более формальным, структурированным и наглядным [Dijk, 1985, p. 10].

Что понимается под дискурсом?

В разных подходах используются разные определения дискурса. В ПДА социальные практики рассматриваются как часть дискурса, в то время как другие подходы рассматривают дискурс и социальные практики как равноправные элементы политического процесса и фокус анализа направлен на изучение диалектических отношений между ними. Постструктуралисты расширяют понятие дискурса до «всеобъемлющей социальной категории». Он трактуется как способ артикуляции социальных практик, которые конструируют и воспроизводят значения и смыслы. Современные сторонники ПДА, к которым в первую очередь относятся Д. Ховарт, С. Григгс, Г. Готтвейс и Ф. Фишер, считают, что в дискурсе происходит слияние языка, действий и объектов, все они становятся его неразрывной частью.

В своих публикациях Д. Ховарт выделяет четыре основные черты дискурса. Первая из них представляет собой артикуляторную практику, которая и организует общественные отношения, и сама является их частью.

Вторая особенность дискурса состоит в его членении на смысловые элементы, каждый из которых приобретает смысл только внутри дискурсивной структуры [Howarth, 2009, p. 309-312]. Тут используется положение Ф. де Соссюра о том, что языковой знак имеет две стороны. Это означающее (significant), аккустический «облик» слова, его звуковая составляющая или иной носитель, например, знаки письменности, а также означаемое (signifie), смысловой компонент слова. Отношения знаков создают систему значимостей (valeurs), где различение внешних оболочек обозначающего принципу дифференциальных признаков соответствует различению означаемого [Saussure, 2011]. Д. Ховарат механически навязывает такую игру различительных признаков дискурсам. Они сводятся к системе означающих, не имеющих реального значения, в которой идентичность каждого элемента зависит от его отличия от других [Howarth, 2009, p. 311].

Третья особенность дискурса состоит в реляционном и формальном характере языка, распространенном на все означающие и осмысленные структуры и практики. Это не значит, что все представляет собой язык, однако все релевантные и артикуляторные комплексы могут быть представлены с помощью языковых характеристик. Такие институты, как государство или рынок, можно представить как системы, так или иначе отраженные в дискурсе, то есть частично фиксированные системы правил, нормы, ресурсы, методы и субъекты, которые связаны друг с другом определенным образом.

Четвертой особенностью вслед за Ж. Деррида Д. Ховарт считает принципиальную зависимость дискурса от других элементов и смысловую неразрешимость (structural undecidability). На основе этого он выделяет два ключевых аспекта в теории дискурса: дискурсивное и дискурс. Дискурсивное представляет собой онтологическую категорию, т.е. ясные, четкие предпосылки для нашего понимания конкретных объектов и социальных отношений, в результате чего каждый предмет или любой символический порядок приобретает смысл, то есть находится в области существенных различий и сходств. Но, в равной степени этот подход, следуя теориям М. Хайдеггера и Ж. Деррида, означает, что знаки как элементы языка являются неполными и, таким образом, становятся принципиально зависимыми от других знаков и социальных и политических условий, в которых они используются.

Концепция дискурса, напротив, относится к конкретным системам осмысленных или артикуляционных практик. В этом смысле тэтчеризм в Великобритании или разные формы апартеида в ЮАР являются дискурсами. Это конечные и завершенные конструкции, представляющие собой элементы политической системы и предназначенные для создания социальных антагонизмов и политических границ. Таким образом, дискурс всегда включает в себя различные формы осуществления власти и дискриминации. Это означает, что каждая дискурсивная структура неравномерна и построена по принципу иерархии [Howarth, 2009, p. 309-335].

Критический дискурс-анализ, дискурсивно-исторический подход и культуральная политэкономия рассматривают дискурс как устный и письменный текст в его взаимодействии с контекстом. В представлении Н. Фэркло понятие дискурса трояко. Во-первых, он служит способом придания смысла любым элементам социального процесса. Во-вторых, под ним понимают язык, связанный с конкретной сферой или практикой (например, «политический дискурс). В-третьих, с помощью дискурса происходит толкование аспектов существующей реальности, связанных с определенной точкой зрения (например, «неолиберальный дискурс глобализации»). Для первого, наиболее общего и абстрактного понимания, Н. Фэркло использует понятие семиозис. Это позволяет сказать, что дискурс-анализ имеет дело с различными семиотическими моделями (визуальными имиджами, языком тела и т.д.). Семиозис рассматривается как элемент социального процесса (форма социальной практики), диалектически свезённый с другими, усваивающими его, но не сводящимися к нему [Fairclough, 2013; Methods of critical discourse analisys, 2001, p. 63-67].

Социальный процесс в рамках этого подхода представляет собой взаимодействие трех уровней социальной реальности: структуры, практики и событий. В фокус анализа попадают диалектические отношения между структурами и событиями, а также между семиотическими и другими элементами. Семиозис соотносится с другими элементами дискурса тремя способами: аспекты действий, трактовка (представление) внешнего мира и утверждений идентичности. Им соответствуют три знаковые (дискурсивно-аналитические) категории: жанр, дискурс и стиль [Fairclough, 2013, p. 177-197].

Дискурс, происходящий в определенной социальной сфере, обладает двумя важными свойствами. Во-первых, он может быть реконтекстуализирован в другой сфере, так неолиберальный экономический дискурс, изначально возникший в академической и бизнес-среде, переместился в сферу политики и образования. Это явление носит амбивалентный характер: оно может рассматриваться и как «подчинение» одной из сфер, и как «присвоение» «чужого» дискурса за счет превращения его в один из принципов деятельности. Во-вторых, в определенных условиях дискурс может быть операционализирован, «введен в действие». Он может быть принят в качестве нового способа интеракции или идентификации, а может быть материализован для изменения организации пространства [Fairclough, 2013, p. 180].

Фокус внимания в КДА сконцентрирован на анализе диалектических отношений между семиотическими (или лингвистическими элементами, например, текст или язык сам по себе) и внесемиотическими (контекст, прагматическая перспектива и т.д.) аспектами дискурса. Другими словами, цель КДА заключается в изучении способов использования языка в социальном контексте [Fairclough, 2013; Wodak, 2001, p. 67-72].

Культуральная политэкономия опирается на Н. Фэркло и определяет дискурс как способ придания смысла социальной реальности. Как и сторонники КДА, Б. Джессоп утверждает, что дискурс находится в диалектических отношениях с другими элементами (агентами, технологиями и структурацией), однако для представителей критического анализа перечисленные Б. Джессопом элементы социальной реальности носят частично семиотический характер, в то время как в культуральнойполиткономии они являются полностьювнесемиотическими и равными семиозису [Fairclough, 2013, p. 195].

В рамках культурологического подхода дискурс определяется как помещенный в определенный контекст коммуникативный акт, в процессе которого люди осуществляют интеракцию с помощью символов, в первую очередь лингвистических, используемых в соответствии с историческим и культурным контекстами. Дискурс становится синонимом коммуникации. Предложенная модель дискурса во многом напоминает линейную модель коммуникации и включает в себя: а) коммуникаторов, б) форму и содержание коммуникации (вербальные и невербальные действия акторов, устный и письменный текст, и т.д.), в) каналы коммуникации (язык, каналы передачи информации, время, обстановку и т.д.), г) цели и последствия, д) исторический контекст, е) (меж) культурную коммуникацию или (меж)культурный контекст (нормы и модели поведения, а также социальные отношения, влияющие на процесс коммуникации) [Shi-xu, 2015][76].

Для дескриптивного подхода дискурс – это форма языка, устный или письменный текст. Исследователя интересуют лингвистические особенности, языковые и грамматические конструкции, стиль, жанр, причины выбора тех или иных языковых средств. Так как фокус анализа направлен на сам текст, методы, связанные со структурным описанием дискурса, не учитывают его связь с контекстом [Dijk, 1985, p. 1 -11].

Методология анализа

ПДА, КДА и культуральная политэкономия являются проблемно-ориентированными подходами. ПДА и КДА основываются на проблематизации, при этом ПДА и культуральная политэкономия полностью исключают из сферы анализа отношения между проблемой и решением, являющиеся центральными с точки зрения КДА. Оба подхода в общих чертах осознают наличие данного вопроса (например, «воображаемые» модели Б. Джессопаассоциируются с конкретными кризисными ситуациями, проблематизация всегда ведет к принятию определенных решений), но сами отношения между проблемой и решением не являются предметом исследования [Fairclough, 2013, p. 177-197].

Термин проблематизация был введен Пауло Фрейрой, который определял ее как «стратегии развития критического сознания». Для М. Фуко и постструктуралистов проблематизация - это практика мышления, однако постановка проблем происходит не только в нашем сознании, но и в повседневной практике. На основе представлений М. Фуко о проблематизации С. Баччи сформировал подход к политическому анализу: «что является проблемой? ». Все политические инициативы представляют собой набор нормативных текстов, в которых излагаются варианты решения конкретной проблемы или проблем. Этот подход основывается на предположении: если мы говорим, что хотим что-то изменить, значит, мы считаем, что это «что-то» нуждается в изменении, а следовательно, представляется нам в качестве проблемы [Bacchi, 2012, p. 1–8].

Опираясь на критическую теорию Ю. Хабермаса, сторонники ПДА утверждают, что критическое объяснение призвано сделать явление более понятным с помощью интерпретации проблемы в процессе анализа. Для этого на стадии рассмотрения явления необходимо выдвинуть гипотезу, жизнеспособность которой будет проверяться с помощью эмпирических данных до тех пор, пока она не будет отражать реальные свойства объекта исследования [Howarth, Griggs, 2011, p. 222]. Д. Ховарт и С. Григгс сформулировали «первую аналитическую задачу» как проблематизирование различных проблематизаций проблемы на стадии рассмотрения, что позволит поставить перспективный исследовательский вопрос. Критика находит действительно существующую проблему в каком-то вопросе посредством оценки существующих проблематизаций и объяснения, почему различные политические акторы проблематизируют этот вопрос именно так. Это наводит на мысль о том, что критика является аналогом практического взаимодействия с проблемами в социальной жизни – это также представляет собой способ постановки проблемы, хотя и является «проблематизацией проблематизаций» на стадии разработки [Howarth, Griggs, 2012, p. 305–342].С точки зрения критицизма, проблематизация связывает негативную критику с позитивной: рассматривая причину возникающих затруднений как проблему и объясняя эти сложности влиянием проблемы, можно понять, что должно быть изменено и что нуждается в решении. Проблема – это одновременно и то, что объясняет возникновение затруднений, и то, что нуждается в решении [Howarth, Griggs, 2001, p. 305-342].

ПДА настаивает на аргументативном повороте в политическом анализе. Ссылаясь на теорию совещательной демократии Ю. Хабермаса, постструктуралисты рассматривают политику как дискурсивную борьбу за право определения того, что является проблемой, и формирования рамок ее интерпретации и восприятия обществом. Основной единицей анализа в этом подходе становятся аргументы, возникшие в процессе обсуждения. Задача исследователя – установить связь между эмпирическими данными, нормативными положениями, структурирующими социальную реальность, интерпретацией, контекстом и полученными выводами [Fischer, Gottweis, 2011, p. 429-430]. Фактически современные постструктуралисты объединяют дискурс-анализ и анализ политики в целом. Они рассматривают политический дискурс только в контексте совещательной демократии. Н. Фэркло отмечает, что такой подход к «аргументативному повороту» превращает любой политический дискурс в признак демократизации, что не соответствует действительности [Fairclough, 2013].

По мнению Н. Фэкло, КДА и культуральная политэкономия стремятся к критическому реализму, придерживающемуся совсем иной точки зрения на проблематизацию, нежели постструктуралисты, основывающиеся на «умеренном конструктивизме». Н. Фэркло в своем определении проблематизации ссылается на М. Фуко: принимая во внимание тот факт, что проблемы являются результатом проблематизации в нашем сознании и не определяются ситуацией или контекстом, проблематизация – это применение мыслительных операций по отношению к «трудностям», которые определяются ситуацией или контекстом (и существуют независимо от того, думаем ли мы о них). Несмотря на то что проблемы создаются в голове, «трудности», которые онипроблематизируют, возникают в результате материальных, физических, процессов [Fairclough, 2013, p. 177-197].

Важным следствием, разделяющим реалистов от позиции структуралистов, служит тот факт, что некоторые проблематизации отражают эти сложности лучше, чем другие, и поэтому существуют в обычной социальной практике так же, как и в критике. Проблематизация рассматривает проблему как причину «трудностей», и как ее частичное объяснение и оценку, которая оценивает утвержденные причины в качестве «проблем», потому что они ведут к негативным последствиям или результатам («трудностям») [Bacchi, 2012, p. 1–8]. При этом всегда сохраняется риск воспринимать проблематизацию как деятельность самих политических акторов.

КДА, в отличие от ПДА, проводит критический анализ не самой проблематизации как таковой, а целенаправленной деятельности акторов, частью которой она и является. Другими словами, КДА проводит критический анализ практической аргументации: высказываний за или против конкретных действий на основе определенной проблематизации существующего положения дел (в том числе точных целей и ценностей). Это не критический анализ (проблематизация) проблематизации сам по себе, а целенаправленная деятельность, в ходе которой и для которой происходит проблематизация, являющаяся еще и ее частью. Стоит отметить, что практическая аргументация, представленная Н. Фэркло и И. Фэркло, содержит нормативную оценку аргументации со стороны тех, кто в ней участвует, и тех, кто осуществляет критический анализ, который представляет собой набор критических вопросов, направленных на все элементы практической аргументации (их положение в тексте, выводы, к которым они приводят, и отношения между ними). Вариант КДА, представленный Н. Фэркло, изучает аргументацию уже совершенных действий. Ее анализ начинается с описания контекста действия и цели, поставленной в соответствии с ценностями. Текст показывает, в какой форме обсуждалась проблема, какие выдвигались доводы, как происходила оценка вариантов и как участники пришли к выбранной стратегии действий. В этом отношении аргументация, представленная в качестве монолога, равнозначна той, которая выдвигается в дискуссии с другими участниками. Критика может рассматриваться в качестве механизма, поддерживающего действия, направленные на преобразование любой части общественной жизни в определенном русле на основе причин, вытекающих из описания, оценки и объяснения этой части социальной реальности [Fairclough, Fairclough, 2012].

Хотя основное внимание в КДА также направлено на определение предмета исследования, он больше других подходов ориентирован на разработку универсальной методологии анализа. Среди его сторонников еще не сформировалось единого взгляда на методологию, однако стоит отметить последовательные попытки адаптации лингвистических методов, в частности функциональную лингвистику М. Холлидея и Дж. Мартина для политического анализа [Martinez, 2007, p. 125-140]. Н. Фэркло настаивает на том, что КДА является не столько самостоятельным аналитическим направлением, сколько методологией анализа, поэтому может быть использован как аналитический инструмент в рамках других подходов [Fairclough, 2013].

Культуральная политэкономия, как и ПДА, занимается не установлением связи между проблемой и решением, а выделением проблем из комплексной социальной реальности, при этом, в отличие от основных подходов к анализу дискурсов, сторонники этого подхода идут по пути не усложнения (проблематизации существующих проблематизаций), а упрощения существующей действительности. Б. Джессоп считает, что структурация мира слишком сложна для ее восприятия политическим акторами и рядовыми гражданами, поэтому им необходимы инструменты понижения комплексности и структурации существующей реальности, к которым относятся семиозис, действенность, технологии, включающие в себя различные социальные практики, опосредованные с помощью конкретных инструментов (классификация, регистрация, учет и так далее), которые могут направлять социальное действие и структурацию [Jessop, 2009, p. 336–356].

В рамках культуральной политэкономии внимание исследователя концентрируется на «умозрительных моделях» (вероятные модели развития экономики и политики). Б. Джессоп отмечает, что из всех возникающих, словесно оформленных, конкурентоспособных «воображаемых» вариантов, под влиянием различных факторов (интересы субъектов, особенности организаций и институтов, динамика экономики в целом) выбираются и реализуются лишь некоторые. Таким образом, «воображаемое» относится не только к семиотике как способ придания смысла окружающему миру, оно участвует в создании самого мира [Jessop, 2009, p. 336–356].

Культурологический подход к анализу дискурсов отрицает возможность наличия универсальной методологии, так как каждый политический дискурс имеет собственную культурную, историческую и лингвистическую традиции [Shi-xu, 2014, p. 2-10]. Наряду с дискурсом, вторым ключевым понятием в этом подходе становится культура. Под культурой Ши Сю понимает набор концепций, символов, ценностей, идентичностей, представлений, правил и моделей поведения. Она создается, поддерживается, оспаривается, трансформируется посредством человеческой коммуникации и через предметы материальной культуры [Shi-xu, 2015, р. 8]. В названии подхода автор стремится подчеркнуть важность анализа культурного контекста при исследовании дискурса. Он отмечает, что дискурсы дифференцированы на уровне культур и могут как взаимопроникать друг в друга, так и конкурировать.

В подходе содержится большое количество внутренних противоречий. Во-первых, он не учитывает связь дискурса с литературной традицией, в то время как в рамках КДА исследование начинается с определения жанра, дискурса и стиля. Это три основных способа, с помощью которых семиозис соотносится с другими элементами социальной практики [Fairclough, 2013, p. 179-180].

Во-вторых, Ши Сю выделяет три уровня культурного контекста, влияющего на дискурс: локальный, региональный и глобальный, однако остается открытым вопрос об определении границ культур и контекстов. С точки зрения представителей подхода, культурные границы не совпадают с границами государств и наций, не соответствуют гендерному и профессиональному делению. В то же время, наличие глобального культурного контекста означает и наличие глобальной культуры, однако в своих работах Ши Сю последовательно отрицает возможность существования единой культуры.

В-третьих, отрицается и такое свойство дискурса, как реконтекстуализация, хотя автор признает возможность дискурсов влиять друг на друга. В статье «Зачем нужен культурный подход к анализу дискурсов? О культурном сознании и критическом подходе к человеческому дискурсу» автор отмечает, что дискурс о правах человека в Китае является самодостаточным, уникальным явлением и находится в дихотомических отношениях с аналогичным американским и западноевропейским дискурсом [Shi-xu, 2012b, p. 494-497]. Такой подход полностью изменяет значение категории «права человека».

Неоднозначна и методологическая составляющая подхода. Его представители настаивают на невозможности разработки универсальной методологии, так как она не будет учитывать культурные и исторические особенности дискурса. Ши Сю подвергает резкой критике универсализм КДА, который не учитывает особенностей «дискурсов стран третьего мира» и насаждает гегемонию западноевропейской науки. Он утверждает необходимость изучения не только самого речевого акта, но и того, что не было сказано (сделано), как это было сказано или сделано, и к каким последствия привело. Это связано с дискурсивной традицией стран Азии, которая описывается конфуцианской формулой юанбуцзин и (язык не может выразить всей сути вещей). Выбор метода зависит от характера дискурса и конкретной исследовательской цели. Фактически нельзя говорить о культурологическом подходе как едином целом, поэтому Ши Сю называет его studies, т.е. исследования, объединяющие в себе подходы к анализу дискурсов разных стран, сам Ши Сю занимается разработкой методологии анализа китайского политического дискурса. Анализ направлен не на изучение отношений между проблемой и решением или между семиотическими и внесемиотическими элементами, а на исследовании определенной категории дискурса с помощью описания, объяснения, интерпретации и оценки дискурсивного акта.

Этот пункт сближает культурологический подход с ПДА. Во-первых, большую роль в анализе играет исследователь, который самостоятельно определяет цели, задачи и создает собственные методы. Во-вторых, знак (текст) обретает свое значение только в контексте (историческом и культурном). В качестве форм дискурса предстают вербальные и невербальные действия акторов в контексте социальных отношений.

В дескриптивном подходе речь идет в первую очередь о форме использования языка, поэтому здесь преобладают лингвистические методы интерпретации текстов. Методы морфологического (структурного) описанияпозволяют изучить дискурс на нескольких уровнях с точки зрения различных лингвистических единиц, паттернов и отношений между ними. Функциональный анализ дискурсаисследует его взаимоотношения с когнитивным, социальным и культурным контекстами. Герменевтика подчеркивает роль субъекта в интерпретации и включает в процесс анализа личный опыт и чувства исследователя. «Идеологический анализ» берет свое начало в теории марксизма и рассматривает дискурс как выражение классовых конфликтов, эксплуатации или властных отношенийв обществе, то есть дискурс интерпретируется как показатель интересов политических акторов. С одной стороны, он подчеркивает субъективный характер анализа дискурса, а с другой – объективный характер социальной реальности, в которой этот дискурс возникает. Социолингвистика исследует отношения между текстом и контекстом [Dijk, 1985, p. 1-11].

Политическая метафорология изучает, как, с одной стороны, возникновение метафор обусловлено подсознанием участников дискурса и опытом непосредственного взаимодействия человека с окружающей действительностью, с другой – какони воздействуют на сознание, побуждают к действиям и позволяют сконструировать новую реальность.В рамках этого направления метафора определяется как способ мышления, отражающий действительность через понятия и фреймы, относящиеся к другой области. На лингвистическом уровне происходит лишь языковое оформление ментальных процессов [Lakoff, Johnson, 2003]. Согласно когнитивной теории лингвистики, метафоризация связана с процессом взаимодействия двух когнитивных доменов - сферы-источника и сферы-мишени: «В результате метафорической проекции из сферы-источника в сферу-мишень сформировавшиеся в результате опыта взаимодействия человека с окружающим миром элементы сферы-источника структурируют менее понятную концептуальную сферу-мишень, что составляет сущность когнитивного потенциала метафоры» [Будаев, Чудинов, 2007, с. 23]. Дж. Лакофф и М. Джонсон считают, что любое высказывание, любой аргумент, особенно политический, как и язык в целом, метафорически структурированы. При этом метафоры всегда культурно детерминированы, поэтому одна и та же метафора может иметь разное значение в другой культуре [Lakoff, Johnson, 2003].

Количественные исследования в дескриптивном подходе представлены методом контент-анализа. Он исследует, как изменяются на протяжении времени категории качественного анализ (слова, предложения, стилистические фигуры) и существование взаимозависимости между ними и другими элементами дискурса через количественные методы, что позволяет обработать большие объемы текста [Johnston, 2002, p. 69]. Б. Берельсон определяет его как методику исследования, позволяющую дать объективное, систематическое, количественное описание контента коммуникации, например, появление конкретного слова в письменном тексте [Berelson, 1952, p. 18]. Для того чтобы выявить латентное содержание текста, исследователь использует методику кодирования. Код – это символ, позволяющий разбить слова на категории и провести их классификацию. Внутри самого контент-анализа существует множество методик, различающихся по типам кодирования и целям исследования [Семенова, Корсуновская, 2010]. Контент-анализ используется для исследований сообщений СМИ, газетных заголовков и выступлений политиков, интернет-контента и сближает дискурс-анализ и науку о коммуникации [Семенова, Корсуновская, 2010; Small, 2011].

К дескриптивным методам обращаются все остальные подходы. Н. Фэркло признает наличие интерпретационных целей дискурс-анализа. Более того, он выделяет два направления критики: нормативную и эксплицитную, или объяснительную. Задача первой - оценить, насколько существующая реальность соответствует политическому идеалу, принятому в обществе. Второй вид критики стремится не просто описать и оценить существующую реальность, но и объяснить, как те или иные структуры и механизмы, исследуемые в процессе анализа, влияют на политические процессы [Fairclogh, 2013].При этом КДА и культуральная политэкономия пользуются методологией идеологического анализа. Все три направления опираются на теорию марксизма и рассматривают дискурс (язык, текст, семиозис) как способ установления и смены режимов. Б. Джессоп использует термин критика господства (Herrschaftskritik) для объяснения социального и политического доминирования через семиотические и внесемиотические механизмы, которые ведут к выбору определенного варианта из целого спектра возможностей [Jessop, 2009]. Д. Ховарта и С. Григгса, как и других современных последователей ПДА, с дескриптивным анализом сближает стремление проанализировать политический дискурс и политическую аргументацию в русле делиберативной демократии. Они видят задачу критического анализа политики в оценке степени включенности акторов в политический процесс и в изучении антагонистических форм политического участия и неучастия, поэтому стремятся объяснить дискурс в политической логике [Howarth, Griggs, 2012]. Культурологический подход в большей степени стремится к дескриптивному подходу, так как зачастую пытается не проанализировать дискурс, а объяснить его особенности культурным и историческим контекстами. Одной из задач исследователя становится описание и объяснение дискурса в парадигме культуры конкретного общества [Shi-xu, 2012, p. 493]. Под культурой в данном случае Ши Сю понимает официальную идеологию [Wang, 2016, 451], при анализе дискурса прав человека в Китае онинтерпретирует категорию прав человека в русле господствующей в правящих кругах парадигмы.

Заключение

Постструктуралистский дискурс-анализ, критический дискурс-анализ, культуральная политэкономия и культурологический подход представляют четыре разных подхода к анализу дискурсов. Наиболее теоретически и методологически обоснованы ПДА и КДА. Культуральная политэкономия является скорее ответвлением от КДА. Несмотря на существующие методологические различия, она во многом повторяет основные положения критического дискурс-анализа, например, определение дискурса и единицы анализа.

⇐ Предыдущая 13 14 15 16 17 18 19 202122 Следующая ⇒