Пункт Охраны Порядка / Допрос свидетелей и эксперта

Порфирий Мамаразов.Самуил Генрихович, расскажите о своей последней встрече с Гаврюковым Стасиком.

Самуил Иванов.Как же, как же, знаю Гаврюкова Стасика, мужа Анжелы. У него свой бизнес. Гаврюков Стасик - директор фирмы по производству ректальных биостимуляторов для омоложения предстательной железы.

До того момента, как он обратился ко мне, я вам скажу, зубы его походили на дно фарфоровой пепельницы. И в этом определенно содержалась своя эстетика - поскольку и желто-коричневые тона сами по себе отнюдь не являются редкостью ни в природе, ни в мире искусства, такой цвет и по отношению к зубам можно счесть вполне естественным.

Но Стасик не проявлял склонности к тому, чтобы быть самодостаточным эстетом и потому предпочёл не искать красоту внутри себя, но сразу найти и обрести последнюю в кресле стоматолога за вполне приемлемую, хотя и приличную сумму.

Я ему говорил: молодой человек, вы хотите сразу и всё, но такого не бывает, чтоб сразу и всё. Это может обернуться неприятностями. Подождите, потерпите, подготовим ваши зубки, а затем из них сделаем песню. Но он не слушался меня! Он говорил: сделайте, доктор, за один раз.

И что я? Я сделал. Я знаю своё дело. Я очень хорошо знаю своё дело.

Окончательный штрих дантиста обозначил начало новой жизни для клиента и, отпуская Стасика, я напутствовал того ободряющими словами: " Ну вот, теперь у вас такие зубы, что они и вас самого переживут", на что Стасик охотно кивнул и радостно растянул губы, демонстрируя идеально ровный ряд, надраенных до лоска, белых, как клавиши рояля, зубов.

Порфирий Мамаразов.А что расскажете вы, Анжела?

Анжела Гаврюкова.После этого Стасик непрестанно и неустанно тренировал свою улыбку, не пропуская ни одного зеркала, а если зеркал поблизости не оказывалось, то использовал любую отражающую поверхность, даже такую, как боковое стекло автомобиля, особенно если при этом еще светило солнце.

Он не прочь был заглянуть и в зеркало заднего вида. Это было как раз сразу посещения Самуила Генриховича. Мы решили доехать до супермаркета, чтобы купить булочек и шиколаду. Он засмотрелся в зеркало заднего вида, и мы чуть не врезались из-за этого в трусящего мимо Бусыгина.

Через час он собрался на деловой бизнес-ланч, который устраивал журнал " Ведомости столицы", где ещё загодя заказал свой фотопортрет и рекламную статью.

- Теперь я вхож в эшелон элиты. – С удовлетворением заметил он перед зеркалом, повязывая галстук.

- Я восхищаюсь и горжусь тобой. – Воскликнула я.

- Скоро мы в самых модных журналах и твои портреты напечатаем. Ты же подумываешь о том, чтобы стать фотомоделью.

- Подумываю. – Не без кокетства ответила я.

- Ну, вот и хорошо. Скоро твое желание исполнится. Ладно, я поехал на утренник. Там познакомлюсь с нужными людьми и обо всем с ними договорюсь.

- Жду тебя.

Стасик браво вскинул голову, тряхнул прилаченным хохолком, сел в автомобиль и с визгом шин сорвался с места.

Порфирий Мамаразов (потирая висок). Да, было такое дело. Бусыгин тоже показывает, что вы в него чуть не врезались. А за час до этого у него было видение. Он так и выразился – " чудное видение". – Порфирий внимательно смотрит на Анжелу Гаврюкову. Та опускает глаза. – Ксаверий Бусыгин утверждает, что видел вас в окне голую. Стасик был еще тогда у Самуила генриховича. – Обращается к Вернону Клопову. – Как вы думаете, доктор, можно ли подобное видение трактовать как обман восприятия?

Герасим Клопов.Если принять во внимание последние разработки квантовой нейрофизиологии, которая утверждает, что реальность моделирует наш мозг, то, с учётом этих данных, конечно, можно утверждать, что Ксаверий Бусыгин пережил галлюциноз… даже если в это время Анжела Гаврюкова и была абсолютно голой.

Порфирий Мамаразов. Анжела, были ли вы в это время, когда на вас смотрел Бусыгин абсолютно голой?

Пауза

Ваши щёчки зарделись, Анжела. Следовательно, вы были голая?

Анжела Гаврюкова(начинает часто моргать и тихо отвечает). Была, Порфирий Петрович.

Порфирий Мамаразов (быстро). С какой целью?

Анжела Гаврюкова(отводит глаза в правый верхний угол). Я… я… хотела встретить Стасика во всём обнажённом величии своей красоты…

Порфирий Мамаразов.Что ж, похвально… Но продолжим по делу… Итак. На светофоре Стасик остановился, посмотрел в боковое стекло и улыбнулся. Однако, для меня было вопросом – кому он улыбнулся? Теперь же я сопоставил ваши свидетельства и понял, что улыбался Стасик никому иному, как самому себе.

Анжела Гаврюкова.Почему вы делаете такое заключение?

Самуилл Иванов.Да, молодой человек, почему?

Порфирий Мамаразов.Вы, Самуил Генрихович, подтвердили, что накануне Гаврюков Стасик отбеливал у вас зубы? Верно?

Самуил Иванов.Верно, подтвердил.

Порфирий Мамаразов. А с ваших слов, Анжела, получается, что Стасик Гаврюков был склонен любоваться своей улыбкой, всматриваясь в боковое стекло автомобиля. Так?

Анжела Гаврюкова.Так. Но, может, там была какая-нибудь девушка и…

Порфирий Мамаразов(перебивая). Не было там никакой девушки. Не было!

Самуил Иванов.Откуда известно, что там не было девушки?

Порфирий Мамаразов(многозначительно). Показания свидетелей.

Самуил Иванов. Ага.

Порфирий Мамаразов. Вот я и сделал вывод, что Стасик улыбался самому себе… Итак, Гаврюков улыбнулся самому себе. Внезапно раздался сухой щелчок. На лбу Стасика проявилось круглое пятнышко размером с горошину. Лицо предпринимателя в миг осунулось, застыло, будто за долю секунды превратилось в пластиковую маску и завалилось на бок. Белозубая улыбка сверкнула в лучах утреннего солнца. Светофор переключился на зеленый. Однако машина не сдвинулась.

В это же время, вприпрыжку перебежав через зебру перехода, по тротуару удалялся от места происшествия щуплый человечек. Он шел семенящими заплетающимися шажками, втянув голову в плечи, и бормотал: " Тоже мне, фрайер, будет еще рожи мне корчить", сжимая в кармане коричневой вельветовой куртки рукоять пистолета с глушителем.

То был Спиридон Сыков, известный браток и социопат. Накануне ему удалили сразу три зуба, пораженных кариесом. Вы удаляли, Самуил Генрихович?

Самуил Иванов. Я.

Порфирий Мамаразов.Что вы ему сказали напоследок?

Самуил Иванов (потирает переносицу). Гм… дайте вспомнить… что же я сказал ему напоследок? Ага, вот! Вспомнил! Я сказал: " После того, как отойдёт заморозка, боль может быть, прямо-таки убийственная. Так вы, голубчик, не терпите. Примите болеутоляющее". М-да. Я ж не думал, что он переносное выражение " убийственная боль" поймёт так буквально…

Порфирий Мамаразов.Разве вы не читали у профессора Беррэ о том, что переносные выражения исполняются буквально? … Ну да ладно, продолжим. Чтобы смягчить болевые последствия экстракции, Спиридон воспользовался старым испытанным средством, которое всегда смягчало неприятности, случавшиеся с ним, а именно – добротной щепоточкой кокаина. Таким образом, он забыл об отсутствующих зубах, и вечер, а за ним и ночь, провел в радужном настроении, усиленном проститутками из подпольного борделя. Однако к утру воскресенья началась легкая ломка, омрачившая миросозерцание Сыкова. Выйдя из подъезда, авторитет поморщился на солнце, обматерил птичек, издающих досадные шумы, и направился в сторону переулка неподалеку от места своего ночлега – там находилась точка, где Спиридон обычно приобретал скрашивающие тяготы жизни порошки.

Подойдя к переходу, браток собрался было, уж пересечь его. Но внимание его обратилось на сидевшего в автомобиле мужчину, который пристально смотрел на него и при этом с издевкой улыбался. С издёвкой и пристально смотря – это, конечно, с точки зрения Сыкова. Понимаете?

Самуил Иванов и Анжела Гаврюкова(одновременно). Понимаем.

Порфирий Мамаразов. Спиридон быстро смекнул про себя – судя, якобы по издевательской ухмылке и пронзительному взгляду Стасика, что это опер вышел на его след и затеял операцию по его, Спиридона, поимке. Жизнью обученный действовать стремительно, не раздумывая и не колеблясь, рецидивист, молниеносным движением, хотя пальцы чуть-чуть и дрожали по причине абстинентного состояния, выхватил пистолет и выстрелил.

Раздался сухой щелчок. На лбу Стасика Гаврюкова проявилась черная точка размером с горошину. Было спокойный, солнечный и погожий субботний денёк.

Зубы, пережившие своего хозяина, как вы и предсказали, Самуил Генрихович, задорно блестели на солнце.

Да, кстати, чуть не забыл. Спиридон Сыков – это псевдоним. Настоящие имя и фамилия данной личности, ведущей двойную жизнь и являющейся, таким образом, оборотнем в фуражке машиниста метро – Ростислав Синюгин.

Ладно. Допрос свидетелей и эксперта закончен. Все свободны.

Анжела Гаврюкова, Самуил Иванов и Герасим Клопов расходятся по квартирам.

Преп и Пэдэдэ / передвижения около дома

В аллее

Дорожка в парке, прилегающем к дому. Вечереет.

Навстречу друг другу идут две фигурки.

Одна фигурка – девушка лет семнадцати, с самоуглубленным взором, одетая в просторную цветастую юбку и кофточку с сюжетным рисунком. На рисунке изображена женщина с волосами до пят и грозным взором. Вокруг её тела обвился змей. Их переплетение располагаются на фоне океанических волн, среди которых виднеется огромных размеров яйцо. Ближе к вороту кофточки – изображение голубя.

Девушка медленно бредет, слегка ссутулившись.

Другая фигурка – напоминает старичка. На нем пенсне, бородка клинышком, волосы всклокочены, в руке старенький, потрепанный портфель. Из портфеля торчит конец линейки.

Когда они сравниваются, то каждый из них, замедлив движение, останавливается.

Напоминающий старичка делает легкий, с претензией на галантность поклон и произносит:

-Здравствуйте.

Девушка тихо отвечает:

- Здравствуйте.

Напоминающий старичка отрекомендовывается:

- Я преподаватель.

Девушка вскидывает на него самоуглублённый взор и отзывается:

- А я – Пэдэдэ.

С легким удивлением в голосе и, касаясь пенсне, Напоминающий старичка спрашивает:

- Это вас так зовут?

- Нет. Это сокращение от " простая деревенская девушка". А что касается имени, то оно вообще не имеет смысла. Поэтому вы тоже можете не представляться.

- Хорошо. Тогда я просто Преп. Так меня студенты называют, сокращая слово " преподаватель".

Пэдэдэ хихикает и приподнимает плечи:

- Почти, как Приап, страж садов и двигатель производительных сил природы.

Преп снисходительно улыбается:

- Пройдемся вместе по одной из чудных аллей университетского парка?

Пэдэдэ простодушно соглашается:

- Отчего же не пройтится? Можно и пройтится.

Несколько минут они идут молча. Затем Преподаватель внезапно восклицает:

- Какой чудный вечер! Закат пламенеет, озаряя душу новыми томлениями и предчувствиями чудесного. Такое ощущение, будто я на пороге новой жизни!

С нюансом недоверчивости в тоне Пэдэдэ уточняет:

- Прямо уж так и на пороге?

Проигнорировав ее вопрос, Преп заявляет:

- А знаете, мне кажется, что мы с вами совершенно родственные натуры, и что наши судьбы связаны одной нитью.

Он смотрит куда-то вверх, за кромку заката, словно там видит одну нить, связывающую их судьбы.

Пэдэдэ следует за его взором и вдруг восклицает:

- Ой, смотрите, паутинка по ветру летить! – Принимает вид задумчивый. - И куды она летить?

- Гонимая ветром.

- Что? – Рассеянно спрашивает Пэдэдэ.

- Гонимая ветром, говорю. Это я про паутинку. – Комментирует Напоминающий старичка.

- Она тоже что-то вроде связующих ниточек. Ах, как красиво и романтично! Только вот… только вот…

- Что только вот?

- Только вот вся эта красота сосредоточена в лапах паука.

- Увы, да. Все лучшее достается пауку. – Философически замечает Преп.

- А вот и не правда! Вот и не правда. Мухи тоже достаются паукам. – Пылко возражает девушка. - Но мухи не самое красивое, что есть на свете.

- Мухи едят фекалии. Пауки едят мух. И плетут паутину. А для чего они плетут паутину? – Задумчиво бубнит Преп.

- Как для чего? Для красоты, конечно. – Утвердительно кивает головой девушка.

- А красота для чего? – С лукавым прищуром глядит на висок девушки Напоминающий старичка.

- Как для чего? Чтобы созерцать ее.

- А для чего ее созерцать? Вот в чем вопрос.

- Ну… - Взор у Пэдэдэ туманится, - это уже трансцендентность. И ваш вопрос можно считать риторическим.

- И совсем он не риторический. – Обижается Напоминающий старичка. - Он вполне конкретный и задан по существу.

- А кому он задан? – Коротко осведомляется девушка.

- Хотя бы и вам. Вот, я созерцаю вас, потому что вы есть красота.

- Я не есть красота. Я есть функция.

- Вы говорите несколько… гм… необычно… - Смущается Преп.

- Это оттого, что я приехала в столицу поступать на математический факультет. Вот я и формирую у себя математическое мышление. – С твердостью в голосе и металлическим блеском в глазах парирует Пэдэдэ.

- А что, у вас есть предрасположенность к этой науке? – Прищуривается еще больше Напоминающий старичка.

- Не то, чтобы предрасположенность, но расположенность точно есть. Ведь я сама и есть расположенность.

- Это, каким же образом вы есть расположенность? – Снисходительно улыбается Напоминающий старичка, он же Преп, и он же Теодор Воронцов из квартиры №…

- А самым, что ни на есть простым образом. – Простодушно объясняет девушка.- Ведь я же располагаюсь в пространстве. Стало быть, я и есть расположенность.

Взор Препа становится маслянистым и медленно вытекает из под затуманивающихся стекол пенсне.

- Может мы расположимся у меня дома и предадимся сладостным утехам? – Голос его тоже начинает маслянисто стекать из расщелины между усами и клиновидной бородкой.

Пдэдэ качает головой:

- Нет, это невозможно.

Преп хмурится:

- Почему?

- Потому что вас сейчас нет дома. – Медленно проговаривает Пэдэдэ. - И вообще, может быть, вас самих нет.

Преп выглядит озадаченно:

- Это как же понимать?

- А кто вас знаить? Может быть, вы мнимая величина? Вроде отрицательного нуля?

- Я не мнимая величина! – Запротестовал Преп. - И у меня есть не только расположение в пространстве, но и положение в обществе! Я на факультете фигура очень даже заметная. И с моим мнением очень даже считаются.

- Да не серчайте вы так. – Попыталась успокоить Препа девушка. - Вот вы же сами сказали, что с вашим мнением считаются. Сказали?

- Ну, сказал.

- Значит, у вас есть мнение?

- Есть. – С гордостью отвечает Преп.

- Вот и выходит, что вы мнимая величина, раз у вас есть мнение. – делает умозаключение Пэдэдэ.

Преп трет затылок:

- И то верно.

- А что вы преподаете? – Проявляет участливый интерес Пэдэдэ.

- Социологию. – С ноткой гордости в голосе отвечает преп.

Пэдэдэ кажется авороженной:

- А что она изучает, эта социология ваша?

- Закономерности развития социума. – Назидательно поясняет Преп.

Пэдэдэ:

- Странно.

Преп:

- Что странно?

Пэдэдэ:

- Разве социум может развиваться?

Преп запальчиво отвечает:

- Разумеется, может. И развивается. Это наукой доказано.

- Приведите примеры.

Преп поучающе-лекторским тоном начинает объяснять:

- Пожалуйста.

Раньше был первобытно-общинный уклад. Мужчины охотились на мамонтов. Женщины поддерживали огонь. Все жили одним племенем как одной большой семьей.

Ели, пили, производили на свет детей. Обменивались товарами и продуктами. Денег никаких не было. То был один этап развития общества. Потом появились деньги. Это уже другой этап. Налицо развитие социума.

- А, когда появились деньги, мамонты уже вымерли? – С размышляющим видом интересуется девушка.

- Конечно, вымерли. – Кивает логовой Преп.

- Ага. Значит, все дело не в социуме, а в мамонтах.

Преп проявляет признаки недоумения:

- Что вы имеете в виду?

- Я имею в виду очень простую вещь. – Простодушным тоном поясняет Пэдэдэ. -Существование денег определяется наличием мамонтов. Когда были мамонты, не было денег. Когда мамонты перестали существовать, появились деньги. Вы не обнаруживаете здесь закономерности? Я-то со своим математическим складом ума закономерность обнаружила сразу. А что касается вашей социологии, то ведь, обществу же надо как-то себя успокаивать в условиях собственного тотального распада.

- Отчего же вы полагаете, что общество распадается?

- А чё тут полагать? Тут-то и полагать неча. Ведь, что такое общество? Общество – это, когда всё у всех общее, и все со всеми общаются. А разве мы можем утверждать, что ситуация в мире на настоящий момент соответствует данному определению? С одной стороны, мы, конечно, можем утверждать всё, что угодно. Но с другой стороны, далеко не всё, что мы утверждаем, мы способны утвердить. Вместе с тем, с третье стороны, если помыслить социум как болезнь, а нам ничто не мешает так помыслить, то, разумеется, высказывание о том, что социум развивается, имеет свой резон. Как развивается раковая опухоль, в смысле.

- Я с вами в корне не согласен.

- А в каком корне – квадратном или кубическом?

- В корне исконном. – Горячится Преп. - И вообще, я изнываю. Моя плоть испытывает томление рядом с вами. Вы ощущаете, как пульсируют мои токи?

- Нет, не ощущаю. Я картезианка, то есть последовательница Картезия, он же Декарт. Я предпочитаю мыслить. Помните, как сказал Картезий, он же Декарт? " Когито эрго сум – Мыслю, следовательно, существую".

ПРЕП закатывает глаза и напевно декламирует:

Ходит кто-то, ходит где-то

тенью, призраком, инкогнито,

неприметною приметой –

темный, тайный, странный когито,

появляется, где хочет

шлейфом тянущихся дум

и вполголоса бормочет

" как же, как же – эрго сум",

тихим, вкрадчивым хоррором

заползает в шум ушей,

затуманивает взоры

и пугает малышей.

Покрывает пыль мирскую

черепицей черепов –

" как же, как же – существую,

и не надо больше слов",

превращая в пыль мирскую

черепицу черепов –

" мыслю, значит, существую –

вот основа всех основ".

Что же – разум или когти-то?

подскажи – в основе мира?

Но молчит упрямый когито,

скрывшись в недрах штаб-квартиры.

Преп возвращает глаза на место и обращается к Пэдэдэ:

- Хорошо, пусть будет так. И в таком случае я вас спрошу: вы мыслите, как пульсируют мои токи?

Пэдэдэ задумывается:

- Помыслить можно всё что угодно, в том числе, и ваши токи. Но я боюсь помыслить так.

- Почему?

- Потому что наши мысли создают реальность. Так и профессор Беррэ говорит. Собственно, реальность и есть то, что мы мыслим о ней. Так вот, если я подумаю о наличии ваших токов, то они действительно появятся в наличии, а мне это совершенно ни к чему.

- А почему вам это ни к чему?

- А потому, что я собралась поступать на математический факультет. Если бы я хотела поступать на физический факультет, то, возможно бы, и заинтересовалась этими вашими токами. Но физика мне скучна. Я хочу метафизики и абстракции.

Преп восклицает патетически:

- Неужели же вас не волнует вопрос вашей женской самореализации?

- Я функция. – Холодным тоном отвечает Пэдэдэ. - А функции не нужна никакая реализация. Да и какая может быть реализация, если сама реальность находится под оч-чень, оч-чень большим вопросом?

- Но если реальность находится под вопросом, стало быть, и мысли, которые порождают эту реальность, тоже находятся под вопросом. Не так ли?

- Может, и так. Но это не имеет значения.

- А что имеет значение?

- Значение вообще ничто и никто не может иметь. Вот вы мне ответьте: кто имеет воздух?

- Ну… кто им пользуется, тот и имеет.

- Неправда. – Выкрикивает Пэдэдэ. - Пользоваться и иметь – совершенно разные состояния. Все, что мы можем, это, разве что только, давать имена. Это самое большое и самое большее, на что мы способны. Но дает ли нам эта возможность иметь то, чему мы даем имя? Да, и если уж быть до конца точными, даем ли мы что-либо кому-либо на самом деле? Вот вы, что вы даете?

- Я то уж точно знаю, что я даю. Я даю знания. – Важно приосанивается Преп.

Пэдэдэ смотрит на Препа так, будто хочет сообщить своему взгляду выражение " сверху вниз":

- Нет, вы не даете, вы преподаете. И то, полную хырню, которую вы называете наукой об обществе. И знаний в ней вовсе никаких нет, а одни токмо фантазии и умопредставления.

- У нас в деревне, - продолжает Пэдэдэ, - был один такой, свинопас Вильдрашка, имя такое у него, значить. Все верил в какое-то идеальное общество. Так и заявлял: " Пройдеть много-много лет, и все будуть щастливы". И при этом за горизонт куда-то глядел. А потом и сам отправился туда, куда гляделки навострил. Когда же его спросили: " Ты куда, Вильдрашка? ", он, как ни в чем, ни бывало – " За горизонт иду". На следующее утро его нашли неживого, в собственной хате, за телевизиром. И тот телевизер в аккурат " Горизонт" назывался. Дошел, стало быть, Вильдрашка. Видать, током шарахнуло… А вы говорите, хочу ли я познать ваши токи… Однако, надо отдать должное покойнику – свиньи его любили. Ну а как же, конечно – ведь свой свояка видит издалека. Пословица совершенно точная и математически выверенная.

- Кем выверенная?

- Известно кем – народом. Народ лучший математик. Такого мата, как в народе, нигде не сыщешь.

Преп и Пэдэдэ прошли аллею и вышли на мостовую. Закат медленно тускнеет, и среди его багровых наплывов появляются сизоватые разводы.

Путники продолжают свою прогулку по переулку. Минуют здание загса, за которым располагается двухэтажный домик с вывеской " Кафе у камелька".

Преп касается локтя Пэдэдэ и, старчески поигрывая бровями заговорщицким тоном предлагает:

- Очень хорошее и уютное кафе. Зайдем?

- Что ж, зайдем. – Коротко откликается девушка и касается пуговицы на блузке.

В кафе

Преп и Пэдэдэ входят в кафе и располагаются за крохотным круглым столиком в углу небольшого зала, освещаемого настенным бра.

Преп снимает пенсне, трет переносицу, после чего снова водружает пенсне на место и откидывается на спинку стула, прижимая к груди свой антикварный портфельчик.

Пэдэдэ сидит, выпрямив спину, но глаза опустив. Губы ее едва приметно шевелятся.

Преп смотрит на девушку с любопытством:

- Что вы шепчете?

- Я не шепчу. Я считаю трещинки на поверхности стола. Этим самым я оттачиваю свое математическое мышление. Кроме того, сплетение этих трещинок очень напоминает паутину. И все они сходятся – вот, видите? – к пятнышку, что в центре стола. Само же пятнышко, черненькое, с заусенчиками, похоже на паучка. – И голос делая трагическим - Ох, опять пауки! Кругом одни пауки. Неужели же и средоточие мира – тоже паук?.. Представьте себе только – сумрачный, мохнатый, гигантский, этакий гидравлический монстр-тарантул – непрерывно шевелится, колышется и неустанно прядет-прядет-прядет свою паутину и окутывает ею весь мир…

- Так древние индусы полагали. – Возбуждённо перебивает её Преп.

Пэдэдэ отвлекается от своей рефлексии и рассеянно взгллядывает на Препа:

- А? Что? какие индусы?

- Древние. Древние индусы. Они верили, что огромный паук, сей неугомонный труженик Вселенной, сплетает паутину мира. По их представлениям выходит, что мир – это только паутина и, в конечном итоге, иллюзия. На их языке – Майя.

ПЭДЭДЭ сосредоточенно-раздумчиво произносит:

- Ма-Й-Я. Это слово, наверное, означает следующее: мама-ай-я-яй, что ты наделала, произведя на свет иллюзию!

Преп восхищается:

- Какая остроумная интерпретация. И ведь, вы знаете, она, кстати, может оказаться вполне верным толкованием, а не только метким каламбуром, поскольку санскрит и русский – языки очень схожие, можно даже сказать, аналогические. Вы такая незаурядная. Вы, наверное, школу с золотой медалью окончили.

- Я окончила всего восемь классов.

- Постойте, постойте, как восемь классов? – Недоумевает Преп. - А как же, пардон, вы собрались поступать в университет? Для этого надо, по меньшей мере, закончить одиннадцать классов. У вас же всего навсего, незаконченное среднее…

Пэдэдэ перебивает Препа с гримаской досады:

- Прекратите молоть ерунду. Я специально остановила свое формальное образование на восьми классах.

Преп вскидывает брови и морщит лоб:

- Почему?

- Сразу видно, что у вас не математическое мышление. – Снисходительно разъясняет Пэдэдэ. - Ладно… смотрите сами… Хотя, подождите.

Пэдэдэ озирается по сторонам и жестом подзывает к себе официантку. К столику подходит юная барышня в солнцезащитных очках и бейджиком, на котором обозначено: " Марутка. Менеджер по обслуживанию посетителей". Она смотрит на Пэдэдэ вопросительно, но видом всем своим демонстрируя вежливость и предупредительность.

Пэдэдэ сдвигает брови к переносице:

- Принесите, пожалуйста, доску с мелом.

- Одну минуту. – Кивает девушка и отходит от столика.

Ровно через минуту, во время которой Преп и Пэдэдэ безмолствуют, каждый созерцая свое – Преп – конец линейки, торчащий из портфеля, а Пэдэдэ – паучка на столе, Марутка появляется с доской и цветными мелками:

- Вот, пожалуйста.

- Благодарю. – Чинно отвечает Пэдэдэ.

- Что-нибудь закажете? – вежливо спрашивает Марутка.

Преп нежно смотримт на Пэдэдэ:

- Кофе?

Пэдэдэ кивает.

- Капуччино? – Елейно мелодирует интонацию Преп.

- Не-е, от капуччино меня пучить. Мне чего-нибудь иное. Американскый можно.

Преп взглядывает на Марутку и делает заказ:

- Капуччино и американский, пожалуйста. – Вдруг делается смущенным. – А… простите, пожалуйста… - Бормочет в нерешительности.

Марутка с выражением готовности помочь чуть наклоняется к Препу:

- Да?

Преп делает глубокий, протяжный вдох и набирается решимости:

- А почему на вас солнечные очки? Ведь уже вечер… Закат уже…

- Вы имеете в виду закат Европы? – Скучно просизнсит Марутка.

- Нет, я не имею в виду книгу Освальда Шпенглера " Закат Европы". – С видом интеллегентного знатока поясняет Преп.

- Я вас не про книгу спрашиваю. – С досадой отмахивается Марутка.

Преп смущается:

- А про что? Гм… если не про книгу, то разговор может принять несколько неполиткорректный оттенок.

Марутка сердится:

- Вся эта ваша политкорректность есть ничто иное как политкаторга для свободнотекущей мысли. А что касается Европы, то ее давно похитили. Мифы читать надо. Там все про похищение Европы сказано. А что касается очков солнцезащитных, то тоже мифы читать надо. В них сказано про Медузу Горгону. Кто посмотрит в ее глаза… кто встретится с ней взором, тот цепенеет… в общем, тому явно не поздоровится. Я совсем не хочу утверждать. что я Медуза, но… кто знает… меры предосторожности никогда не помешают… во всяком случае, не навредят… ладно, пойду выполнять ваш заказ.

Марутка уходит.

Пэдэдэ окликает Препа. Она рисует на доске цифру восемь.

- Посмотрите, я нарисовала восемь.

А теперь я просто расположу восьмерку горизонтально:

∞

Что получится?

- Символ бесконечности.

- Совершенно верно – бесконечности. Улавливаете суть?

- Пока нет. – Неуверенно покачивает головой Преп.

Пэдэдэ начинает нетерпеливо ерзать на стуле:

- Ах, какой же вы, право… не улавливающий суть. Ведь, все же очень очевидно. Восьмерка – это же и есть бесконечность, только вертикальная. Она есть число тайны. Она – тайная, разгадывающая самоё себя… и кто делает акцент своей жизни на данном числе, тот автоматически приобщается и к бесконечости… и в конечном итоге, сам становится бесконечностью… тот постигает сокрытые контрапункты мироздания. Вот почему я осознанно закончила только восемь классов – чтобы сделать очередной акцент своей жизни на этом числе.

- Но, голубушка, вы с таким акцентом не поступите в университет. Вас заставят переакцентироваться и довести количество освоенных вами классов до одиннадцати.

- Вы мыслите не математически. – Делается строгой Пэдэдэ.

- Зато я знаю законы социума. – Победоносно восклицает Преп. - И поверьте мне, тут никакая абстракция вам не поможет. Но я могу вам помочь.

- Да? каким образом? – Глаза Пэдэдэ удивлённо округляются.

- Выходите за меня замуж. В таком случае я подтасую документы, задействую ниточки связей, ведь я в университете величина значимая, подергаю за нужные рычажки в машине, производящей события, и всё устроится самым наилучшим образом: вы будете учиться на факультете математики и познавать сферы абстракции.

Пэдэдэ бубнит задумчиво:

- Замуж? Гм… А вы будете мне пятки шыкотать?

- Буду! – Брызжет мелкой слюной Преп. - Непременно буду вам пятки шыкотать. Вы будете познавать математические фундаменты, а я вам буду шыкотать пятки.

Пэдэдэ кивает:

- Хорошо. Я согласная.

К столику подходит Марутка:

- Вот ваш кофе.

Преп заискивающе-шутливо обращается к Марутке:

- Вы будете свидетельницей на нашей с Пэдэдэ свадьбе?

Марутка заливается тихим смехом:

- На вашей… хе-хе-хе…свадьбе… ха-ха… их-хо-хо… да она же вам… гы-гы-гы… в матери годится… хэ-хи-хо…

Марутка вдруг меняет тон и делается совершенно серьезной:

- Буду. Буду свидетельствовать начало новой эпохи, озаренной союзом двух влюблённых сердец. Вы же… вы же… созданы друг для друга, как буржуазия и её могильщик… как лошадь и крестьянин… как свинопас и свинья… и наоборот. Вот! Загорается и начинает рдеть заря вашего единения… я слышу, как оглашают пространства торжественные звучания фанфар.

В кафе начинает играть музыка с фанфарами, переходящая постепенно в свадебный марш Мендельсона.

Марутка застывает, словно в трансе и вдруг начинает декламировать, звонко и торжественно:

Вот это стул – на нём сидят,

вот это стол – на нём едят,

вот это яд – его едят,

вот это рот – в него едят.

Вот это мир – в него блюют.

А вот душа – в неё плюют.

А вот щека – с размаху бьют

по ней. Подобия найдут

друг друга в силе притяженья

взаимного. Они идут

друг к другу – вечность ко мгновенью,

место к именью, к жертве плут,

добро к добру, а зло ко злу,

найдётся огород козлу,

найдутся стульчики к столу,

отыщет Золушка золу,

найдёт своё копье зулус.

кита найдёт китовый ус.

копье всегда найдёт зулуса,

как зубы – место для укуса,

ну и тэпэ, ну и тэдэ,

ликуйте, Преп и Пэдэдэ!

Закончив декламировать, Марутка выдерживает короткую паузу, а затем выкрикивает:

- Пойдёмте жениться прямо немедленно! Здесь рядом есть частный загс, выдающий свидетельства государственного образца. Он как раз уже открылся.

Преп сомневается:

- Но разве загсу не положено в это время как раз уже быть закрытым? Ведь скоро ночь…

Но Марутка перебивает Препа безапеляционным тоном:

- Я же сказала, это частный загс, и он может работать, когда ему захочется, или когда ему вздумается. И правила, устанавливаемые в социуме, его не касаются. Это во-первых. Во-вторых: политика данного загса такова, что он создан для романтиков, то есть, для таких, как вы, для тех, кто желает въехать в светозарную пору своего существования не в катафалке с ленточками, который почему-то называется свадебным эскортом, а на быстролётных роликовых коньках.

Пэдэдэ, до того сидевшая молча и самососредоточенным взором, уткнувшаяся в трещинки и узоры на столе, оторывается от своего созерцания и по деревенски простодушно восклицает:

- Ой! А и де же ш мы возьмём ети самые роликовые кыньки?

- Будь спок, подруга. – Весело и по свойски заверяет Марутка. - Всё в ажуре. У Марутки всё есть.

Преп восхищенно бубнит:

- Вы кладезь неизведанный, дарующий счастливый случай.

- Я и кладезь, и клад. – Светится радостью Марутка. - И вам очень здорово со мной повезло. Повезло ещё и потому, что сноха моя работает в должности управляющего этого загса… Ну а раз вам со мною повезло, то я вас и повезу прямо по назначению, чтобы там вы смогли осуществить своё предназначение. Вернее, вы покатитесь сами. Но я, все равно, буду пред вашими очами перстом указующим. А сейчас давайте пройдем в мою служебную комнату, где переобуемся в роликовые коньки и устремимся затем навстречу пьянящей буре перемен.

Преп восторженно сжимает свой портфельчик. и стёкла его ненсне сияют лучезарным блеском:

- Устремимся!

Пэдэдэ теребит свою кофточку:

- Устремимся!

Все трое поспешно покидают зал кафе.

Загс

Обозначаются контуры тихой, плывущей ночи остывающего от летнего знойного дня и замедляющего движения, города.

В лунном свечении скользят на роликовых коньках три человеческие фигурки: две девушки по бокам поддерживают за локти напоминающего старичка человечка. Это – Преп. Слева от него – Марутка, справа – Пэдэдэ.

Преп сквозь поблескивающие в лунных бликах стёклышки пенсне, понуро смотрит вниз, уцепившись за свой помятый, истёртый портфельчик, из которого торчит конец линейки. Клиновидная его бородка потрясывается, подрагивает, поскольку челюсти Препа совершают непрестанные жующие движения. Ноги его по стариковски полусогнуты в коленях. Он издаёт слабое, тонкое поскуливание: " у-у-у, а-а-а, уа-уа-уа, ау-ау-ау".

Девушки же сосредоточены, суровы и летящи, как валькирии. Они крепко держат седого, всклокоченного Препа, напоминающего старичка.

Марутка:

- Потерпите немного, дружочек, мы почти что у цели. Осталось буквально несколько метров, и вы, наконец-то, откинете коньки.

Преп:

- У-у-у…

Пэдэдэ:

-Не ной, милый. Скоро… уж совсем скоро… и ты отбросишь коньки.

Наконец, Марутка торжественно объявляет:

- Всё, приехали.

Они на пороге загса, стеклянные двери разъезжаются в стороны.

Тут же навстречу им выходит крепкая женщина с бюстом внушительным и рельефным. Она широко улыбается, раскидывает руки в стороны жестом объятия и представляется:

- Я Управляющая. Добро пожаловать, неисправимые романтики, в нашу обитель Гименея. Как это чудно, и как это дивно – сочетаться узами брака при свете свечей и луны. Ваши сердца трепещут, как легкокрылые горлицы, а взоры ваши, как поднебесная высотная птица сарыч, взлетают в эмпиреи сладчайшей поэзии, отрываясь от грузной гравитации обременительных тягот бытовой прозы.

Тут Управляющая замечает Марутку:

- Ты в качестве невесты или свидетельницы?

- Свидетельницы.

Управляющая указывает пальцем на Препа и Пэдэдэ:

- Ага. А молодые, стало быть, они?

- Да. – Коротко отвечает Марутка.

- Ну что ж, прекрасно, чудненько. – Восторгается Управляющая. - Достойно самых высочайших похвал. Взалкавшие друг друга, души, прикатили, дабы соединиться в экстазе торжествующей любви.

- Как две параллельные линии, которые, в конце концов, соединяются в одной точке. – Чинно и со знанием дела комментирует Пэдэдэ.

Преп же бурчит под нос:

- Параллельные пересекаются в одной точке.

Пэдэдэ вскрикивает:

- Ни в коем случае, милый! Если они пересекутся, то, значит, будут сечься и дальше. Впрочем, если ты хочешь, чтобы мы с тобой постоянно секлись, то, пожалуйста, можешь считать, что параллельные пересекаются.

Преп писклявым и заискивающим голоском выдавливает:

- Не хочу сечься. Хочу, чтобы ты меня секла.

Пэдэдэ высокомерна:

- Ладно, сначала мы соедини

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 7 8 9 10 1112