Первый постулат экономической психологии

...Это была не рядовая работа. Во-первых, потому, что работать надо было с самим собой, что сложно как бы по определению (вы не пробовали, например, починить или помыть машину, продолжая в ней сидеть? ). Во-вторых, от­того, что я собирался заняться сущностной трансформа­цией со смысловой СЕС. Частью, которая из каких-то не вполне еще ясных мне целей наслала на меня целый сонм смертельно опасных болезней.

Все это происходило 17 января 2007 года, ровно через три дня после моего дня рождения (я родился в ночь Старого Нового Года). Как раз накануне, 13 января, я узнал то, что иначе как приговором назвать было нельзя. Обсле­довавшие меня врачи санаторного комплекса «Одиссей» (это под Сочи, в Лазоревском), собравшись на некий кон­силиум, с каким-то странным — раздраженным — сочув­ствием сообщили, что у меня обнаружен диабет по II типу, дисфункция печени, кардиодистрофия, тахикардия, ише-мическая болезнь сердца, гипертония и еще что-то, чего не помню, но это тоже было ну очень неприятное...

Работать над собой я начал с 14-го после одной из самых жутких ночей в своей жизни, подробности которой я уже не помню, т. к. работал с ней как с психотравмой. К 16-му я успел сделать уже очень многое из разработанного мною стандартного модуля исцеления тяжелых проблем и психосоматических заболеваний (он довольно подробно описан в другой моей книге — «Введение в нейтротран-сформинг»). В частности, в строгом соответствии с соз­данной мною теорией функциональной компетентности Самостоятельных Единиц Сознания (того, что все они «по вертикали» делятся не только на Эго, идентичности, суб­личности, части и субчасти, но еще и на инструментальные — работающие, интенциональные — желающие и смы­словые — как бы задающие общий смысл происходящего) отработал кучу частей.

Во-первых, инструментальных, в качестве которых выступали следующие. Поджелудочная железа, выделяю­щая мало инсулина, и клетки ткани сосудов, плохо всасы­вающие сахар (диабет). Печень (вышеназванная ее дисфункция) и почки (перегруженные из-за диабета и пе­ченочной дисфункции). А также сердце (кардиодистрофия, тахикардия, ишемия) и сосуды (гипертония).

А, во-вторых, интенциональных, где главным был как раз продуктивный диалог с болезнями (учтите, это важно: уже не с органами, а с болезнями). Вышеупомяну­тыми диабетом. Дисфункцией печени. Кардиосклерозом. Ишемией. Тахикардией. И гипертонией.

И настала (в-третьих) очередь работы с самыми важными, но, увы, трудноуловимыми СЕС: смысловыми (как позже выяснилось — с одной). Каковые как бы зада­вали смысл всего того беспредела, который творился в моей организме.

Поскольку данная СЕС как бы не особо ощущалась, в поиске ее я воспользовался одной только интуицией. И потому честно и бесхитростно обратился сначала к своей бессознательному (надо было заручиться его поддержкой), а после к самой этой пока гипотетической части с про­сьбой: выйти на контакт. Примерно через минуту я ощутил сначала некое расширение в груди, а потом и присутствие в ней чего-то довольно плотного и, в общем-то, не очень приятного. А потом — для меня это было впервые! — в го­лове как бы включился телефон. И некий довольно резкий голос сказал: «Чего ты хочешь?

— Извиниться, — к счастью, мгновенно сориенти­ровавшись, ответил я. — Я виноват и перед тобой, и перед собой, что совершенно забросил свое здоровье и, в общем-то, довел себя до ручки. Я спохватился — надеюсь, не очень поздно. И, поскольку за долгие годы убедился в том, что в любой неприятности есть смысл, хотел бы задать для на­чала два вопроса. Первый, извини, немного проверочный, но, знаешь, мало ли кто из Бессознательного может выйти на контакт... Скажи, это ты действительно как бы была инициатором наблюдаемого сейчас тотального нарушения деятельности моего организма?

— Да, — холодно, безапелляционно и совершенно без эмоций ответила часть.

— Зачем? — чуть было не завопил я, но, поправив­шись и оправившись от шока, поправился. — Я имел в виду, чего ты хочешь, когда это делаешь?

— Убить тебя, — все так же холодно сказала часть и замолчала, как мне показалось, выжидающе.

Для меня подобный ответ части был просто шоком! Хорошо еще, что чисто теоретически я знал о подобной воз­можности и потому, мысленно поздравив себя с тем, что об­ратился к сущностной трансформации, а не к чему-то более простому, с трудом, но продолжил.

— Ну, хорошо, ты меня убьешь. А что это мне даст
— мне, потому что, извини, но напомню, все-таки ты при
мне, а не я при тебе. Что более глубокое, важное и ценное
я обрету, а ты получишь, если я умру?..

— Свободу, — чуть помедлив, ответила часть, —
потому что более несвободного человека, чем ты, я не
встречала. Не случайно ты называешь себя «распятым на
кресте обязательств». Но никто тебя на нем не распинал —
только ты сам...

«Не в бровь, а в глаз! — подумал я — Ведь так оно и есть... Жизнь с двенадцатичасовым рабочим днем, рас­писанная на месяцы вперед — не об этом ты когда-то меч­тал...». Но, преодолев вспышку уныния, продолжил:

— Хорошо. Согласен. Но ведь, наверное, есть и еще что-то, что как бы стоит за свободой и достигается только через или посредством нее. Что-то еще более глубокое, важ­ное и ценное. Что это?

— Жизнь, — коротко ответила часть и не без ехид­ства добавила, — которую ты полностью заменил работой, несмотря на все твои вопли, что, мол, не жизнь для работы, а работа для жизни...

— Ну, хорошо, — сделав над собой усилие, продо­лжал я. — Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец. То есть я хотел спросить, что есть более глубокое, ценное и важное, чем жизнь, что достигается тогда и только тогда, когда ты открываешься жизни?

Наступила довольно длинная пауза, в ходе которой, как мне показалось, часть слегка занервничала.

— Довольствие, — наконец вымолвила она, — и еще радость. Точнее, радости. Жизнь в удовольствие.

— Отлично, — обрадовался я (наконец-то что-то по­нятное и даже приятное), — а что есть более глубокое и ценное, что как бы открывается вслед за этими удоволь­ствием и радостью?

— Счастье, — практически без запинки ответила часть (видимо, тот самый своеобразный Рубикон — пере­ход от поверхностных к более глубоким целям — был ею осуществлен).

— А что дает это счастье? — поинтересовался я. — Что есть более глубокое, важное и ценное, что становится достоянием человека прямо и после счастья?

— Связь с Богом, — коротко и четко ответила часть. — Осознание себя Космическим Существом. То, что ты не очень точно называешь Просветлением...

«Ничего себе «ириска», — быстро подумал я. —Вот так сразу: от смерти — к Просветлению. Хотя... Смерть ведь не зря называют Избавлением. А Просветление — Освобождением... Что-то тут есть...».

— Ты прав, — подтвердила легко читающая любые мои мысли часть, — именно так. А поскольку ты так жаж­дал Просветления как Освобождения, но практически от­казывался жить, мы тебе и приготовили хорошенькое Избавление и Успокоение. Неподалеку — на Нахабинском кладбище. И уже скоро — года через два...

— Постой-постой, — прервал я ее ехидный моно­лог, — но ведь главной — базовой и исходной точки целого выступало именно Просветление, а не... (тут я на всякий случай замолчал).

— Ну да, — вынужденно согласилась часть.

— Тоща отсюда и давай танцевать, ибо это, крути не крути, твоя Миссия... Так согласишься ли ты отныне и далее именно Просветление сделать главной целью и Смыслом своего существования?

— Можно попробовать, — осторожно сказала часть.

— А давай попробуем, — демонстрируя энтузиазм, завопил я. — Возьмем Просветление, так сказать, за основу. Скажи, каким тогда станет счастье?

— Всеобъемлющим и всепоглощающим, — лако­нично ответила часть.

— А если будет и Просветление, и всеобъемлюще-всепоглощающее счастье, каким тогда будет Удовольствие?

— Это будет Блаженство, — вздохнув о чем-то своем, ответила часть.

— А какой станет Свобода, если в основу ее как бы ляжет Просветление, Счастье и Блаженство?..

— Тотальной, — ответствовала часть, — или, как ее у вас называл один философ, Абсолютной...

— И когда буцут Просветление, Счастье, Блажен­ство и Абсолютная свобода, какой тогда станет Жизнь?

— Подлинной — опять о чем-то вздохнув, ответ­ствовала часть, — той самой, которой ты никогда и не жил...

— Тоща, внимание, вопрос, — тоном Леонида Яку­бовича провозгласил я, — зачем нам тогда Смерть? Если есть и будет Просветление, Счастье, Блаженство и Сво­бода...

— Да ни за чем, — согласно молвила часть и, спох­ватившись, добавила, — но мне же не удалось привести тебя к Просветлению!..

— Так это потому, что, во-первых, я ничего не по­нимал, а, во-вторых, у тебя просто не хватило ресурсов. Прости, а когда ты появилась, мне было сколько лет?

— Три годика, — чуть смутившись, ответила часть.

— Ну вот; видишь, — обрадовался я, — и поскольку трехлетнему малышу Просветление не под силу, ты, по­следовательно пройдя по цепочке Просветление — Счастье — Радость и Довольствие — Свобода — Просто Жизнь, и не преуспев ни в одной из них, ты вполне логично остано­вилась на смерти... Но сейчас мы это дело поправим... Скажи, ты согласилась бы повзрослеть...

— Я и так уже взрослая, — обидчиво отрапортовала часть, и я понял, что действительно имею дело с ребен­ком... Мудрым Дитем... После чего продолжил.

—... присоединив все знания и опыт; которые по­лучили другие части, и все Бессознательное ПОСЛЕ твоего возникновения... А то ведь здесь работает странный, бог

весть кем изданный закон: часть, родившаяся у трехлет­него, навсегда остается трехлетней...

— Можно попробовать, — немного неуверенно ответствовала часть, — а как?..

— А ты просто позволь себе, — ответил я, — от­крыться всему этому и начинай взрослеть...

—... Мне уже сорок, — через некоторое время отозвалась часть, — но дальше взрослеть я не собираюсь...

— Да и как бы достаточно, — ответил я, вспомнив, что как раз в сорок лет я был в хорошей форме, а дальше пошло-поехало... — А теперь, пожалуйста, скажи, на­сколько с новыми ресурсами и опытом тебе легче будет до­стигать Главной своей Цели — Просветления?

— Намного легче, — оживленно, но рассудительно отозвалась часть.

— Тоща уже без моего напоминания, сама пройди цепочку последующих целей и покажи (но и, конечно, по­смотри сама), какими тогда станут Счастье, Безопасность и Свобода.

— Все по-другому, — как-то вдумчиво-раздумчиво ответила часть, — совсем по-другому... Хорошо, Смерть отменяется... Как ты любишь говорить — за ненадобно­стью. Можешь быть спокоен — я отзываю заказ на твое уничтожение... Но подожди, а ты понял смысл? Того, что едва не произошло?..

— Да, — честно ответил я. Хотя объяснить толково, может, и не смогу... Что-то вроде того, что жизнь дается человеку, чтобы радоваться и жить... Просто жить, чтобы жить... А не приносить ее в угоду честолюбивым устрем­лениям, замешанным на комплексе неполноценности... Ни­чего никому не надо доказывать... И ни в чем не стоит самоутверждаться... Надо просто жить, делая все с радо­стью и удовольствием... Примерно так?

— Примерно, — вздохнула часть. Что-то ты понял, что-то нет... Надеюсь, еще поймешь... Но, в любом слу­чае, тебе есть, чему радоваться: срок твоей жизни в этом мире продлен более чем на двадцать пять лет. Могу даже ска­зать точно на сколько, но вряд ли информация о точной дате твоего Перехода доставит тебе радость и удовольствие...

— Нет-нет; вот этого не надо, — испуганно завопил я. И, немного успокоившись, задал вопрос. По поводу того, что мучило меня куда больше, нежели банальный страх смерти, который, кстати, к тому времени я уже преодолел. Чего, увы, никак не мог сказать о страхе боли и страданий.

— Но, по крайней мере, уйду я отсюда легко?..

— ...Я постараюсь сделать так, чтобы твой переход был максимально безболезненным, — немного уклончиво, но все же обнадеживающе ответила часть...

Примерно через полгода после описанного здесь со­бытия детальное медицинское обследование подтвердило, что я абсолютно здоров. И остаюсь здоров до сих пор, при­чем настолько, что мой физический (физиологический) воз­раст примерно на пятнадцать лет меньше реального. Правда, рецидивы заболеваний у меня таки бывают. Но только как напоминания и предупреждения. Всякий раз, когда я, увлекшись и одновременно поддавшись просьбам бесчисленных клиентов, опять начинаю жить, чтобы рабо­тать. Но они довольно быстро исчезают, как только я опять начинаю жить, чтобы жить...

Обратимся теперь к более детальному рассмотре­нию вышеописанной психотехнологии. Которая, кстати, по­мимо, так сказать, терапевтического эффекта, позволяет вполне конкретно, а не только лишь абстрактно-теоретиче­ски испытывать ощущения того, что К. и Т. Андреасы на­зывают Собственный Корень: наше внутреннее чувство, наш полный потенциал, мы на самом деле, наша Собствен­ная Истина, наше Собственное возвышение, внутренний Боги Душа... /1/.

По утверждению К. и Т. Андреас, человек, живущий из Собственного Корня

• испытывает целостность, внутреннюю умиротво­ренность, благополучие, любовь и бодрость;

• полностью основан и сконцентрирован внутри своего;

• постигает мир целостно;

• знает, чего хочет;

• действует, ориентируясь на свои ценности;

• легко может поступать в собственных интересах, ува­жая при этом интересы других;

• ощущает собственную позитивность;

• осознает, кто он есть, а не только что он делает, как себя чувствует и что имеет;

• полон сил и имеет выбор, как чувствовать и что де­лать.

Конечно, я весьма далек от мысли осуществить (в рам­ках этой книги) развернутое теоретическое обсуждение феномена сущностных трансформаций. Однако полностью избежать теории не удастся, ибо без ее понимания психо­терапевт, работающих по данной психотехнологии, вполне может, перефразируя М. Эриксона, воспользоваться рако­виной, забыв про жемчужину.

Итак, в 1994 году К. и Т. Андреас опубликовали чрез­вычайно интересную книгу «Сердцевинная трансформа­ция» («Core Transformation: Reacing the Wellspring Within»), изданную на русском языке в 1999 году. В которой описали процесс (психотехнологию) достижения так называемых «core states» — сердцевинных состояний или, что точнее, ядра личности и ее глубинной цели (последнее определе­ние — уже по М. Аткинсон).

Техника достижения этих состояний в сути своей до­вольно проста и в чем-то даже похожа на уже известную вам трансформацию СЕС. Как вы, наверное, помните, эта техника применяется для создания «договора» с какой-то неэкологичной частью вашей психики, а основывается на различии между намерением и поведением. С ее помощью, сохраняя в неприкосновенности намерение, мы просто про­сим СЕС изменить реализующее его поведение — разуме­ется, экологичным образом. В процессе трансформации мы часто (но не всегда) выясняем содержание этого самого по­зитивного намерения, ведущего к негативному поведению, после чего и выполняем переопределение.

К. и Т. Андреас пошли дальше и, не останавливаясь на первом обнаруженном намерении, продолжали задавать людям мета-вопрос примерно следующего содержания: «Если вы получите желаемый результат целиком и полно­стью и будете удовлетворены им, не хотите ли вы исполь­зовать полученные ресурсы, чтобы испытать что-то более важное и глубокое? »

В результате многократного повторения вышеописан­ного вопроса данные авторы открыли удивительные вещи. Оказалось, что, например, ограничивающее человека базо­вое первичное эмоциональное состояние нервозности имело намерением, целью или результатом мета-состояние «делать хорошую работу»; которое в свою очередь имело результатом мета-состояние расслабления («рассла­биться»); каковое преследовало цель «быть способным к творчеству»; которое исходило уже из намерения иметь «чувство свободы»; каковое наконец-то приводило нас к сердцевинному состоянию «чувствовать связь с людьми». Т. е. если мы сейчас воспроизведем всю це­почку в более привычном виде, получится, что данный субъект нервничал для того, чтобы сделать работу хо­рошо. Делал он эту самую работу хорошо для того, чтобы расслабиться. Расслаблялся данный индивид для того, чтобы быть способным к творчеству. Становясь способным к творчеству, он обретал чувство свободы. А обретя это самое чувство, он наконец-то получал сердцевинное для своего ядра личности ощущение связанности с людьми.

К. и Т. Андреас утверждают, что существуют только пять мета-состояний, которые возникают как результат про­цесса Сердцевинной Трансформации:

• ощущение бытия (присутствия, «бытийственности»)

• внутренний мир (умиротворенность, глубокое чув­ство покоя и принятия)

• любовь (безусловная, а не обусловленная — пре­красная и ценная по своей сути, но не зависящая от конкретного объекта)

• O'Kayness (глубокое чувство полезности и ценности — и мира, и себя)

• единение и целостность (связь с Высшим, благодать, единение с Богом).²

Они так же указывают на то, что все эти сердцевинные состояния не выступают первичными состояниями созна­ния, но существуют как способы бытия в мире - как более духовный уровень бытия, а также высшие ценности, каче­ства и характеристики.

Однако эти состояния оказываются совершенно необ­ходимыми не просто «по жизни», но и в психотерапевти­ческом процессе. Как утверждает М. Холл, «получая доступ к таким сердцевинным или трансцендентальным состоя­ниям «бытия», человек становится более способным использовать на деле и познавать на опыте свои более богатые ресурсами мета-состояния (принятия, прощения, единения, гармонии, любви, беззащитности, самооценки и т.д.). И очевидно, что это дает нам доступ ко всем видам ресурсов в терминах самоопределения и самопознания, обращения с трудностями и травмами, жизни и взаимоотношений, ра­боты, времени и т. д.» /20, стр. 62/.

И еще одно — возможно, главное. Сердцевинные со­стояния — это и есть то, чего в конце концов люди хотят добиться в жизни, если перевести эти их достижения в тер­мины чувств и ощущений. То, ради чего они затевают гран­диозную деятельность по обустройству собственного счастья — и в конце концов обычно оказываются у разби­того корыта. Ибо исходят из того, что эти самые глубинные состояния удовлетворения, покоя и т. п.) должно зараба­тывать — не важно, с потом и кровью или без, но всегда по абсолютно извращенной логике «если я буду иметь то-то и то-то, я обязательно стану и буду счастливым». А потом, обретя вожделенные должности, почести, деньги, особняки и машины, искренне и в чем-то даже по-детски обиженно удивляются: «Я приобрел все, что хотел. Почему же я несчастлив? » Да потому, что сделал все с точностью до наоборот. Как пишут К. и Т. Андреас (цитирую по /20/, стр. 62-63), «некоторым образом наши внутренние части полу­чают идею (познавательный предрассудок! ), что для того, чтобы испытать сердцевинные состояния бытия, они вна­чале должны пройти через весь ряд Положительных Наме­рений. К несчастью, это работает не так уж хорошо. Мы не испытываем очень часто наши Сердцевинные Состояния, когда мы идем примерно этим путем, потому что сердце­винные состояния бытия не являются чем-то, что может быть приобретено или достигнуто через действие. Путь ис­пытать Сердцевинное Состояние — просто шагнуть в него и обладать им».

Таким образом, главное, что следует взять за основу при работе с Процессом Сущностной трансформации, так это то, что любая Самостоятельная Единица Сознания, реали­зующая пусть даже чрезвычайно негативное поведение, использует его в качестве своеобразного способа дости­жения сущностного состояния и что именно это сущ­ностное состояние и является главной (или, по М. Аткинсон, глубинной) целью жизнедеятельности данной СЕС.

Сама по себе психотехнология достижения и использо­вания сущностных состояний сравнительно проста и в из­ложении К. и Т. Андреас выглядит так /1, с. 163-165/.

«Шаг 1. ВЫБЕРИТЕ ЧАСТЬ, С КОТОРОЙ БУДЕТЕ РАБОТАТЬ. Ощутите часть, примите и поприветствуйте ее.

⇐ Предыдущая45678910111213Следующая ⇒

Поделиться:

Популярное:

1. Альтернативные методы экономической оценки эффективности проектов.
2. Анализ финансово-экономической деятельность организации.
3. Арождение и развитие экономической теории. Школы и учения
4. Арт-психология в клинической психологии и психиатрии.
5. Бихевиоризм как направление современной психологии
6. Бихевиоризм как одно из направлений в психологии
7. В какой экономической теории источником богатства считали сферу обращения, а богатство отождествлялось с деньгами?
8. В какой экономической теории источником богатства считали сферу производства?
9. В ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ ОБЩЕСТВА
10. В. Экологические преступления и преступления, совершаемые на континентальном шельфе и в исключительной экономической зоне
11. Введение в социальную психологию. История становления социальной психологии как науки
12. Взаимоотношение экзистенциальной и гуманистической парадигмы в психологии