Психотерапевт Природа (2004)251

⇐ ПредыдущаяСтр 28 из 45Следующая ⇒

Писательница и педагог Аталия Семеновна Беленькая из жизненных своих воспоминаний-переживаний составила еще одну книгу. Первая называется «Разноцветные сумерки: размышления зрителя о некоторых картинах и художниках» (М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 2003. С. 368). А эта, вторая, художественно-психотерапевтическая книга — о том, как душевно (не только целебным воздухом, травами лекарственными, а именно душевно) лечит Природа.

Мы живем в Природе и Культуре. Еловый лес и лягушка в траве — природа, а детский рисунок, изба на опушке леса и лук в огороде на грядке — культура. Любая культура (самолет, картина живописца, рожь, стихотворение на бумаге или в компьютере и т. д.) есть особым образом приспособленная человеком для самого себя, для своего существования, настроения, природа, в том числе природа души. В целительном общении с Природой и Культурой тревожные люди смягчают свою тревожную напряженность, светлеют душой. В сущности, это и есть психотерапия (стихийная или профессиональная) — помощь средствами души. Это — помощь одного человека другому, его душе, а то и больному телу человека через тесно связанную с ним душу. Или это — помощь человека себе самому, как, например, происходит такое во время одинокой лесной прогулки. Тогда страдающий человек средствами своей всегда уникальной души целебно-неповторимо преломляет лесную обстановку с папоротниками, подосиновиками, дятлом, помогает себе психотерапевтически сам с помощью леса, отражая-преломляя лес своею душой, для своей души, своего тела. То есть серьезно помочь себе в душевном общении с Природой возможно лишь творчески, что означает — неповторимо-по-своему (в соответствии со своей всегда более или менее неповторимой душевной особенностью) переживая Природу. Засветившаяся в этой душевной работе особенность-индивидуальность сообщает нам целительное творческое вдохновение, проясняющее тягостную тревожную кашу-неопределенность в душе светлым смыслом своего существования, а значит, и любовью, доброжелательностью в разнообразном понимании. Только человек способен вот так творчески (одухотворенно-психотерапевтически, вдохновенно) воспринимать-переживать природу, как и искусство. Животное не способно воспринимать творчески искусство, а природе способно лишь просто по-животному радоваться. Вот собака, например, носится по лужайке, по-своему радостно чувствуя свое родство с природой. Таким образом, терапия творческим общением с природой есть разновидность терапии духовной культурой, основой которой является какое-то творческое самовыражение в психотерапевтическом процессе.

Разные живут на свете тревожные люди, в том числе и совершенно здоровые, но, более, чем другие, тревожно обеспокоенные всякими жизненными событиями. Одни из них предрасположены природой своей души к техническим занятиям-радостям. Они, например, не равнодушны к автомобилям, компьютерам и смягчают тревогу за рулем, за компьютерной клавиатурой. Им хорошо, как рыбе в воде, в наполненном шумом механизмов городе, почти без травы и деревьев, с яркими искусственными пальмами и цветами. Эти, часто хорошие, люди и не тянутся к живой природе. Разве только для здоровья можно пожить какое-то время на даче, скучая по машинам, асфальту, многолюдью. Другим, тоже тревожным, людям, но с другими тревожными характерами, по-другому тревожным, техника не только не помогает, но и усиливает душевную напряженность, тревогу. Они-то и тянутся за помощью к природе. Особенно — к не тронутой человеком, непарковой, дикой природе. Им хочется в лес, к реке (не к каналу! ), к полевым цветам (не садовым), к первозданно-живому. Именно это смягчает их тревожность, освещает душу. Такой человек с чувством тихого или громкого восторга в душе покажет приятелю своему, программисту с иным складом души, чудный, мягко просвеченный солнцем иван-чай у забора, попросит всмотреться в нерукотворную красоту каждого лилово-красного цветка, просветляюще-целительную для его тревожно-напряженной души. А тот, другой программист, бывает, вздохнет при этом и скажет: «В Интернете красивее».

Как же все-таки конкретно помогает творческое общение с природой, творческое познание себя через природу?

Это — сложная область в мировой психотерапии. Здесь присутствует множество деликатных, трудноуловимых психотерапевтических «механизмов». Упомяну лишь некоторые, наиболее ясные, из них.

1. Целебно для многих людей видеть-чувствовать в природе родственное, человеческое (например, у животных, растений тоже дети, тоже кожа), а в себе — природное (например, злой или голодный, «как пес»). Со светлым переживанием этой взаимосвязанности постоянно встречаемся, например, в произведениях Чехова, Пришвина. Это переживание усиливает чувство нашего родства с Природой, ощущение своей неслучайности на Земле, чувство своих природных корней, чувство включенности в дивный стихийно-мудрый организм Природы. Растения, животные также пронизаны разветвляющимися сосудами, несущими в себе животворный сок (кровь), воробей тоже дышит, ест, смотрит на мир глазами. Мы вышли из Природы и уйдем в нее. Она матерински нас кормит и лечит, радует, тревожит, дала нам жизнь и потом возьмет. «Все люди в ней (в Природе. — М.Б.), и она во всех» (Гете, «Природа», 1783). И уже не так страшно увядать, стареть, умирать, например, вместе со всем живым в лесу вокруг тебя поздней осенью. Даже старый больной человек и его старый больной кот — это не так уже горько, как одиночество старика среди молодых людей с их иными заботами, молодыми, может быть, неведомыми старику, радостями. Люди, животные, растения — все мы листья одного дерева по имени Природа: рождаемся, зреем, растем, пребываем в осенней разноцветной красоте и опадаем, уступая место другим листьям, что проклюнутся из почек будущей весной.

2.Природа практически всегда смягчает тревогу всех людей, творчески стремящихся к ней, потому что она бесконечно разнообразна в своей нерукотворности-неповторимости. В отличие от далеко еще не всех созданных в мире людских творческих произведений (книг, картин, музыкальных творений и т. д.) Природа никогда не надоедает, не надоест, всегда найдешь с ней целительное созвучие, хотя бы с какими-то ее «кусками», частицами, крохами. Созвучие, помогающее вернуться к себе из душевной разлаженности. Нерукотворной красотой своего бездонного разнообразия, например скромные цветки липы примиряют человека с его тягостными житейскими трудностями. «В психотерапевтическом венце Природы, думаю, остается незамеченной жемчужина разнообразия» (Е.А. Добролюбова «К терапии творческим общением с Природой. Психотерапевтическая " 03" », 1997). Хотя бы что-то в Природе, в любое время, созвучно каждому тревожному не равнодушному к природе человеку с известным и неизвестным еще характером.

3. Для лечения общением с природой очень важно, что человеческое в природе не есть истинно человеческое, а природное в человеке не есть нечеловеческая природа. Именно то, что, например, какая-то ворона в парке похожа на строгую старуху, но все же не есть человеческая старуха, — помогает нам почувствовать-понять свое, человеческое, в сравнении с природно-вороньим. Это ясное чувство-понимание нечеловеческого в природном человекоподобном помогает не обижаться, например, на собаку или какое-нибудь «сердитое» насекомое так, как обижаемся на человека, требовать от природы какого-то человеческого понимания, вообще того, что требуем от человека. Это чувство-понимание не требует поступать с природой так деликатно, как поступили бы с человеком. Мы ведь все-таки ходим по траве, срываем цветы, собираем урожай пшеницы и не объясняем собаке по-человечески, почему не берем ее с собою в гости. Иначе невозможно было бы жить человеку вместе с Природой.

4. Если тревожный человек испытывает родственное чувство к Природе, чувствует ее своей Матерью, — ему часто хочется ее беречь, защищать, как-то ухаживать за ней, помогать ей. Развивается у такого человека чувство ответственности за свою Мать-природу. Если я не полью этот цветок в горшке, он зачахнет. Если не буду кормить котенка, он погибнет. Эта работа-помощь-защита лечит того, кто заботится. Неуверенный чувствует себя в заботе увереннее, полноценнее, помогая еще более слабому, незащищенному, утверждаясь в этой своей любви-жалости-доброте. Некоторые люди просто живут ради охраны природы от загрязнения и истребления, ради своих домашних животных, растений в горшках на окне, ради своего цветника на даче, ради служения животным в зоопарке и т. п. — потому что эта забота о живых природных существах осознанно и неосознанно укрепляет их души чувством нужности своей великой Природе, смыслом своего существования.

5. Тревожный человек, переживающий болезненно свою неполноценность, человек, который надолго или навсегда ранится неосторожными прикосновениями к его душе многих людей, благодарен Природе, природным существам за то, что не обижают, не унижают его, не обманывают, не ранят, авторитарно наставляя на путь истинный. Ницше писал: «Мы так охотно остаемся на лоне природы, потому что она не имеет мнения о нас» («Человеческое, слишком человеческое: книга для свободных умов», 1878). Но, например, собака обычно имеет свое животное «мнение» о своем хозяине как о самом лучшем человеке, вообще как о самом дорогом живом существе, которое не способна обидеть, которому будет самоотверженно служить при любых трудностях жизни. И, бывает, собака не может, расставшись с хозяином, есть и жить. Кроме того, нередко так хочется верить, что елки и березы в лесу тепло относятся к тебе и хотят тебя спрятать в своих ветках от недругов.

6. Целебному общению с природой нередко помогает изучение природы. От этого ее еще больше любишь, как больше любишь близких тебе людей, характеры которых изучаешь. Не случайно ученые-натуралисты с такой душой, с любовью рассказывают о природе (Дарвин, Брэм, Фабр, Тимирязев, Плавильщиков). Профессор Николай Алексеевич Бобринский в научной книге «Животный мир и природа СССР» (1967) пишет: «Но богат разнообразной пищей и укрытиями широколиственный лес только в теплое время года. Зимой он стоит голый, прозрачный, засыпанный снегом. Большинство мелких воробьиных и многие другие птицы улетают на юг. Даже зеленый дятел, этот характернейший представитель фауны широколиственного леса — в отличие от всех наших дятлов, — птица частично перелетная. Летучие мыши, ежи, сони, барсуки, медведи впадают в спячку». Невозможно так писать о природе, если общение с нею не лечит тебя.

7. Верующий человек видит, чувствует в природе Бога. В любом невзрачном цветке, в травинке он нередко способен рассмотреть нерукотворную Божественную Красоту. Честертон в этом смысле говорит об одуванчиках: «Радоваться сорняку может только тот, кто чувствует себя недостойным сорняка. <...> Но слова об одуванчике можно отнести к подсолнечнику, или к солнцу, или к той радости, которая, по утверждению поэта, ярче солнца» («Автобиография», 1936). И это тоже в высоком смысле терапия творческим общением с природой, терапия светлым религиозным переживанием с помощью одуванчика (религиозная психотерапия как часть Терапии духовной культурой).

Конечно же, каждый человек, способный получать психотерапевтическую помощь в общении с природой, получает ее по-своему, сообразно своим душевным особенностям, переживаниям. Кто-то, по своему природному характеру, например, психотерапевтически тянется к диким скалам, звездному небу, к общению со змеями и скорпионами, а для кого-то, по его характеру, подобное общение зловеще-тягостно и хочется к липам, лиственницам, грибам, милой дворняге. И так далее с большими и сложными подробностями. Все это изучается в профессиональной клинической психотерапии.

Не будучи биологом и специалистом-психотерапевтом, Аталия Семеновна Беленькая, как человек талантливый, добрый, тревожный, благодарный Природе, без научного анализа, живо-художественно описала в своей книге некоторые из упомянутых выше «механизмов» терапии творческим общением с природой. И особенно — целебную способность многих людей чувствовать в природе человеческое, а в себе природное. В книге — о «поджавших хвосты » весенних сугробах, о «кабаньей ванне» в лесу и «лесных столовых», об осенней седине деревьев и седине человека, о «мухоморной поликлинике», о «березках на балу», способных засмущаться в танце, о «березовой маме», которой кланяются опрятные светлые березки, о неопрятном диком малиннике, об осеннем лесе, похожем на людскую старость. Подберезовики будто сами пришли во двор дачи из лесу. В другом рассказе грибы в лесу убежали и спрятались. Гриб «припожаловал» на участок, и хочется ему благодарно поклониться. Большая сказочная семья елочек пребывает в таком настроении, что может наброситься на каждого, кто захочет срубить елочку. Аталия Семеновна девочкой сама жила в такой многодетной семье среди трудностей, большевистских несправедливостей к отцу-писателю, недоедала, — но в такой же дружной семье детей и взрослых, готовых бесстрашно защищать всякого своего, попавшего в беду252. Поэтому с сожалением-печалью приходится ей разрушать в одном из рассказов архитектурно-красивейшее осиное гнездо, найденное на балконе в понадобившейся старой детской коляске. В гнезде — осиные дети, а взрослые, недалеко, за полуистлевшими газетами, напряжены злостью, готовы драться, защищать детей; «бесподобная красота и тонкость и лютая злобность». Конечно, смогу их победить, но они ведь по-своему правы. Рассказ о курах (живые существа, которым только и нужен) побуждает одинокого человека завести себе какое-то животное, которое будет в тебе нуждаться. А вот острая жалость к яблоньке: «болезнь изогнула ее стан». Яблонька как бы просит: «Не чешите языки на мой счет», вон сколько я вам яблок принесла, хоть и «невзрачных», «камешками», возьмите хоть эти «трагические яблочки», всякий ли больной может так служить людям... В другом рассказе крапива охраняет дачу, и Главная Крапивина торжественно встречает хозяйку. Кричат вороны на «экстренном совещании», у них «тревожные новости». И опять свою семью природные существа в обиду не дают. Но теперь это уже гордые гуси — «белые красавцы с оранжевыми клювами». Дружба и любовь царят в этом гусином семействе. Кажется, писательница почувствовала особые, «человеческие», отношения у гусей. То, что приводило в научно-поэтический восторг Конрада Лоренца. Он писал о «триумфальном крике» серого гуся, предлагающего гусыне «вечную любовь и дружбу». Этот крик, отмечал Лоренц, соответствует светлому дружескому чувству, чистой юношеской влюбленности у людей в противовес «грубо-сексуальным реакциям» (К.Лоренц «Агрессия (так называемое " зло" )», 1994). «Нежность ландыша нескончаема», — читаем еще в одном рассказе. Тут и там поэтически, естественно-тепло рассказывается о том, как Природа своей чистотой очищает, проясняет душу человека, несет ему Свет и Добро. Лес слушает разговоры заблудившихся людей и решает помочь им выбраться из чащи. Вместе с автором внимательно всматриваешься в «ковер одуванчиков» и чувствуешь их целебность (лечат от всяких «хворей»), слышишь, как просят они: «Берегите нас». Учишься у писательницы вдохновенно-творчески общаться в большом городе с остатками, крошками больной природы в нем, присматриваться к каждому невзрачному на вид чахлому растению. Учишься в «дымной черноте машинных газов» открывать в городском растении Красоту, испытывать к больному дереву жалость. От «жутких выхлопов» «сломалась, изогнулась, заболела» яблонька, как бы просит взять ее с собою, в дом, а лучше на дачу — из этой химической отравленности.

Убежден, что многие люди будут перечитывать и перечитывать эту живую, простую, глубокую книгу о самом главном для Человечества. Ведь без Природы не будет и Культуры, не будет ничего. Природе и, значит, Человечеству поможет сохраниться на Земле только доброе, заботливое и в то же время нередко целебное для себя самого чувство к природному живому, чувство многих, многих людей. Книга, несомненно, помогает обрести это чувство.

⇐ Предыдущая 23 24 25 26 272829 30 31 32 Следующая ⇒