Социальные функции преступности.

⇐ ПредыдущаяСтр 5 из 7Следующая ⇒

Эмиль Дюркгейм в совей работе «Норма и патология» пишет о том, что преступность это нормальное явление в обществе, где оно выполняет ряд функций.

1. Преступления как разновидность социальной деятельности позволяют определенным категориям субъектов реализовывать свои трансгрессивные наклонности.

Трансгрессивные наклонности – путешествия, спорт, политика, наука, творчество. Движимые потребностями в самоутверждении, в острых ощущениях, духом авантюризма или избытком агрессивности субъекты переходят от законопослушного поведения к противоправному.

2. Преступления используют на прочность, крепость и надежность нормативно-ценностные структуры цивилизации.

Преступность заставляет цивилизацию постоянно заниматься укреплением своих оснований. Преступность выполняет мобилизационную функцию, не позволяющую цивилизованным субъектам полностью погрузиться в состояние благодушия и эйфории.

3. Преступления обозначают недолжные, девиантные линии вероятностного развития цивилизации.

Цивилизация выбраковывает некоторые варианты социальных действий. Для подобной выбраковки необходимо обладать достоверной информацией о злокачественности неприемлемых возможностей. Фигура преступника предстает своеобразным олицетворением ложных и часто трагических путей разрешения существующих противоречий социально-исторического процесса. Анализ проблем преступности позволяет обнаруживать опасные возможности и нежелательные тенденции, возникающие внутри этого процесса.

Социальный причинный комплекс преступности.

Преступное поведение – система деяний социально-психологического характера, направляемая к преступлению криминальной мотивацией и ситуацией и им завершающаяся или нет в зависимости от успеха профилактики.

Мотивация может быть: корыстная, агрессивная, самонадеянность, стремление к власти, аномально-сексуальная.

Соответственно ситуация может быть: управленческая, конфликтная, экстремальная, революционная, проблемная или конфликтная.

Общесоциальные причины преступности делятся на противоречия в сфере общественного бытия и общественного сознания.

Первые проявляются через противоречия в сферах жизнедеятельности общества и создают различные типы преступности (экономическую, наказательную, бытовую, политическую, религиозную и др.)

Вторые представляют и себя антисоциальные, регрессивные обычаи, традиции, стереотипы, нравы, обряды, социальные нормы, противоречащие прогрессивным. Например, в бытовом сознании – «питейные» и наркотические обычаи; с одной стороны домостроевские обычаи, а с другой – превалирование идей женской эмансипации над благоразумием.

Под преступностью следует понимать свойство общества воспроизводить множество опасных для человека деяний, поддающих количественной интерпретации и предопределяющее введение уголовно-правовых запретов. При этом, если преступность человека (как внутренняя предрасположенность человека к совершению преступлений) может ровняться нулю, то преступность общества всегда имеет абсолютную величину.

Если видеть в преступности только явление совершения преступлений, то может возникнуть иллюзорная надежда справиться с конкретными преступниками и положить конец преступлениям. Если же приблизиться к сущности и признать в преступности свойство закономерно воспроизводить преступления, то представления о должной реакции на нее принципиально изменяются.

Таким образом, вытекает концепция сосуществования с преступностью и «цивилизирования» государственной реакции на нее.

Преступность опосредуется сложной иерархией причин массового преступного поведения (социальных противоречий, негативных социальных процессов), в основе которых лежит невозможность согласования членов общества, всегда стремящихся не только и не столько к равенству, сколько к утверждению своего превосходства.

Социальные отношения, в которых личность чувствует себя неравной с другими, ущемленной всегда чреваты протестующим поведением и, следовательно, опасностью возникновения преступного поведения. Наиболее уязвимыми социальными отношениями в этом плане являются национальные отношения и отношения равенства. Социальная несправедливость есть источник конфликтов и преступности.

Меняются формы преступности. Сама же преступность как свойство общества воспроизводить преступления остается неизменной, она удивительно живуча и как бы находит в новых условиях новые причины для новых преступлений.

Психологический подход к определению преступности.

Эрик Фромм в книге «Анатомия человеческой деструктивности» начинает свои рассуждения с определения двух синдромов человеческой личности: жизнеутверждающего (любовь к жизни) и синдрома ненависти к жизни (страсть к смерти).

Первый включат в себя: любовь, солидарность, справедливость рассудительность; все это продуктивная направленность личности.

Второй – садомазохизм, деструктивность, жадность, зависть.

В действительности среднестатистический человек являет собой смешение обоих синдромов.

Человек не является готовым (законченным) существом. Мозг человека постоянно находится в состоянии неустойчивости: инстинкты уже не работают (в той мере как у животных), а разум еще недостаточно проницателен и нередко приводит к ошибкам.

Человека можно обозначить как существо. Находящееся в активном поиске оптимальных путей своего развития, причем поиск этот нередко терпит крушение из-за отсутствия благоприятных внешних условий.

У человека есть возможность достигнуть полного роста и совершенного развития, если внешние условия будут благоприятствовать этой цели, если есть условия способствующие развитию синдрома жизнелюбия.

Если нет таких условий, то человек превращается в ограниченной существо с синдромом враждебного отношения к жизни. Дело не в конкретных обстоятельствах а в группе факторов.

Социальные науки не ставят в центр своего внимания вопрос об оптимальных условиях. Садовод знает, как вырастить яблоню, но обществовед не знает, как вырастить человека.

Считается, что для людей полезно то, на что направлены их желания, но это не так. Поскольку наша экономика направлена на формирование ложных покупательских потребностей, то вряд ли можно ожидать, что кто-то будет заинтересован в объективном критическом анализе неразумных потребностей.

Инстинкты и страсти.

Инстинкты рациональны, т.к. способствуют выживанию.

Причина иррациональности состоит не в том, что человек действует инстинктивно, а в том, что ему не хватает этой инстинктивности.

Страсти, поддерживающие жизнедеятельность организма, следует считать рациональными, ибо они способствуют росту и благополучию живой системы (любовь). А те, которые душат все живое, следует считать иррациональными (ненависть).

Но человек становится деструктивным и жестоким от того, что у него сложились неблагоприятные условия, недостаточные для дальнейшего роста. Ему другого не дано. Его страсти иррациональны с точки зрения нормального человека, но с точки зрения особых обстоятельств конкретной жизни они имеют свою рациональность.

Разрушительные страсти развиваются неизбежно, если отсутствуют реальные предпосылки для реализации вторых (позитивных).

Человека деструктивного можно назвать грешником, ибо разрушительность – это грех, но ведь он все равно человек. Его можно рассматривать как экзистенционального отступника, как человека, которому не удалось стать тем, кем он мог бы стать соответственно своим способностям. А последнее во многом зависит от того, есть ли в обществе условия для роста и развития человека или нет.

Социальные работники в отличие от правовых органов рассматривают отклоняющееся поведение как проблему неиспользованных возможностей клиента, его личной, социальной и эмоциональной незрелости. В этом смысле клиента можно считать жертвой социализации и он, как личность, от других людей ничем не отличается.

Такое отношение предполагает методики работы, основанные на сочувствии, терпении, поддержке и советах, опоре на учреждения социальной защиты.

Восстановительный подход в социальной сфере.

Главное кредо: действовать для пострадавшего. А не против преступника.

Добро и зло не противоположности. Есть добро и отсутствие добра, что мы называем злом. Восстановительное правосудии проводит программу примирение между сторонами конфликта, которая помогает восстановить это отсутствие добра.

Вина не имеет резерва прощения внутри самой личности, в ней содержится безнадежность. Чувство вины – симптом невроза. Самообвинение без надежды на прощение вызывает невроз, а обвинение со стороны вызывает агрессию.

Воссоединяющий стыд связан с совестью и возникает не от того, что преступника стыдят (это клеймящий стыд), а благодаря тому. Что помогают осознать, что он совершил. И лучше всего эту помощь может оказать ему жертва, открыв пред ним свою боль. И вот тогда совесть обидчика заговорит. Парадоксальность – и трагизм - ситуации человека в том, что его совесть слабее всего тогда, когда он в ней более всего нуждается.

Через раскаяние человек восстанавливает целостность своей души.

Начиная с 18 века знания об обществе и человеке стали упоребляться не для улучшения жизни и помощи людям, а для политического и административного контроля. Люди перестают верить в добро, становятся одномерными потребителями масс-медиа. От суда пассивность и «банализация» зла.

Жертвы преступления.

Представления о состоянии жертвы тяжелого травмирующего события и работе по исцелению были сформулированы вне рамках правосудия. Один из источников – война во Вьетнаме, Афганистане, Чечне.

Медицина, в частности психотерапия, занимались пациентами, которым война нанесла тяжелую психическую травму. Эти люди часто испытывают немотивированные вспышки гнева, имеют повышенную тревожность, нарушение сна.

В медицине возникло представление о синдроме посттравматического стресса (ПТС) как о болезни. В начале второй мировой войны это явление называлось «военная усталость». В 1980 году в официальном американском диагностическом стандарте содержалось описание диагностических критериев ПТС как психического заболевания, требующего лечения. Но медицина не способна справиться с этой проблемой.

Социальная адаптация так же не может помочь человеку, пробывшему долгое время в экстремальных условиях, вернуть душевный покой и радость жизни. Такой подход может внушить ветерану, что для выздоровления он должен изменить свое поведение, чтобы стать как все, «нормальным», а значит, перестать действовать, думать и чувствовать по своему.

Человеку в качестве лечения предлагают просто забыть прошлое. Такой путь не ведет к целостности. Истинное исцеление приходит тогда, когда мы отдаем должное всему, что узнали на своем жизненном пути и пользуемся этими знаниями.

Другой источник представлений о тяжелой психологической травме и об и об исцелении – женское (феминистское) движение, которое обратило внимание на насилие в семье. Здесь также обычное уголовное правосудие не работает на исцеление жертв.

Восстановительное правосудие едино с карательным уголовным правосудием в принципиальном осуждении преступления, но далее их позиции расходятся. Восстановительное правосудие исходит из того, что лучше действовать прямо для пострадавшего (и того же потребовать от преступника) чем против преступника.

Смысл того, чтобы проводить встречу сторон и их ближайшего окружения лицом к лицу состоит в том, чтобы подтолкнуть правонарушителя к более полному осознанию преступления как зла, в том смысле, что это всегда несправедливое насилие, это надругательство, разрушающее и виктимизирующее человека. Очень важно, что восстановительный способ действий предполагает ответственность преступника, а не его наказание. У того, кто причинил зло другому, возникают обязательства по восстановлению справедливого порядка вещей и исправлению содеянного. И очень важно помочь правонарушителю согласиться с этим и взять эти обязательства на себя.

Ювенальная юстиция.

Главное достоинство ювенальной юстиции состоит в том, что она заботиться не об удовлетворении инстинктов возмездия, все еще сохраняющихся в обществе даже по отношению к детям, а о возвращении провинившихся подростков в нормальное общество.

Но судья не обладает необходимыми правами и механизмами для социально-психологического анализа личности подростка, его положения в семье и т.д. Для выполнения этих функций необходим социальный работник, который после процедуры примирения помогал бы дальнейшей социализации подростка. К сожалению. Современная общественность пассивна и не выявляет веры и желания помогать подростку.

В российских регионах введение элементов ювенальной юстиции предполагает насыщение уголовного судопроизводства в отношении несовершеннолетних неюридическими знаниями, например, проведение социального исследования помощником судьи – социальным работником.

Цель деятельности – определение адекватных мер по вторичной превенции и ресоциализации несовершеннолетнего и оказание содействия в сборе информации о личности несовершеннолетнего.

Задачи: изучение уголовного дела; исследование особенностей личности несовершеннолетнего подсудимого, его социального окружения; предоставление отчета суду с формулированием предложений.

Также существует понятие семенного суда, который рассматривает правонарушения несовершеннолетних и в отношении несовершеннолетних, все внутрисемейные преступления, независимо от возраста виновных и потерпевших, а так же гражданско-правовые споры, затрагивающие интересы семьи и несовершеннолетних. Существует идея объединить семейную и ювенальную юстиции. При этом семейный судья – это специалист в области детской и юношеской преступности с хорошим знанием в области психологии и социальной работы.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 Следующая ⇒