Глава 4. НАЦИОНАЛЬНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ

⇐ ПредыдущаяСтр 15 из 19Следующая ⇒

Национальная безопасность – это обеспечение физического, экономического и духовного выживания нации с сохранением оптимальных параметров ее развития. Под нацией в данном случае понимается совокупность этносов, составляющих народонаселение данного государства.

Основной актор обеспечения национальной безопасности – государство. Однако необходимо различать национальную и государственную безопасность.

Государственная безопасность – это обеспечение оптимального функционирования всех трех ветвей государственной власти. Государственная безопасность является важным аспектом национальной безопасности, но не более того. В том случае, когда государственная безопасность отождествляется с национальной и подменяет ее собой, происходит постепенное разрушение последней. Обычно это происходит в обществах с тоталитарным политическим режимом.

Такие акторы современной геополитики, как транснациональные корпорации (ТНК) и мафия также играют действенную роль в процессе обеспечения национальной безопасности, только доминанта здесь другая.

Теневые экономические структуры, пользующиеся прикрытием части госаппарата (мафия) по большей части наносят вред национальной безопасности, возмущая экономическое и правовое пространство матричного государства. Однако существуют и примеры помощи государству со стороны мафиозных структур, неизбежно имеющие сомнительный характер с точки зрения морали. Так, некие наркобароны Боливии в конце 70-х годов XX века предлагали президенту страны полностью выплатить национальный долг в обмен на неприкосновенность от полицейских преследований сроком на 10 лет. В России 90-х годов XX века были случаи, когда мафиозные кланы брали на себя функции государства по содержанию небольших воинских гарнизонов и отделов милиции в условиях их хронической недофинансированности из бюджета страны.

ТНК могут способствовать как геополитическому расширению, так и сжатию матричного государства. Примером первого может служить деятельность Siemens или General Motors, успешно осваивающих рынки по всему миру и способствующих экономической экспансии Германии и США соответственно. Примером второго – деятельность таких российских компаний, как Аэрофлот или Сибнефть в 90-е годы XX века, в больших размерах (сотни миллионов долларов в год) уводивших валютную прибыль из страны, нуждавшейся в инвестициях. В 1998 г. «Газпром» не заплатил налоги государству на сумму, которая была бы достаточна для содержания всех российских учителей в течение года – это тоже пример инициирования геополитического сжатия матричного государства, в данном случае – в аспекте развития его демографических ресурсов.

Типологию национальной безопасности можно, как и всякую другую, строить по разным основаниям.

В соответствии с типологией геополитических пространств можно выделить физическую (военную), экономическую, информационную и идеологическую безопасность. В последнее время все чаще встречается термин «энергетическая безопасность» как составная часть понятия «экономическая безопасность». Понятие энергетической безопасности возникло в связи с осознанием на рубеже XX–XXI веков ограниченности запасов энергоресурсов и близкого предела их полной выработки (предположительно к концу XXI века). Энергетическая безопасность означает обеспечение гарантированных поставок энергоресурсов на рынок конкретной страны, объем которых полностью отвечает не только насущным, но и перспективным потребностям ее экономики. Постоянный рост потребностей и уровня жизни в странах «золотого миллиарда» требует все большего объема ресурсов для осуществления данного роста, и прежде всего – ресурсов энергетических. Острота проблемы ощущается уже по тому, что появляются и активно используются действующими политиками стран Запада производные понятия: «энергетическая агрессия», «энергетическое оружие» и т.п.

По количеству акторов обеспечения безопасности можно выделить систему безопасности отдельного государства и системы коллективной безопасности государств.

Систему безопасности отдельного государства определяет специальная государственная структура – Совет безопасности, который разрабатывает доктрину безопасности данного государства, где определяются основные угрозы и способы их преодоления.

Считается, что многое в структуре и функционировании системы безопасности данного государства зависит от личности главы государства, который обычно и возглавляет Совет безопасности. В аспекте национальной безопасности личность главы государства определяет следующее:

· способность четко организовать деятельность сотрудников, обеспечивающих национальную безопасность, в соответствии с определенным замыслом и обеспечить последовательность реализации последнего;

· стремление к регулярности получения информации;

· умение поставить сильные личности на ключевые посты;

· степень личного участия в выработке решений.

Система коллективной безопасности – это юридически оформленный союз государств, заключенный для отражения общей геополитической угрозы.

Системы коллективной безопасности в истории Нового времени складываются в середине XVII века. Можно отметить следующие этапы их развития в Европе.

1. 1648 г. – Вестфальский мир, заключивший Тридцатилетнюю войну. Впервые был выработан своеобразный «кодекс поведения» государств, ядром которого был принцип невмешательства во внутренние дела конкретного государства. Введено понятие государственного суверенитета.

2. 1815 г. – Священный союз, т. е. система коллективной безопасности монархических государств Европы, сложившаяся в борьбе с наполеоновской Францией.

3. 1919 – 1921 гг. – Версальская система и Лига наций, возникшие после первой мировой войны как союз государств-победителей.

4. 1944 – 1945 гг. – Ялтинско-Потсдамская система, сложившаяся после второй мировой войны, образование ООН (Организации объединенных наций) как гаранта всеобщего мирного сосуществования.

5. 1975 г. – Хельсинкские договоренности, закрепившие послевоенные границы в Европе, возникновение ОБСЕ (Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе).

Как видим, XX век принес специальные международные институты поддержания коллективной безопасности – Лигу наций, ООН, ОБСЕ. Тогда же системы коллективной безопасности стали распространяться и на другие континенты и другие цивилизации. Так, исламский мир создал Организацию Исламская конференция (ОИК) для защиты интересов мусульманских стран. Появились ОАГ (Организация американских государств), АСЕАН (Ассоциация стран Юго-Восточной Азии), ОАЕ (Организация африканского единства). Заметим, что в Азии пока что действуют только локальные системы коллективной безопасности. Помимо названной АСЕАН, существует еще несколько, наиболее крупной и значимой из которых является Шанхайская организация сотрудничества (Россия, Китай, Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Узбекистан - с перспективой присоединения Индии, Монголии и некоторых других государств). Общеазиатской структуры нет, несмотря на то, что создать ее предлагал еще СССР, и попытки не прекращались в течение всей второй половины 20 века. Сегодня на роль таковой претендует ШОС (Шанхайская организация сотрудничества), созданная в 2001 г. на базе т. наз. «Ташкентской пятерки» (Россия, Казахстан, Узбекистан, Таджикистан, Киргизия). В эту организацию входят Россия, Китай, Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Узбекистан. Наблюдателями являются Монголия и Индия, присоединиться к ШОС также планируют Иран и Пакистан.

После окончания «холодной войны» традиционная геополитическая конфигурация регионов несколько изменилась. Например, ранее рассматривавшиеся как отдельные регионы Ближнего Востока и Среднего Востока сегодня объединяются в так называемый Большой Ближний Восток в силу общности стоящих перед государствами проблем. Некоторые страны сегодня трудно отнести к определенному региону. К примеру, Турция одновременно испытывает на себе влияние процессов ближневосточного региона, постсоветского пространства и проблем европейской безопасности.

Одновременно происходит перераспределение значимости регионов с точки зрения угроз международной безопасности. Так, Европа, которая на протяжении веков являлась главным источником и театром военных действий, превращается в один из самых стабильных регионов мира. Сегодня центр конфликтов сместился в регион Большого Ближнего Востока, где концентрируются «новые» глобальные угрозы: международный терроризм, распространение ОМУ, внутренние вооруженные конфликты. Здесь же проводятся самые масштабные операции международного вмешательства.

Новые характеристики приобретают процессы в сфере безопасности в АТР. В Южной Азии ситуация изменилась в результате обретения ядерного оружия Индией и Пакистаном, между которыми не прекращаются острые противоречия и открытые вооруженные стычки в Кашмире. В Северо-Восточной Азии новые угрозы создаются вследствие осуществления ядерной программы КНДР и периодического обострения отношений между КНР и Тайванем. В Юго-Восточной Азии сохраняется неопределенность, вызванная курсом Японии на восстановление оборонного потенциала великой державы и ростом могущества Китая. Всё это осложняется отсутствием структур коллективной безопасности в данном регионе.

В конце 90-х годов 20 века сложилась новая ситуация в плане обеспечения коллективной безопасности. СССР и мировая система социализма распались, страны «золотого миллиарда» победили в «холодной войне». Победители закрепили свою победу тем, что на юбилейной сессии НАТО в мае 1999 г. доктринально оформили принцип законного совместного международного интервенционизма, иначе называющийся принципом «гуманитарной интервенции». Принцип этот предполагает нарушение суверенитета любой страны для защиты в данной стране прав человека, закрепленных в международных документах. Впервые этот принцип был применен в полном объеме в марте-апреле 1999 г. в ходе агрессии стран НАТО против суверенной Югославии, решавшей внутренний вопрос подавления албанского сепаратизма в крае Косово. Фактически «гуманитарная интервенция» в Югославии похоронила принцип государственного суверенитета, продержавшийся в практике международных отношений 350 лет и закрепленный во множестве международных документов. Такое положение является следствием нарушения глобального баланса сил после окончания «холодной войны», когда двухполюсная структура политического мира разрушилась, и осталась только одна «сверхдержава», США, и только один полюс реальной экономической и военной мощи на планете – наиболее развитые страны Запада, названные в силу этого Унилатералем (uno - один). Очутившись без равного по мощи соперника, США освобождаются от сковывающих их современное геополитическое расширение договоренностей, ранее заключенных с СССР. Так, например, в 1998 г. США заявили о намерении выйти из Договора по противоракетной обороне (ПРО) 1972 г. и создать сверхмощную систему защиты от ядерного нападения со стороны «пороговых государств» с авторитарными режимами («государств-злодеев» – термин Чарльза Хейза rogue states, в буквальном переводе «государства-мошенники», чаще используется русский перевод «государства-изгои»). Данная система предоставляет техническую возможность не только обороняться от ядерно-ракетного удара, но и беспрепятственно наносить его по любой стране мира. Возражения России, как правопреемницы СССР, против создания национальной системы ПРО США на новой технической основе – не принимались во внимание, поскольку современная Россия, в отличие от СССР, больше не является великой державой и для США до сентября 2001 г. имела статус лишь «факультативного партнера». В 2001 г. президент США Дж. Буш-младший официально объявил о намерении выйти из договора по ПРО и о начале процесса создания национальной системы ПРО США. (Один из аргументов Буша: договор 1972 г. устарел и «мешает всем свободолюбивым людям идти вперед».) Намерение США осуществилось в июле 2002 г., несмотря на сопротивление России.

Такое положение вещей, в частности, отозвалось в Европе формированием системы коллективной безопасности в рамках Европейского Союза (Европейский Союз создан в 1992 г. Маастрихтскими договором, положения которого были подкорректированы Амстердамским договором в 1999 г.). В ноябре 1999 г. сформирован Совет по координации внешней политики и безопасности ЕС, который возглавил бывший генеральный секретарь НАТО Х. Солана. Разрабатывается европейская концепция безопасности с целью наращивания европейского военного потенциала для самостоятельного проведения гуманитарных акций и операций «по урегулированию кризисов в Европе». Таким образом, ЕС на рубеже XX–XXI веков постепенно начал занимать место в ряду заметных игроков на поле европейской безопасности. При этом развивается и евроатлантическая структура безопасности с ведущей ролью НАТО.

В начале 90-х годов стал активно использоваться термин «кооперативная безопасность», впервые предложенный американским сенатором У. Фулбрайтом в 1967 г. Внедрение этого термина было вызвано изменившейся геополитической обстановкой после окончания «холодной войны». Изменился и состав геополитических акторов: наряду с нациями-государствами появились субнациональные акторы (провинции, штаты, земли и т. п.), транснациональные (предприятия, корпорации, заинтересованные организованные группы), наднациональные (ЕС, НАФТА, Меркосур и т.п.) и межнациональные (НАТО). 2001 г. принес новый актор геополитики глобального масштаба – теневые террористические организации и союзы. С другой стороны, свою неприспособленность к новым реалиям обнаружили фактически все институты международной безопасности: ООН, ОБСЕ.

Политологи по-разному определяют понятие кооперативной безопасности, но общее во всех разнородных определениях одно – кооперативная безопасность это объединение как государственных, так и негосударственных структур не только для отражения, но и для предупреждения угроз.

А. Бэтлер выделяет термин «предупредительная безопасность», которую он определяет как стремление предупредить потенциальные конфликты между государствами или внутри государств. Производной от предупредительной безопасности Бэтлер считает «предупредительную дипломатию», но утверждает, что ни та, ни другая без опоры на пушки работать не будет. В связи с этим данный автор утверждает, что международные организации (ООН, НАТО, ОБСЕ и др.) не в силах ни предотвратить, ни остановить конфликты, поскольку все они служат не интересам международной безопасности, а интересам тройки США – Западная Европа – Япония. Эти государства вносят наибольший финансовый вклад в казну указанных организаций, контролируют их и используют в собственных целях. Бэтлер утверждает, что в реально значимых вопросах «тройка» будет опираться на двусторонние структуры безопасности, что надежнее и менее хлопотно.

Данный автор также цинично, но, по всей видимости, справедливо утверждает, что структуры коллективной безопасности обычно создаются для того, чтобы втянуть в них потенциально угрожающее инициатору союза государство и нейтрализовать его гегемонистские устремления коллективными обязательствами. Эта система живет ровно столько, сколько необходимо государству, которое является потенциальным претендентом на лидерство, чтобы накопить экономическую массу для превращения в новый центр силы, способный сломить status quo. В связи с данными утверждениями Бэтлер формулирует то, что он называет законом силы. Эта формула такова: как только государство достигает уровня экономической мощи и военного потенциала, адекватного мощи и потенциалу ведущих государств мира, оно требует для себя нового статуса, означающего, по сути, передел сфер мирового влияния. Поскольку ведущие державы, естественно, противятся этому, приобретение сфер влияния осуществляется преимущественно посредством разрушения старой структуры взаимоотношений, включая соответствующую систему международной безопасности.

Тем не менее, идея коллективной безопасности и мирных инициатив не лишена смысла. Слабые при этом становятся как бы равными сильным, а сильные могут осуществлять свою гегемонию со ссылкой на коллективный интерес. Союзники сильных не могут не поддерживать гегемона, поскольку он субсидирует всю систему коллективной безопасности. Претендентам на гегемонию система коллективной безопасности дает возможность более-менее скрытно наращивать свою мощь, не афишируя подлинных стремлений.

Система коллективной безопасности, тем не менее, является отражением существующего баланса сил. Основной каркас ее формируют наиболее мощные в экономическом и военном отношении государства, что позволяет им навязывать миру свои национальные интересы в качестве коллективных.

Современные вызовы коллективной безопасности можно классифицировать следующим образом.

1. Глобальные.

Это начавшиеся необратимые изменения отрицательного характера в окружающей среде, основной из которых ученые считают глобальное потепление климата.

Всеобщую угрозу представляют также конфликты между «пороговыми государствами», которые могут спровоцировать мировую ядерную войну.

Организованная преступность и наркобизнес сегодня представляют собой угрозу для всех стран мира.

Терроризм приобрел международную опасность еще в конце XX века: террористические организации обрели международную координацию. Базами терроризма стали целые государства: например, Пакистан, Афганистан. Причем в ряде случаев руководство государства прямо заявляет о своих агрессивных планах. Так, мулла Омар, бывший руководителем Афганистана с 1996 по 2001 год, намеревался на рубеже XX-XXI веков завоевать «священные города» мусульман Худжанд, Бухару и Самарканд (Таджикистан, Узбекистан) и затем пойти в Казахстан и Россию для утверждения «зеленого знамени ислама». В XX веке международный терроризм приобрел ярко выраженный этноконфессиональный характер. Сегодня международный терроризм является основной угрозой существованию не только отдельных государств, но и всей так называемой цивилизованной части мира, опробовав в сентябре 2001 г. новый вид ведения войны - асимметричные войны. Этот вид борьбы описан в другом разделе настоящей работы. Тем не менее, важно указать, что главное в противостоянии современных ТНПО (террористических неправительственных организаций) и государства – это фактическая отмена монополии государства на насилие, как внутри его, так и вовне, в геополитическом противоборстве. У. Бек, исследователь из ФРГ, в этой связи отмечает, что мир стоит на пороге индивидуализации войны, когда вести войну против некоего государства может уже не иное государство, а в прямом смысле индивид, но индивид, оснащенный достижениями современной науки и террористической и военной техники. В качестве таких научных достижений Бек отмечает, например, генетические манипуляции, коммуникационные технологии и искусственный разум. В свете этого Бек предсказывает смерть демократии, поскольку в практику неизбежно, по его мнению, войдут регулярные проверки граждан на причастность к ТНПО, поскольку потенциально террористом может оказаться каждый. Бек совершенно справедливо призывает не делать разницы между «хорошими» (борющимися за национальное определение) и «плохими» (приверженцами фундаменталистских взглядов) террористами, поскольку они одинаково опасны.

Сама угроза международного терроризма сегодня – это реакция слабого на то, что он считает несправедливостью сильного.

2. Угрозы для стран Унилатераля (развитых капиталистических стран).

Главной угрозой считается растущий разрыв между уровнем потребления в странах «золотого миллиарда» и остального мира. Страны «богатого Севера» опасаются, что страны «бедного Юга» когда-нибудь воспользуются своим ядерным, химическим или бактериологическим оружием для наказания «золотого миллиарда» за то, что их высокий уровень потребления обеспечивается за счет ресурсов этих стран. Именно этим обстоятельством политологи западных стран объясняли основную причину масштабных терактов в США в сентябре 2001 г. и фактическое объявление войны «золотому миллиарду» со стороны неизвестных террористических организаций.

В 1998 г. Министерство обороны США создало новое ведомство для наблюдения за странами и террористическими организациями, которые могут угрожать стране применением оружия массового поражения (состав – 2 тыс. чел., бюджет на 1999 г. – 1, 9 млрд. долл.). Теракты 2001 г. заставили создать при президенте США пост советника по борьбе с терроризмом и специальный отдел в ЦРУ.

3. Угрозы для большинства стран современного мира, порожденные нарушением баланса сил и образованием Унилатераля:

· использование глобальных систем безопасности в интересах стран Унилатераля. Препятствия осуществлению их интересов преодолевались «отключением» от решения вопроса международных организаций типа ООН и ОБСЕ (Косово);

· расширение возможностей вмешательства «третьих сил» во внутренние конфликты, вызванное, в частности, прекращением действия принципа обоюдного согласия сторон на международное вмешательство, длительное время соблюдавшегося в деятельности ООН. В международном праве начал утверждаться принцип «принуждения к миру», опирающийся на право силы, – активизация участия неправительственных организаций в зонах нестабильности. Причем данные организации обычно действуют в интересах меньшинств, представленных в конфликтах антиправительственными силами;

· прямое вмешательство во внутренние дела суверенных государств под угрозой неких санкций, экономических или политических.

Примером последнего является, в частности, ультиматум ПАСЕ (Парламентская ассамблея Совета Европы), предъявленный в 2000 г. Украине: под угрозой исключения из ПАСЕ Украине предписывалось либо не проводить референдум по изменению конституции, либо не изменять конституцию, несмотря ни на какие результаты общенационального референдума. Исключением из Совета Европы и применением санкций (сессия ПАСЕ в апреле 2000 г. призвала для этого страны-участницы обратиться в Европейский суд по правам человека) ПАСЕ неоднократно грозила и России - за «непропорциональное применение силы в Чечне».

Возможно, асимметричная война сентября 2001 г. против США была вызвана в том числе и необходимостью найти ответ на глобальное доминирование единственной сверхдержавы и Унилатераля в целом и их стремление вернуть в геополитику принцип силы. Фактическое разрушение системы коллективной безопасности, сложившейся после Второй мировой войны, вызванное распадом ССР и мировой системы социализма и сформировавшийся вызов международного терроризма заставляет срочно строить новую систему коллективной безопасности глобального масштаба.

По общему признанию большинства ученых-геополитиков, на роль важнейшего фактора дестабилизации международных отношений в 90-е годы XX века вышли внутренние конфликты (в 90-е годы XX века проведено более 20 миротворческих акций в зонах таких конфликтов). В начале XXI века таким фактором стал международный терроризм.

В связи с необходимостью отражения изменившихся угроз происходит активизация интеграционных процессов в сфере военного сотрудничества. Так, генеральный секретарь ООН в 2000 г. высказал намерение создать собственные элитные войска ООН – силы быстрого реагирования. «Чтобы избежать гибели мирных жителей во внутренних конфликтах», государства-члены ООН должны создать «специально подготовленные ударные части», которые могут быть использованы для гуманитарных операций в различных точках планеты. Франция и Великобритания уже изъявили готовность выделить для этих целей несколько тысяч своих военнослужащих.

ЗЕС – Западноевропейский союз, созданный в 1954 г. как военная структура коллективной безопасности Западной Европы, прекратил свое относительно самостоятельное существование к концу 2000 г. и в дальнейшем будет играть роль оборонной структуры Европейского Союза.

Западные исследователи все чаще говорят о формировании глобальной оборонной промышленности и более того – о формировании глобальной военно-экономической системы, куда, кроме оборонной промышленности, входят службы тылового обеспечения, военной инфраструктуры, накопления вооружений и военной техники, организации контроля над вооружениями и структуры ликвидации устаревшей военной техники. Процесс создания этой глобальной структуры начался с 1997 г.

Имеются планы создания «исламского Совета безопасности» и «исламских объединенных вооруженных сил». Пакистанский президент гордится тем, что в его стране создана «исламская ядерная бомба». В одном из интервью террорист Усама бен Ладен признался в том, что он мечтает получить ядерное или химическое оружие и назвал это «религиозным долгом».

Усиливается и экологическое сотрудничество государств. Так, заключен ряд международных соглашений по охране окружающей среды. В частности, для уменьшения парникового эффекта предусмотрено некоторое сокращение производств, выделяющих углекислый газ в атмосферу. Однако исполнение этих соглашений затрудняется нежеланием небогатых стран вкладывать дополнительные деньги в модернизацию производств. Существует также противодействие подобным проектам со стороны «золотого миллиарда» из-за возможного снижения уровня совокупного потребления в этих странах. К примеру, в 2001 г. США в одностороннем порядке вышли из Киотского соглашения об ограничении производства «парниковых газов», мотивируя это тем, что оно якобы ограничивает экономическое развитие США и «не соответствует научным представлениям».

Экономический аспект коллективной безопасности выражается в создании союзов государств для обеспечения развития в различных сферах экономики. Наиболее ярким примером является Европейский Союз. Примером более низкого уровня экономического сотрудничества может служить Таможенный союз стран СНГ или ГУАМ (в 2001 г. государства, входящие в этот союз, объявили своей целью создание единого экономического пространства; в то время в данное межгосударственное объединение входил и Узбекистан, вышедший из организации в 2005 г.).

Необходимо особо отметить, что сложившаяся после «холодной войны» система международных отношений в плане обеспечения безопасности резко отличается от мирового порядка предшествующих эпох и не похожа ни на Вестфальскую, ни на Версальскую, ни на Потсдамскую, поскольку, как уже говорилось, баланс сил в современном мире нарушен.

Рубеж XX–XXI веков является временем формирования новой исторической эпохи и новой системы международных отношений (мирового порядка) – Поствестфальской. Предыдущая эпоха, называемая Вестфальской, сформировалась в середине XVII века (1648 г.), и ее принципы определялись сменой доминирующих центров силы в результате Тридцатилетней войны. Основной принцип, утвердившийся в рамках Вестфальской системы международных отношений, как уже говорилось – принцип государственного суверенитета и вытекающий из него принцип невмешательства во внутренние дела суверенных государств. Эта база мирового порядка просуществовала триста пятьдесят один год и была нарушена агрессией стран НАТО во главе с США в марте 1999 г. в отношении суверенного югославского государства, решавшего внутренний вопрос соподчинения административных единиц и восстановления конституционного порядка, нарушенного фактической сецессией края Косово. Агрессия в отношении суверенной Югославии, точнее, того, что от нее осталось в результате гражданских войн 90-х годов, была практическим выражением начального этапа формирования новой системы принципов мирового порядка, созданного распадом СССР и мировой системы социализма.

Вестфальская эпоха и существовавший в ее рамках мировой порядок строились на «двоичной системе» противостояния сверхдержав и сформированных ими союзнических геополитических блоков. Внутри данного мирового порядка всегда существовали два геополитических полюса, меняя свое политико-географическое название в зависимости от реального соотношения совокупной мощи противоборствующих центров силы. При этом необходимо заметить, что сверхдержавы и созданные ими геополитические блоки борются между собой не ради самого процесса борьбы, неведомо кем заданного. Геополитическая борьба, так же, как и естественный отбор в биологической природе, происходит из-за обладания ресурсами выживания. Для человеческих сообществ таковыми являются: сырье (ресурс собственно природный), народонаселение в совокупности его количественных и качественных характеристик (природно-социальный ресурс), тип экономической и политической системы (социальный ресурс), тип идеологии и культуры (ментальный ресурс). Особенно агрессивны в битве за ресурсы вновь сформированные центры силы, каковым, к примеру, на рубеже XIX–XX веков выступала объединившаяся Германия, инициировавшая две мировые войны. Ее двойной военный проигрыш положил начало двум новым системам международных отношений в рамках Вестфальской эпохи – Версальской и Ялтинско-Потсдамской. Почти за век до этого свои социальные характеристики резко поменял такой традиционный европейский центр силы, как Франция, из королевства превратившись в республику, а затем в империю и посредством серии почти двадцатилетних войн и военного поражения дав начало Венской системе международных отношений. Однако принципы Вестфальской эпохи в эти периоды истории видимой ревизии не подвергались оттого, что агрессии нового центра силы всегда противостоял ранее устоявшийся центр силы, добывший себе необходимый объем ресурсов и имевший достаточную мощь, чтобы не отдать завоеванное. Напротив, в результате военного поражения «молодого наглеца» устоявшийся центр силы всегда получал дополнительные возможности приобретения ресурсов и распространения своего влияния на ранее недоступные (полностью или частично) пространства как территориального, так и нетерриториального характера (экономическое, информационное, культурное).

Рубеж XX–XXI веков кардинально меняет ситуацию. Впервые в истории поражение одного из доминирующих центров силы (сверхдержав) наступило не в результате буквального военного поражения, а в результате проигрыша «холодной войны», т.е. соревнования экономических и политических систем. Осуществление именно «холодной» войны в громадной мере обусловливалось значительной трудностью ведения против Советского Союза «горячей» войны вследствие наличия у СССР ядерного оружия и неизбежности, в случае такой войны, радиоактивного заражения громадных территорий на обоих земных полушариях. Впрочем, общий рисунок противостояния сохранился: «молодой наглец», т. е. социально измененная, советская Россия и ее социалистические государства-сателлиты, были «удалены с поля» устоявшимися центрами силы. Таким образом, феномен полюсного противостояния, «двоичной геополитической системы», на время исчез. «Победивший», единственный доминирующий, геополитический блок, состоящий из государств так называемой «западной» цивилизации, и его глава – единственная на сегодняшний день сверхдержава США получил редкую возможность «грести к себе обеими руками» все мировые ресурсы, встречая лишь минимальное, часто декоративное, относительно легко преодолимое, сопротивление.

В этих условиях победители, естественно, стали формировать новую систему принципов мирового порядка. Первым «пал» краеугольный принцип «двоичной» Вестфальской системы – принцип нерушимости государственного суверенитета, поскольку именно он представлял первую «линию обороны» обладания определенными ресурсами со стороны сформированных и несформированных наций, политически конституированных в государство. Стали говорить о «мягком» государственном суверенитете, нарушение которого необходимо для обеспечения полного соблюдения прав человека в конкретном государстве. Заметим, что в 60-80 годы XX века «западный мир» активно осуждал так называемую «доктрину Брежнева» и один из ее принципов – принцип «ограниченного государственного суверенитета»: возможность вмешательства во внутренние дела социалистического государства во имя сохранения в нем социалистического строя. В условиях, когда подобный принцип стал полезным капиталистическим победителям в «холодной войне», он, получив слегка измененное название, лег в основу нового мирового порядка.

Необходимо подчеркнуть, что выбор основополагающего принципа не является случайным, а также не базируется исключительно на субъективных предпочтениях геополитических победителей. Напротив, это отражение объективного закона функционирования соответствующей социальной системы. В данном случае принцип прав человека – базовый принцип либеральной экономической системы, для функционирования которой абсолютно необходима свобода предпринимательской деятельности, невозможная без целой системы экономических, политических и культурных прав человека. Поскольку в международном экономическом пространстве реальными акторами являются глобальные и транснациональные корпорации, постольку принцип прав человека фактически является инструментом «смягчения» государственного суверенитета определенных стран, ресурсы которых соблазнительны для осуществления еще большей степени свободы предпринимательства той или иной корпорации, политическую поддержку которой оказывает соответствующая великая держава или сверхдержава (доминирующий центр силы). Так, после оккупации Ирака в войне, начатой США и их союзниками в 2003 г., нефтяные ресурсы этой страны (вторая в мире по запасам нефти после Саудовской Аравии) оказались в монопольной разработке двух американских и двух британских нефтяных глобальных компаний. Как хорошо известно, артикулируемым поводом для начала иракской кампании была необходимость защиты прав человека в Ираке, тиранически попранных Саддамом Хусейном. В соответствии с этим в США было утверждено название иракской кампании – «Свобода Ираку», в том числе название ее начальной стадии – «Несокрушимая свобода».

Принципы Поствестфальского мирового порядка формируются не только в соответствии с фактом распада «двоичной системы» и исчезновением СССР, но также не в меньшей мере в соответствии с тем, что сформированное во второй половине XX века в ведущих капиталистических странах «общество потребления» требует своего дальнейшего развития, то есть – новых и новых ресурсов. Известен факт, что высокий уровень потребления в странах Запада обусловлен, в частности, тем, что они расходуют на это 75% мировых ресурсов. Дальше – или прекращение роста потребления теперь, или отодвигание этой неизбежной границы до стопроцентного контроля земных ресурсов именно со стороны совокупности западных потребительских обществ. Принято считать, что недостатки в значительной мере являются продолжением достоинств. В соответствии с этим можно утверждать, что выгоды демократии как присущего Западу политического режима образуют и прочную ловушку для него же. Необходимость получать преобладающий процент голосов избирателей на выборах понуждает к стимулированию роста уровня и качества жизни значительной части избирателей (в идеале – всех социальных слоев), а это требует овладения новыми ресурсными базами. Несмотря на развитие высоких технологий и артикулируемое сокращение значимости природных ресурсов, потребление нефти, газа, воды (как для питья, так и для производства электроэнергии и иных продуктов) не сокращается, а только увеличивается, порождая локальные войны как в географическом, так и в экономическом и иных типах геополитических пространств. Повторим, что основной препоной для получения западными потребительскими обществами новых ресурсов развития является именно государственный суверенитет, причем суверенитет прежде всего ресурсных стран. Итак, принцип «мягкого» государственного суверенитета – краеугольный для Поствестфальского мирового порядка.

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 141516 17 18 19 Следующая ⇒