Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии |
Начало науки как системная проблема.
Системная диалектика категорий сферы Учение о бытии Гегель открывает вопросом, сама постановка которого отчетливо показывает, что наука логики есть обобщенная системная логика науки: Гегель пытается разрешить двоякую трудность: выяснить природу систематического начала любой науки, развертываемой в систему, и специфику начала науки логики, в свою очередь задуманной как метасистемная логика науки. В нашей литературе (и прежде всего благодаря блестящим работам Э. В. Ильенкова, посвященным методу восхождения от абстрактного к конкретному1, а также ряду других исследований2) уже анализировались идеи Гегеля относительно логической природы начала систематической науки, относительно ее исходной. Метод восхождения от абстрактного к конкретному по существу своему неотделим от построения системы, а в логике от создания системы логических, философских категорий и законов. Мы считаем необходимым сосредоточиться именно на расшифровке системных моментов гегелевского метода восхождения от абстрактного к конкретному. Вот почему в дальнейшем соответствующая диалектическая, логическая категория будет вводиться после фиксирования фактически ставимой и разрешаемой автором системной задачи. Итак, при характеристике природы единство системной логики науки и науки логики проявляется в гегелевской философии совершенно четко. Есть еще одна существенная для нашей темы черта: проблему начала, как она ставится в науке логики как логике науки, Гегель вполне определенно соотносит с развитием науки нового времени, стало быть, не с наукой вообще, а с наукой определенного исторического периода. Истористское размышление и помогает разъяснить специфическую особенность логической проблемы начала системы. В новой логике она ставится
иначе, нежели в античной философии или на любом прежнем этапе философствования. В чем же видит Гегель отличие новой логики в постановке проблемы начала? 3. Гегель здесь дает квинтэссенцию достижений современной философии, как бы их в проблеме логического начала. Действительно, начало систематической науки именно в новое время стало мыслиться как единство объективного и субъективного, метода и содержания, формы и принципа. Если это гегелевское утверждение покажется не вполне ясным, то достаточно вспомнить о товаре как систематической политэкономической науки: товар только в эпоху капитализма выступает как объективная характеристика социальной системы и как понятие, выделенное предшествующей наукой, стало быть, как проистекающее из самой действительности содержание, но уже взятое вместе с методом его научной интерпретации; объективно наличная товарная форма одновременно есть и принцип трудовой теории стоимости, принцип политэкономии определенной общественно-экономической формации. Философия осмысливала данную проблематику на своем собственном материале. Она возвысилась до диалектической постановки проблемы первоначала не раньше, нежели испробовала разные варианты ее решения: акцент ставился на объективно-содержательных моментах, а затем на субъективно-формальных. Единство же их устанавливалось на еще более поздних стадиях развития философского мышления. Даже некоторым современным ему спорам относительно первоначала Гегель отказывает в праве считаться действительно релевантными новой диалектико-логической постановке вопроса. Идея, также связана в толковании Гегеля с исторической координатой: 4. Не случайно Гегель апеллирует к опыту наук, разъясняя, что логическое начало не что-то таинственное, а, напротив, вполне известное ученым, философам, логикам: 5. Итак, здесь мы снова видим в действии охарактеризованный ранее логический принцип историзма, который является стороной, предпосылкой диалектико-логического системного анализа: предмет, подвергаемый исследованию, с самого начала взят как исторически развившийся, достигший определенной стадии в своем становлении, что относится и к науке в целом, и к логике. Сгруппируем даваемые Гегелем характеристики - начала системного развертывания научно-теоретической мысли, которое в логике предстает в наибольшей очищенности: 6. В данном случае взять в качестве начала (das Unmittelbares) - значит зафиксировать специфическую определенность предмета данной науки, как он, как он, а значит, как он выделен на соответствующей исторической стадии, и воздержаться, насколько возможно, от дополнительных разъяснений и характеристик. Соответственно началом новой логики - а она выступает здесь в виде метатеории по отношению к наукам - становится. 7. Итак, начало есть 8,
что означает: в нем еще не содержатся и не должны содержаться различия, отношения к другому9. С одной стороны, оно есть результат исторической работы соответствующей науки (здесь - логики); с другой - начало - совершенно абстрактное,. Гегель все время подчеркивает, что философ, логик, естествоиспытатель должны и не подсовывать в абстрактное начало те или иные уже известные им конкретные характеристики их предмета. Начало как - основание развертывающейся далее системы: оно есть 10. Систематическая наука должна начинать, следовательно, с, ненаполненной непосредственности, но в то же время с самой непосредственности, т. е. специфического абстрактного отношения, характерного именно для науки. Будем внимательны к логическим переходам, ибо в системе логики размышления о начале важны не только сами по себе. На них возлагается не только самая общая системная функция (ибо начало и далее воспроизводящееся основание системы), но и функция более конкретная: должна - как результат саморазвития системного размышления - сфера бытия, притом в ее исходном категориальном облике. 11. Таким образом, размышление над природой начала систематического развертывания научной мысли, иными словами, постановка и решение первой системной задачи - вот предпосылка введения всей категориальной сферы бытия, а также отталкивания системного анализа от первой категории,. Гегель устанавливает эту связь очень четко:, т. е. системно развивающейся теоретической, науки. - Н. М.) требует, чтобы оно было бытием и больше ничем. Бытие поэтому не нуждается для своего вхождения в фи253 лософию ни в каких других приготовлениях, ни в каких посторонних размышлениях или исходных пунктах»12. И если философ все же останавливается на некоторых предварительных разъяснениях (например, на вопросе о том, почему в философии, в логике нельзя начинать с, или чего-то иного, требующего даже для своего введения конкретных характеристик), то он констатирует: целью всех предварительных рассуждений о начале скорее было 13. Итак, гегелевский системный анализ сначала толкает к своего рода логической редукции (опирающейся, не надо этого забывать, на полноту исторического опыта наук, обретающих свой предмет, и опыта логики, давно работавшей на ниве собственно логического) - к выделению чистого бытия как начала логики, обобщенно характеризующего, абстрактную природу начала теоретической науки как таковой. Раздел первый носит название. Поскольку мы уже знаем, что анализ природы начала системного развертывания научного познания выдвинул на первое место категорию чистого бытия, иными словами, бытия, лишенного различений, лишенного определенности, то сразу возникает вопрос: почему же, оттолкнувшись от чистого бытия, логический анализ именно категории определенности, или качества? Сам Гегель считает такой вопрос весьма важным, поэтому размышления о бытии он и начинает с фиксирования исходного противоречия: чистое бытие действительно поначалу является неопределенным, бескачественным бытием, но ведь такая характеристика и возникнуть-то может, если полагается в противоположность качественному, определенному. Отсюда - проблема, которую и можно считать основной системной задачей, решаемой на всей стадии; требуется, отправляясь от неопределенного, чистого бытия, лишенного качественных различий, дать возникнуть - разумеется, в строго системном порядке - многообразным различениям, определенностям качества. Всякий раз это будет связано с постановкой, решением и более конкретных системных задач, объединенных на первой стадии упомянутой общей системной целью. Прежде чем будет показано, как выстраивается в логике цепочка этих задач, выражаемых на языке философских категориальных различений, надо подчеркнуть, как реальна и сколь сложна для науки сама эта проблематика. С Гегелем нельзя не согласиться в том, что фундаментальной
предпосылкой построения научной системы является нахождение исходного принципа, который и является основанием создаваемой научной теории. Всякий раз, когда в науке решается аналогичная задача, мысль ученых движется в том же направлении. Широко известны рассуждения Маркса, Энгельса, Ленина о значении исходной для теоретической научной системы, иными словами, о необходимости выделения именно отношения, а одновременно и фундаментального противоречия изучаемой предметной сферы (массовидного отношения, доступного наблюдению и в то же время избранного наукой в качестве существенной для нее точки отсчета), о необходимости так повести анализ, чтобы исходное отношение было и далее воспроизводящимся основанием системы науки. Поскольку в созданной Марксом политэкономии капитализма метод обретения клеточки был успешно применен и поскольку о нем много написано, позволим себе не останавливаться на этом подробнее. К сходным выводам приходили также и естествоиспытатели, когда они решали аналогичные познавательные проблемы. Над проблемой начала, возникающей при поиске логических основ для разработки физики в качестве единой систематической науки, размышлял, например, А. Эйнштейн. Системная задача была поставлена сходным образом. 14. Эйнштейн также пришел к выводу, что исходные принципы систематической науки обладают - даже в физике, где всегда есть проблема обоснованности теории через опыт и эксперимент, - особой абстрактной природой15. Благодаря современным методологическим исследованиям теперь уже можно считать доказанным, что выделение наукой вообще, каждой наукой в частности особого изучаемых ею предметных сфер, действительности представляет собой весьма сложный исторический процесс. И хотя, в чем Гегель прав, в каждый данный момент над аспектами в науке уже идет целеустремленная широкая работа, но при переходе научного познания к построению системной теории вопрос о специфике бытия приходится осмысливать на новом уровне. Ибо дело тогда заключается в последовательном развертывании различных по характеру определенностей бытия. И к тому же, что верно показывает Гегель, все эти определен255 ности не просто, как если бы последний просто складывался из известного набора характеристик. Определенности, различия должны, возникать вновь под влиянием внутренней логики системного размышления над бытийственными аспектами. Дальнейшее логическое осмысление такого процесса бытийственных определений систематической науки Гегель связывает с фиксированием первой противоположности - чистого бытия и ничто. О чистом бытии уже шла речь: научному мышлению при помощи философской категориальной символики здесь вменяется в обязанность просто зафиксировать, что оно отправляется от бытия как такового, лишенного каких бы то ни было конкретных определений, от бытия, которое 16. Ученый или философ, не имеющий привычки мыслить в предлагаемой Гегелем манере, может возразить: при чем тут чистое бытие и ничто, если наука всегда рассматривает некоторое конкретное бытие, которое есть, налично и вовсе не равнозначно ничто. Гегель такие вопросы и недоумения предвидит и подробно разбирает их в примечаниях (скажем, на известном кантовском примере со ста талерами). Мы опустим и контекст, в котором пример фигурирует у Канта, и целый ряд подробностей, о которых именно в связи с кантовским контекстом вынужден говорить Гегель. Остановимся только на том, что в гегелевском пояснении относится к рассматриваемому здесь вопросу о специфике первого системного этапа логики науки и науки логики. Возражение обыденного сознания против объединения философами-диалектиками категорий бытия и ничто кажутся особенно убедительными, когда оперируют подобными примерами. Когда сто талеров лежат у меня в кармане, когда я ими обладаю, когда их налицо, то разве не кардинально отличается это состояние от того, когда карман мой пуст, когда я не обладаю ста талерами, когда в кармане моем -? Кант, а вслед за ним Гегель отвечают на это: если речь идет о конкретном имущественном положении отдельного человека, то ста талеров, их наличие в его кармане, и (если оно отождествляется с пустым карманом) - состояния существенно различные. Но если становятся научным понятием, например понятием политэкономии, науки о финансах и т. д., то факт их наличия или отсутствия в кармане данного человека вообще ничего не меняет. и применительно к науке приобретают иное значение.
Гегель пользуется кантовским примером, чтобы пойти дальше фиксирования специфики научных понятий как таковых. Понятие чистого бытия приобретает смысл исключительно тогда, когда философ и ученый умеют в целях теоретического системного исследования на первых его стадиях отрешиться не только от реального наличия или отсутствия чего-либо в обычной жизни, но также и от эмпирического содержания науки, от эмпирических понятий, подобных. исследуемое бытие становится только тогда, когда философ и ученый научаются видеть в зафиксированной ими своего предмета бытие, и ничего больше; когда, стало быть, они объединяют бытие, предварительно очищенное от любых известных определенностей, только с ничто. Это и означает переселение в стихию чистой логики системного рассмотрения. Выявление единства бытия и ничто становится моделью для высвечивания типа системно-диалектического перехода от категории к категории во всей сфере бытия. Гегель подчеркивает, что система логики - и уже на начальной стадии - не удовлетворяется внешним постулированием единства. Недостаточно сказать, что бытие и ничто одно и то же. Недостаточно прибавить противоположное положение: бытие и ничто не одно и то же. И недостаточно чисто внешним образом постулировать двух высказанных суждений. Обратим внимание на важнейший системно-структурный прием: приращение системной мысли Гегель получает благодаря анализу имманентной диалектики бытия и ничто, причем во имя диалектического анализа используются обыденные рассуждения о бытии или философские рассуждения, направленные против диалектики. Историческое - в виде некоторых концептуальных утверждений философии - вместе с их новой интерпретацией включается в систему, становится ее строительным материалом. Посмотрим, как это делается.
Гегель
тут же предлагает сторонникам подобных взглядов: укажите, в чем состоит различие между бытием и ничто, но при этом не перескакивайте к какому-нибудь определенному бытию, например к действительным ста талерам. Пока же мы остаемся на уровне чистого бытия и чистого ничто, - а
это очень важно для дальнейшего системного развития мысли, - то различие бытия и ничто сделается невыразимым. Но ведь заведомо ясно, что различие между бытием и ничто должно существовать! Вот каким образом Гегель решает возникшую апорию: 19. Трудный логический переход к категории становления, над которым бьется Гегель, иногда пытаются разъяснить чисто онтологически, имея в виду бытие предметов внешнего мира, всегда находящихся в процессе. Основания для такого толкования дает сам Гегель, особенно позже, когда в он более четко акцентирует онтологические, метафизические (одновременно идеалистические) предпосылки и выводы своей философии. Однако и там Гегель устанавливает:, что означает, но особого вида: существование как нечто прочное, относительно устойчивое. (В переводе лучше передать как устойчивое наличие, существование.) Это тем более важно иметь в виду, что в следующем абзаце Гегель вводит, говоря о существовании, слово: 18. (При переводе и одним и тем же словом стираются принципиально важные именно для системной диалектики оттенки мысли.)
есть возвращение из различия к простому соотношению с собой»20. Важно тут то, что сам Гегель считает более сопоставления раскладок учения о бытии с познавательными усилиями человека. Два последних, более устанавливаемых момента, которые проблемно соответствуют системной диалектике логических категорий, суть: 1) человеческое познание, когда оно достигает совокупного определения некоторой сферы, но поначалу не идет дальше самой простой фиксации: она, эта сфера,; 2) научное познание, когда оно, переходя на системный уровень, удаляется от прежде зафиксированных различий и выделяет определений некоторой сферы с ней самой. В таких мыслительных процессах те понятия и процедуры, которые обозначаются категориями бытие и ничто, и различимы, и неразрывны. И только если иметь в виду корреляцию между такими мыслительными процессами и развертыванием диалектических категориальных различений, то тончайшие оттенки гегелевского хода мыслей становятся понятными, ибо получают содержательно-логический характер. Что означает введение и? Обобщая сказанное, констатируем: это фиксирование перехода мысли на особый уровень - вступления ее на порог теоретического научного познания. Согласно Гегелю, на первых уровнях системы не должно быть ничего, кроме бытия изучаемой сферы как такового, кроме некоторого абстрактно взятого наукой. Такой логически важный момент в системном развертывании науки Гегель фиксирует через утверждение изначального единства чистого бытия и чистого ничто, подвергая критике обыденное сознание и некоторые философские учения за. Однако достаточно выделить клеточку научного рассмотрения, как сразу создается стимул дальнейшего саморазвертывания мысли. Чистое бытие, которое пока есть чистое ничто, чревато дальнейшим развитием, почему необходимо, имея в виду системный замысел, различать чистое бытие и чистое ничто. - теоретическая сфера, которая все более станет удаляться от чистого ничто и тем самым от чистого, неразличенного бытия. Таким образом, идея системного развития мысли наполняет диалектическим движением исходное единство и исходное различие первых двух категорий; выясняется: их отношений заключена не в них самих, а в чем-то
третьем, во что они воТ-вот перейдут. Категория является обозначением как самой необходимости, так и специфического типа системного перехода к следующей стадии мысли. Решается также одна из первых, и именно системных задач науки логики, которая далее конкретизирует более общую системную проблему всей сферы бытия, названную ранее: от простой теоретически выделенного бытийственного отношения (изучаемой наукой сферы) требуется перейти к введению более конкретных бытийственных различений. - категория чрезвычайно важная и по той причине, что движение научного познания уже на данном этапе системного построения имеет задачей включение в орбиту анализа именно развития изучаемой области. Чему в научном мышлении соответствует логически фиксируемая стадия различения чистого бытия и чистого ничто, взаимоперехода этих категорий? При фиксировании специфической области уже выражаются друг через друга ее и, а значит, ее возникновение и ее прохождение. Так, жизнь как бытие можно ухватить не иначе, чем через ее ничто - смерть, отсутствие жизни. А это значит, что через единство-различие бытия и ничто должна быть решена особая, но чрезвычайно важная системная задача, состоящая в первом подходе к процессу развития (смерть есть жизни, возникновение жизни - отрицание смерти). Следовательно, при фиксировании в любой науке такого отношения, которое соответствует чистому бытию, должна как бы пробегаться обширная сфера, должен схватываться особый бытийственный срез, где отношение-клеточка есть, имеется, и должна как бы подвергаться отрицанию совокупность отношений, где данного бытия нет, где оно ничто. Равным образом намечается, пусть не вполне осознанно и абстрактно, грань между теми состояниями или формами, где и когда данного бытия еще, и теми, где и когда оно уже. Значит, уже при первых шагах создания системы в самой общей форме применительно к исследуемому срезу бытия должна вводиться идея развития. Это специфическая особенность системной логики Гегеля как диалектики, отличающая ее от других, более поздних системных построений логики науки, не концентрирующей внимание на содержательно-диалектических проблемах. Гегель сам поясняет на примере реального научного опыта, как важен учет развития на первом этапе системнотеоретического исследования. Так, он полагает, что мате260 матика как наука лишь тогда пришла к понятию бесконечно малых величин, когда ученые сделали для себя неразделимыми, взаимосвязанными бытие и ничто, когда они поняли, что надо найти нечто третье, иное, т. е. между бытием и ничто. Для Гегеля в опыте математики заключен и великий эвристический урок более общего характера: 21. И не случайно значимость подобных категориальных построений подтверждается на примере физики XX в. Когда она стала работать со своими - проникла в микромир, то при построении системных моделей объектов, постоянно находящихся на грани между их и их, физики вынуждены были задуматься над особенностями бытийственности этих объектов. 22 (В системной модели В. Гейзенберга констатация бытийственной специфики частиц - один из первых шагов. Но эта первая стадия системного метаанализа была обусловлена предшествующим весьма стремительным историческим развитием квантовой механики.) То, что В. Гейзенберг считает особенностью элементарных частиц23, относится к формам бытия многих процессов, исследуемых наукой. Вероятно, что-то похожее о своих объектах могли бы сказать те ученые, которые исследуют человеческую мысль, да и все быстротекущие, бытийственные процессы. Гегель потому и считал, что логика, диалектика перехода бытия и ничто в случае бесконечно малых может быть ярким, ясным примером более общего познавательного принципа:, исследуемое наукой, именно в его специфическом - идеальном - относительно устойчивом существовании (Bestehen) лишь тогда, когда развертывается нацеленная на него творческая научная мысль. Иначе оно не дано в виде. Подведение первых итогов развертывания системной теоретической мысли, таким образом, объединено у Гегеля с введением первых философских категорий сферы бытия и
обнаружением их диалектического Взаимодействия. Оказалось, что логическая сфера бытия своеобразно выразила три процесса. Первый из них - логика и диалектика отношений действительного бытия. Когда политэкономия выделяет товар и отношения товаров как своего теоретического анализа, то ведь она опирается на действительное бытие, возникновение, развитие, прохождение товарного мира. Устойчивое его существование (Bestehen), его - это одновременно отличие товарных отношений от нетоварных. И каким бы сложным ни было глубокое познание их специфики, она так или иначе ухватывается обыденным сознанием и досистематической наукой. Сознание товаровладельца и политэконома привычно скользит между постулированием и товарного отношения (и именно отношения, что вовсе не тождественно только наличию или отсутствию у какого-нибудь лица того или иного товара). и какой-либо целостной сферы, с которой теоретически или практически имеет дело человек, поколения людей, - не какие-то сверхметафизические тонкости, а обстоятельства для этих людей более чем обычные. В этом смысле и действия людей в повседневной социальной практике внутренне теоретичны; они без труда подверстываются под гегелевскую категориальную схему, что не в последнюю очередь облегчает философу превращение всего существующего в инобытие, облегчает утверждение идеалистически толкуемого принципа тождества бытия и мышления. Второй процесс, ухватываемый в диалектическом сплетении категорий, - теоретическое размышление в узком смысле, системное построение. Тут скрытая диалектика человеческого познания должна, по убеждению Гегеля, стать явной. Фиксирование первоначала, в самом деле, в свернутом виде заключает в себе противоречие. Высветить, эксплицировать едва заметные для ученого оттенки движения мысли - задача логики. Когда бытие и ничто какого-либо бытийственного отношения уже на первой стадии развертывания системы предстали в единстве, то ведь они сразу и исчезли, оказались, переходящими в нечто иное. И наконец, третий момент, запечатленный в диалектической логике категорий, - переходы, имевшие место в истории научного и философского познания, поскольку оно в особенной или всеобщей форме фиксирует отношения бы262 тия. Размышления Парменида и Гейзенберга, принадлежащие двум исторически разным эпохам, с этой точки зрения заключают в себе принципиальную логическую общность. И всякий ученый, который будет решать аналогичную системную задачу, как бы интендирован гегелевской логикой и включен в своих поисках в ее бытийственную стадию. Эти три слоя, своеобразно пересекающиеся, опосредующие друг друга, на протяжении всей поддерживают единство принципов и диалектики, системности и историзма - в их особом, ранее разъясненном толковании. Благодаря чему, в частности, высвечивается богатое содержание, спрессованное Гегелем в категориальном переходе к становлению. Подобно тому как бытие и ничто перешли в нечто третье, в становление, так и становление подлежит, т. е. переходу в иное. 24. В системе теоретической мысли, полагает Гегель, переход от фиксирования бытия к фиксированию ничто, а затем и следующий шаг системного движения - все это должно стать относительно самостоятельными, тонко дифференцируемыми и в то же время взаимосвязанными задачами познания. Обращая внимание на возникновение изучаемой им, ученый действительно переходит от ничто к бытию (как и наоборот - в прехождении мысль движется от бытия к ничто). Но на этом нельзя остановиться. Результатом движения мысли между бытием и ничто является нечто третье: они оказались снятыми в новом шаге системной мысли, благодаря которому совершился переход от бытия, бытийственного среза к его определенности. В чем же приращение, что появилось нового? Объединились бытие
(*В контекстах, подобных этому, в переводе вряд ли целесообразно терять составляющую (бытие). Результатом, хочет сказать Гегель, является бытие, которое исчезает, но не тождественное ничто. В парадоксальности сочетания - исчезновение и бытие - весь смысл удивительно интересной категориальной стадии.)
и ничто; ученый осваивает приемы свободного движения мысли как бы вдоль всей суммарно взятой бытийственной сферы, парения между бытием и ничто, ухватывания бытияисчезновения. Эвристический урок, состоящий в поисках, введении, развертывании системного начала, оказывается одновременно уроком диалектики, причем он касается важнейшей проблемы предмета каждой науки, предмета системной научной теории, предмета чистой логики. Дополнительный момент: решение теоретической мыслью системной задачи - ухватывания объективной сферы как чего-то сущего, бытийствующего (Seiendes) - должно осуществляться, по Гегелю, посредством особых переходов самой системной мысли. Диалектической подвижности бытия и ничто соответствующей сферы или среза действительности должна отвечать не просто диалектика понятий науки, но совершенно особая диалектика именно бытийной стадии системного познания. Иными словами, понятийно-категориальные переходы на данной стадии построения системной теории должны быть пригнаны к специфике бытийственных взаимосвязей самой действительности. Такова важнейшая метасистемная идея, по существу развиваемая Гегелем в учении о бытии. Особую роль в ее дальнейшей конкретизации играет понятие снятия: 25. В свете сказанного раскрывается на первый взгляд парадоксальное значение этого понятия - и. Ибо при системном развертывании мысли, и как раз на стадии бытия, каждая пара определений переливается в новую определенность, т. е. становится бытием одновременно и исчезающим и удерживаемым. Понятно и то, почему снятое отождествляется с идеальным (надо к тому же учесть, что в оригинале стоит: das Ideelle - идеальное как таковое, само идеальное). Ведь в ходе построения системы следующая ступень, в которой сохраняются и одновременно в своем бытии два прежних определения, является идеальным результатом, который никак нельзя путать с предметом вне научного познания. Гегель, по сути дела, подчеркивает: если бытие и ничто, возникновение и прохождение еще можно было более непосредственно соотносить с миром вне науки, то после первых шагов диалектической работы с понятиями, категория264 ми на стадии бытия уже следует принимать во внимание идеальный характер результата -. Далее мы вынуждены только очень кратко обозначить связь и соответствие между логической постановкой системных задач и диалектическим самодвижением категорий в гегелевском произведении. Популярное:
|
Последнее изменение этой страницы: 2016-07-14; Просмотров: 441; Нарушение авторского права страницы