Преступления, посягающие на порядок обращения официальных документов и государственных наград (ст. 324, 325, 327 УК РФ)

⇐ ПредыдущаяСтр 17 из 42Следующая ⇒

Деяния, предусмотренные ст. 324, 325 и 327 УК РФ, представляют собой самые различные составы преступлений, содержащие разнообразные альтернативные признаки. Основные различия между ними заложены в характеристике преступных деяний и предметов преступлений, которые альтернативно перечислены в диспозициях статей.

Среди предметов этих преступлений перечисляются: официальные документы, государственные награды, штампы, печати, бланки, паспорта, важные личные документы и др.

Альтернативными деяниями в составах данных преступлений законодатель называет: незаконные приобретение, сбыт, похищение, уничтожение, повреждение, сокрытие, подделка, изготовление, использование какого либо или нескольких перечисленных предметов.

Нет нужды перечислять и анализировать все признаки составов данных преступлений, они слишком многочисленны и в рамках настоящего исследования вряд ли уместно будет останавливаться на них подробно. Как уже упоминалось, те или иные составы преступлений, предусмотренные Особенной частью УК РФ, интересуют нас лишь постольку, поскольку подпадающие под их признаки общественно опасные деяния могут в практике совершаться адвокатами — профессиональными защитниками и представителями, в связи с осуществлением ими профессиональной деятельности в уголовном судопроизводстве.

Исходя из этого ограничения, рассмотрим лишь некоторые признаки данных составов преступлений, которые имеют особое значение и вызывают сложности в практическом применении.

Предметом преступлений, предусмотренных всеми тремя статьями УК РФ, может быть официальный документ. Причем, в ст. 324 и 327 УК РФ речь идет об официальных документах, представляющих права и освобождающих от обязанностей, а в ст. 325 УК РФ предметом преступления является просто «официальный документ» (см. приложение 20).

Как отмечается в литературе, понятие и содержание данного термина в законе, науке, следственной и судебной практике существенно различаются. Так, в уголовном законе нет нормативного определения понятия «документ». Оно дано в бланкетном законодательстве, в частности, в Федеральном законе «Об обязательном экземпляре документов» от 29.12.1994 № 77-ФЗ. Более того, в ст. 5 названного Закона дано понятие официального документа. Это документы, принятые органами законодательной, исполнительной и судебной власти, носящие обязательный, рекомендательный или информационный характер.

Но, как отмечается в литературе, судебная, а за ней и следственная практика по уголовным делам пошла другим путем и в большинстве случаев применяет значительно более широкое толкование понятия официального документа. К ним суды причисляют документы, находящиеся в обороте государственных (муниципальных) органов, учреждений, организаций и предприятий и отвечающие определенным требованиям[221].

Проблема существует и в отношении толкования довольно размытой формулировки «представляющий права и освобождающий от обязанностей».

В научной, методической и учебной литературе высказываются самые разнообразные, порой противоречивые мнения по двум этим весьма важным в практике вопросам[222].

Изучение правоприменительной практики показало, что незаконные действия, прежде всего хищение, подделка, уничтожение, сокрытие и изготовление, совершаются адвокатами в отношении в основном тех документов, которые относятся к материалам уголовных дел или которые подлежат приобщению к этим материалам. Вопросы о том, какие из этих документов являются официальными, какие из них «представляют права или освобождают от обязанностей», в литературе достаточно подробно не рассматривались.

Рассмотрим типичные примеры подобных преступлений.

По делу о получении взятки таможенником Р. подозреваемый первоначально дал подробные признательные показания по трем эпизодам получения взяток в виде денег. В дальнейшем он отказался от этих показаний, и по окончанию расследования, во время ознакомления с материалами уголовного дела Р. и его защитник вырвали из первого тома и уничтожили протокол допроса на четырех листах, в котором Р. признавал и подробно описывал обстоятельства получения взяток.

Протокол допроса подозреваемого — это документ, составленный в порядке, установленном уголовно-процессуальным законом (ст. 166, 190 УПК РФ), должностным лицом государственного органа (следователем), имеющий все необходимые реквизиты, а потому являющийся официальным документом уголовного судопроизводства, а, кроме того, и доказательством по делу.

Однако в описанных действия нет признака фальсификации этого доказательства, т.ч. по ч. 2 ст. 303 УК РФ защитника привлечь к уголовной ответственности нельзя. Но его действия могут быть квалифицированы по ст. 325 УК РФ — уничтожение официальных документов, совершенное из иной личной заинтересованности (если таковая будет установлена по делу). Важно отметить, что протокол допроса подозреваемого, равно как и протоколы допроса других участников процесса, вряд ли можно признать предметом преступлений по ст. 324 и 327 УК РФ, поскольку эти официальные документы не предоставляют какие-либо права и не освобождают от каких-либо обязанностей.

Однако такие процессуальные документы, как постановление об изменении меры пресечения, содержания под стражей на более мягкую (право на освобождение лица), повестка о вызове на допрос (право на оплату расходов связанных с вызовом к следователю, право не явиться на работу в период вызова), постановление о производстве обыска (право уполномоченных лиц произвести обыск в помещении) и многие другие, являются не просто официальными документами, но и предоставляют права (освобождают от обязанностей), т.е. являются и предметами преступлений, предусмотренных ст. 324 и 327 УК РФ. Таким образом, закон криминализировал не только их похищение, уничтожение, повреждение и сокрытие (ст. 325 УК РФ), но и их подделку, сбыт и использование, в случае если они являются подложными документами.

В литературе имеются мнения и о еще более широком толковании термина «официальный документ». Так, в Курсе уголовного права, подготовленном коллективом авторов юридического факультета МГУ, официальным документом признается расписка, находящаяся в материалах уголовного дела[223].

В практике весьма распространены случаи, когда «адвокаты-скандалисты» в конфликтной ситуации на следственном действии рвут, повреждают те или иные документы уголовного дела (протоколы, постановления, расписки и прочее). У нас нет данных, чтобы по таким фактам возбуждались уголовные дела против адвокатов по ст. 325 УК РФ. То есть эти преступления нераспознаваемые («слабо распознаваемые»).

Приведем другой пример. По делу об изнасиловании малолетней Л. ее отчимом — П. суд первой инстанции приговорил его к длительному сроку лишения свободы. Родственники подсудимого, с ведома адвоката, под угрозой расправы заставили потерпевшую написать заявление с просьбой «не судить строго» П. Затем от лица представителя потерпевшей защитником подсудимого была отпечатана фиктивная кассационная жалоба с просьбой о снижении П. меры наказания. Родственниками подсудимого были собраны объяснения у разных лиц, характеризующих его с положительной стороны, был добыт протокол собрания трудового коллектива с ходатайством о смягчении наказания. В фиктивной жалобе адвокат собственноручно учинил дополнительную запись: «Приложение на 7 листах» (объяснения и протокол собрания трудового коллектива). Затем эти подложные документы были запакованы в конверт, подписанный от имени представителя потерпевшей, и отправлены по почте в суд второй инстанции. Областной суд отменил приговор, дело вернул на доследование. Только после этого подлог был выявлен следователем.

В действиях адвоката не усматривается фальсификация (ч. 2 ст. 303 УК РФ), поскольку перечисленные документы не являются доказательствами. Ни жалоба, ни заявление потерпевшей, ни объяснения, ни протокол собрания не предоставляют прав и не освобождают кого-либо от обязанностей, т.е. отсутствует обязательный признак преступлений, предусмотренных ст. 324 и ч. 1 ст. 327 УК РФ. Да и будут ли эти документы официальными, если они были сфальсифицированы и отправлены до того, как вошли в оборот государственных органов [224]?

Любопытно, что, исходя из буквального толкования закона, действия этого адвоката подпадают под признаки использования заведомо подложного документа — ч. 3 ст. 327 УК РФ. То есть в этой норме законодатель формально не требует от документа признаков «официальности» и «предоставления прав или освобождения от обязанностей». Но эта лазейка для стороны обвинения выглядит больше как ошибка законодателя, нежели как его осознанная воля. Должны ли мы применять закон исходя из буквы, вопреки его смыслу, если это выгодно, исходя из интересов обвинения? Авторская позиция: все неустранимые сомнения — в пользу обвиняемого (ч. 3 ст. 49 Конституции РФ).

Есть и другая проблема, которая в настоящее время все более серьезно встает перед правоприменительной практикой. Я отмечал в гл. 1.8, что по новому УПК РФ защитник имеет право собирать доказательства (ч. 3 ст. 86 УПК РФ), в т.ч. путем получения документов, опроса лиц, истребования характеристик, справок и иных документов от различных органов. Недобросовестная часть адвокатского сословия предприниет все более активные попытки незаконно приобретать, подделывать или наоборот скрывать, уничтожать соответствующие документы.

Если речь идет о доказательствах, то такого защитника можно привлечь к уголовной ответственности за их фальсификацию (ч. 2 ст. 303 УК РФ). А если недобросовестный, «вовлеченный» защитник представляет следователю подделанные документы, которые не являются доказательствами (справки, характеристики и проч.), или наоборот: уничтожает, повреждает, скрывает их?

Вряд ли такие деяния можно квалифицировать по анализируемым статьям УК РФ. Ведь эти документы, если они не изданы от имени органов государственной власти, еще не вошли в оборот уголовного судопроизводства (см. приложение 20).

Аналогичная проблема может возникнуть и с правовой оценкой незаконного приобретения и подделки объяснений опрошенных адвокатом лиц. Доказательствами эти документы, а также содержащиеся в них сведения, на момент их приобретения или подделки адвокатом не являются, поскольку таковыми признаются только показания соответствующего участника процесса, сообщенные им только на допросе и только уполномоченному должностному лицу (п. 2 ч. 2 ст. 74, п. 2, ст. 76–79 УПК РФ и др.). (Подробно на этих вопросах останавливались в гл. 1.7–1.8.) Опять-таки получается, что за подобные деяния и по ч. 2 ст. 303 УК РФ адвоката привлечь нельзя, и по ст. 324, 325 и 327 УК РФ, подделанные объяснения не удовлетворяют признакам предмета этих преступлений. Получается, что уголовный закон не ставит надлежащего барьера недобросовестным адвокатам, способным фальсифицировать документы.

Это еще одна причина в пользу того, что собираемые защитником доказательства должны подвергаться самой тщательной проверке и оценке судом, прокурором, следователем, дознавателем с точки зрения относимости, допустимости и достоверности (см. гл. 1.8).

Сложных, неоднозначных и спорных вопросов квалификации совершаемых адвокатами преступлений, подпадающих под признаки ст. 324, 325 и 327 УК РФ, еще очень и очень много. К сожалению, по делам этой категории Верховный Суд РФ не дал руководящих разъяснений в необходимом объеме. По этой и другим причинам преступления адвокатов, посягающие на порядок обращения официальных документов, при всей их фактической распространенности, являются едва ли не самым латентным и нераспознаваемым видом.

Такие из них, как незаконное приобретение и подделка, а также похищение, повреждение и сокрытие, в основном осуществляются скрытно. Уничтожение и повреждение документов часто совершаются явным способом, например, в конфликтной ситуации в ходе процессуального действия. Большая часть подобных преступлений совершается в интересах подзащитных, хотя бывают и случае фальсификации документов вопреки интересам подзащитных (см. приложение 3).

Так, по одному из дел «коррумпированный» адвокат сам отпечатал постановление об аресте в отношении подозреваемого и предъявил документ своему клиенту, пояснив, что это копия, которую он получил от следователя. Таким образом, защитник намеревался попугать клиента, чтобы вынудить его заплатить крупный гонорар.

Преступления, посягающие на порядок обращения официальных документов, чаще совершаются адвокатами «с предшествующим опытом», бывшими следователями и оперативниками. «Коррумпированный» адвокат если и пойдет на такое преступление, то, скорее всего только с целью получения денег у клиента, которые затем могут быть поделены с «курирующими» должностными лицами.

Как и по многим другим преступлениям, наиболее опасны подобные посягательства в арсенале «вовлеченных» адвокатов. Незаконное приобретение, подделка, похищение документов и т.п., совершаемые «вовлеченными» адвокатами наиболее изощрены, носят тайный характер и причиняют наибольший ущерб. Особенно опасны такие преступления, если они совершаются «вовлеченным» адвокатом высокой квалификации по делам о должностных и экономических преступлениях, по которым, как известно, изымается и анализируется громадное количество официальной документации. Порой, только один, с виду безобидный документ, квалифицировано подделанный и вовремя представленный следствию, может «разрушить» все дело.

Так, по многоэпизодному, групповому делу о контрабанде крупных партий цветного металла и другой сырьевой продукции было установлено, что российская фирма в лице ее директора декларировала и вывозила товар в КНР от своего имени. Однако реально товар приобретался на деньги самих китайцев, скупался у частных лиц «в черную», без оформления закупочных и прочих документов, а затем сделкам придавался вид законности, как будто цветной металл заготавливался российской фирмой. То есть российские граждане, наша фирма, использовались как подставные лица.

Следователь, не имеющий большого опыта расследования дел о торговой контрабанде, полагал, что вина основного обвиняемого — директора российской фирмы, в контрабанде, совершенной путем недостоверного декларирования (ч. 1 ст. 188 УК РФ) доказана полностью. Однако в день истечения шестимесячного срока следствия защитник представил следователю целый пакет оправдывающих его клиента документов. Среди них был договор с китайской стороной, датированный днем до начала экспортных поставок. По договору российская фирма действует в сделке как посредник, комиссионер, призванный от своего имени декларировать чужой товар. Этот договор и другие представленные документы формально подтверждали правомочия российской фирмы по экспорту товара. Причем было очевидно, что договор фиктивный и оформлен задним числом. Но для проверки этой версии необходимо было продлить срок следствия минимум на три месяца, найти китайца, подписавшего договор, выехать в КНР или послать международное следственное поручение и т.д. Обвиняемый в свою очередь дополнил свои показания, указав, что забыл о подписании этого договора, а теперь вспомнил. В дальнейшем уголовное дело было прекращено за недоказанностью участия обвиняемого в совершении преступления (п. 2 ч. 1 ст. 208 УПК РСФСР).

Пример, наглядно показывает, что если следователь распознал в адвокате «вовлеченного» защитника, особенно если тот вступил в дело об экономическом и/или служебном преступлении, он обязан прогнозировать типичные способы подделки документов, которые выгодны стороне защиты, а затем предпринимать все меры к предупреждению, нейтрализации соответствующих незаконных методов защиты. Особенно высока вероятность сбыться такому прогнозу, если «вовлеченный» адвокат является еще и специалистом в той отрасли экономики (законодательства), в которой совершенно преступление. В приведенном примере защитником был бывший сотрудник таможни, высококвалифицированный и опытный специалист в таможенном праве и внешнеэкономической деятельности.

4.2.11. Мошенничество (ст. 159 УК РФ)

В практике наиболее распространенным способом мошенничества, совершаемого недобросовестными адвокатами, является хрестоматийный пример этого преступления, описанный почти во всех учебниках и пособиях по уголовному праву. Это присвоение денежных средств или имущества виновного лица под предлогом дачи взятки должностному лицу. Типичные примеры такого рода преступлений приводились при анализе состав клеветы в отношении судьи и других участников процесса (ст. 298 УК РФ и др.).

К сожалению, примеров такого рода мошенничества очень и очень много. Вот еще один типичный. По делу о разбойном нападении и убийстве был задержан и арестован гражданин Азербайджана М. Родственники обвиняемого, состоятельные люди, но не местные жители, навели справки и заключили соглашение с наиболее «известным и грамотным», как его порекомендовали знакомые, адвокатом. Защитник оценил уровень состоятельности доверителей, а также то, что они приезжие, иностранцы, практически никого не знают в регионе. Он сумел произвести на них большое впечатление своими рассказами о выигранных делах. В приватной беседе он называл десятки фамилий руководителей правоохранительных органов области, следователей, прокуроров, судей. Многих он называл по именам, панибратски, подчеркивая неформальные, близкие с ними отношения. Здесь же он «по секрету» рассказал, что в городе, якобы, существуют расценки за услуги правоохранительных органов. Вздыхая и кляня коррупцию во всех эшелонах власти, адвокат поведал, что за условную меру наказания по столь сложному делу, столь тяжкой статье УК, в отношении приезжего лица понадобиться не менее 10 000 долл. только на взятки для следователей. Родственники безропотно выдали деньги защитнику. Никаких взяток тот никому не передавал.

Через 10 дней после задержания, адвокат обжаловал арест подзащитного в суд (гл. 16 УПК РФ). Суд оставил жалобу без удовлетворения. Адвокат заявил подзащитному и его родственникам, что он передал взятку судье в размере 2 000 долл., но этого оказалось мало, требовалось еще 7 000 долл. Родственники собрали и эту сумму. Итак, на протяжении досудебного и судебного производства по делу адвокат регулярно требовал от доверителей деньги, якобы, на взятки, полученное присваивал. При этом он рассказывал красочные истории-небылицы о том, как он бьется за интересы клиента, как ходит в рестораны со следователями и прокурорами, делает им подарки и т.п. Но ничего не получается из-за плохого отношения должностных лиц к иностранцам, из-за того, что, якобы, «противоборствующая диаспора» заплатила встречные взятки, чтобы арестованного не отпускали, кругом козни врагов и т.д. Несмотря на все обещания, обвиняемого осудили к 20 годам лишения свободы. После этого на адвоката было организовано покушение. Мошенник с семьей уехал из области.

По поводу квалификации этого хрестоматийного примера Верховный Суд РФ отмечает, что если мошенник склоняет какое-либо лицо к даче взятки должностному лицу, принимает на себя функции посредника и присваивает полученные для передачи ценности, то он несет ответственность за мошенничество, а также за подстрекательство к даче взятки[225].

Как уже отмечалось, эти скрытые преступления наносят колоссальный вред и интересам правосудия, и авторитету адвокатуры, и чести, достоинству, деловой репутации конкретных судей, прокуроров, следователей. Коэффициент латентности таких преступлений крайне высок. Адвокаты-преступники идут на любой обман с целью мошенническим путем получить деньги.

Во многом, хотя, конечно же, далеко не во всем, широко распространенные слухи о «повальном взяточничестве», «круговой поруке» среди следователей, прокуроров, судей — это результат работы недобросовестных адвокатов и других мошенников, предлагающих услуги как посредники во взяточничестве. Слухи о том, что в конкретных регионах существуют расценки на взятки, «пирамида взяточников», где каждое звено делиться частью поборов с вышестоящим и т.п., очень часто формируется именно такими мошенниками.

Но не будем лукавить и преувеличивать. Очень часто коррумпированные адвокаты и коррумпированные чиновники от правосудия действительно образуют преступные группы, нагло вымогающие взятки. В связи с этим распространенным, но еще более сложным в квалификации, выявлении и расследовании, является способ мошенничества, основанный на частичной передаче предмета взятки. Речь идет о случаях, когда коррумпированный адвокат, а «по совместительству» и мошенник, требует на взятки для судьи, следователя определенную сумму, получает ее, но передает взяточнику только ее часть, как правило, менее половины, обманывая тем самым и взяткополучателя и взяткодателя.

Действия этого адвоката подпадают под признаки совокупности преступлений:

— ч. 4 ст. 33 и ч. 1 ст. 291 УК РФ — подстрекательство к даче взятки (если подстрекательские действия имели место);

— ч. 5 ст. 33 и соответствующая часть и пункт ст. 290 УК РФ — соучастие, в форме пособничества, в получении взятки;

— ч. 5 ст. 33 и соответствующая часть ст. 285 УК РФ — соучастие, в форме пособничества, в злоупотреблении должностными полномочиями;

— соответствующая часть и пункт статьи 159 УК РФ — мошенничество[226].

В данном случае как мошенничество может квалифицироваться похищение той части предмета взятки, которую он не отдал должностному лицу и присвоил.

Если же дележ предмета взятки состоялся с ведома и согласия должностного лица, то действия посредника подлежат квалификации только по трем первым составам преступлений и дополнительной квалификации по ст. 159 УК РФ не требуют.

По одному из дел адвокат, заключив соглашение и получив гонорар, реально не осуществлял защиту в связи с занятостью по другим делам, командировками и т.п. Были сорваны следственные действия. Для доверителя он сочинил историю о том, что почти каждый день ходил к следователю и прокурору, «обил все пороги», пытаясь помочь своему подзащитному. Но кругом враги, а он не может их побороть.

В более простых ситуациях недобросовестный адвокат просто требует и берет деньги, ничего не обещает, ничего не делает и деньги не возвращает (уходит «в запой», уезжает из населенного пункта на длительное время и т.п.). Как отметил Верховный Суд РФ в своих разъяснениях: «Получение денег под условием выполнения обязательства, в последующем не выполненного, может квалифицироваться как мошенничество, если установлено, что обвиняемый не имел намерения выполнить взятое обязательство, и преследовал цель завладеть деньгами»[227].

Специфика работы защитника в уголовном процессе такова, что очень трудно оценить, выполнил ли адвокат свои обязательства по соглашению или нет, подлежит ли возврату доверителю сумма уплаченного гонорара или адвокат полностью ее отработал. Еще труднее доказать, что недобросовестный защитник уже при получении денег (имущества) имел намерение присвоить ее, не выполнив взятые на себя обязанности по защите, т.е. совершил мошенничество. Тем не менее, бывают случаи, когда сделать это несложно.

Так, по одному из дел недобросовестный адвокат заключил три соглашения с доверителями в среду, получил гонорары, но при этом еще в понедельник приобрел авиабилеты на четверг с целью выезда в длительный отпуск. При этом ему было известно, что большую часть работы по защите подозреваемых, обвиняемых по этим уголовным делам необходимо было сделать именно в первые дни с момента заключения соглашения. Таким образом, заключая соглашения, адвокат заранее понимал, что не выполнит обязательств перед доверителями. В его действиях усматриваются признаки мошенничества.

Наиболее часто жертвами адвокатов-мошенников становятся потерпевшие следующих типов («группа жертв»):

— «приезжие» доверители, т.е. жители не того региона (государства), где было совершено преступление и/или возбуждено уголовное дело;

— лица, не владеющие языком уголовного судопроизводства (ст. 18 УПК РФ);

— лица, склонные к защите своих законных и незаконных интересов неправомерными средствами, путем дачи взяток, сделок с «нужными людьми», путем незаконного противодействия правосудию и предварительному расследованию. Это такие люди, которые убеждены, что даже законный интерес (не говоря уже о незаконном) можно защитить только незаконными средствами. Поэтому они не видят другого выбора, как нанимать именно нечистоплотных адвокатов из числа «коррумпированных», «вовлеченных» и проч. Добросовестный адвокат, не приемлющий незаконных, аморальных методов защиты, не дающий никаких гарантий и не обладающий коррумпированными связями, как бы он ни был опытен и квалифицирован, не устроит таких доверителей;

— лица, впервые привлекаемые к уголовной ответственности, не имеющие специального юридического образования и/или опыта и навыков участия в уголовном судопроизводстве (см. приложение 4).

Часто жертвами мошеннических действий со стороны недобросовестных адвокатов становятся люди, которые в действительности вообще не совершали преступления, либо совершили малозначительное деяние (ч. 2 ст. 14 УК РФ), либо совершили преступление небольшой (средней тяжести), но в силу своей неопытности, некомпетентности ошибочно полагают, что совершили более тяжкое преступление. Такие люди, в силу своей, в целом, законопослушной социальной установки, тяжело переживают обстоятельства, ставшие предметом расследования. Они преувеличивают характер и степень своей вины и порой сильно раскаиваются в действительно или мнимо содеянном.

Так, по делу, возбужденному по факту предполагаемого хищения ноутбука из бухгалтерии государственного предприятия, было установлено, что дорогостоящий прибор к себе домой унесла одна из бухгалтеров на период своего отпуска для того, чтобы написать с его помощью дипломную работу (студентка-заочница), а затем вернуть в бухгалтерию. Просто она забыла предупредить об этом главного бухгалтера, а случаи заимствования компьютеров на предприятии бывали и до нее. Разумеется, в силу объективных и субъективных обстоятельств, она не имела умысла на противоправное, корыстное и безвозмездное обращение в свою пользу государственного имущества (Примечание 1 к ст. 158 УК РФ). Однако по возбужденному уголовному делу она первоначально была допрошена в качестве подозреваемой в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 160 УК РФ — хищение чужого имущества, вверенного виновному, путем присвоения, совершенное лицом с использованием служебного положения, в крупном размере.

Страшно напуганная случившимся, терзаемая муками совести, она обратилась в юридическую консультацию, где ей попался нечистоплотный адвокат. Понимая, что дело в отношении доверителя будет рано или поздно прекращено за отсутствием состава преступления (п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ), видя, что перед ним некомпетентная, запуганная и вместе с тем совестливая женщина, выяснив, что больше проконсультироваться по такому вопросу ей не с кем, адвокат стал напротив еще более «сгущать краски».

Он сказал, что ей почти наверняка грозит наказание в 6 лет лишения свободы со штрафом (показал ей максимальную санкцию ч. 3 ст. 160 УК РФ), ее вина будет обязательно доказана, а единственный способ уйти от ответственности — это дать взятку следователю, который «по счастью», является его хорошим знакомым. И подозреваемая поверила своему адвокату, отдала ему все свои и родственников сбережения — 5 000 долларов.

Для живущих в постсоветском пространстве людей не секрет, что у многих наших соотечественников поколениями выработался безотчетный страх перед правоохранительными органами, если так можно выразиться, «синдром 37-го года», когда человек, даже осознавая, что он не виновен, может легко поверить в то, что его незаконно осудят к лишению свободы, «репрессируют». Этим синдромом успешно пользуются адвокаты-мошенники. В приведенном примере защитник не делал практически ничего. Уже в тот же день он узнал от следователя, что уголовное дело будет прекращено сразу после окончания ревизии, если не будет установлено иных преступных деяний. Далее адвокат был занят лишь тем, что инсценировал хорошие отношения со следователем и прокурором и свою активную защитительную деятельность. Чем дольше следователь тянул с вынесением постановления о прекращении дела[228], тем ему было выгоднее. В результате за два месяца он успел добиться от клиентки оплаты еще 10 000 рублей, питался, выпивал за ее счет, пользовался разнообразными услугами с ее стороны и со стороны ее родственников. Затем адвокат, в лучших традициях актерского мастерства, эффектно преподнес факт прекращения дела как свою личную заслугу и «остался в памяти спасенных» как благодетель и лучший адвокат города.

Особенно опасны подобного рода мошеннические действия, если они совершаются преступной группой «коррумпированный адвокат — коррумпированный следователь». В этом случае в инсценировке участвуют оба «актера», которых закон обязал быть процессуальными оппонентами. В преступной связке следователь (оперуполномоченный, прокурор, судья) «пугает» всеми мерами процессуального и непроцессуального принуждения, а адвокат подтверждает реальность угроз, прогнозирует еще более тяжелые последствия, но обещает сделать все возможное в пользу вконец запуганного подзащитного. Разумеется, за «очень дополнительные деньги». Нередки случаи, когда реально даже не возбуждается дело, не проводится проверка в порядке ст. 144 УПК РФ, заявление (сообщение) о преступлении даже не регистрируется. То есть все дело, все меры уголовного преследования полностью инсценируются, жертве мошенничества предъявляются фиктивные документы (постановление о возбуждении уголовного дела, протокол задержания и др.).

Вот типичный пример подобного преступного сговора. Иногородний студент был доставлен в кабинет оперуполномоченного за совершение хулиганских действий на железнодорожном вокзале. Тут же в кабинете оперативник, с нарушением всех норм УПК РФ, провел у него личный обыск, в ходе которого подкинул, а затем изъял из кармана доставленного наркотическое средство — гашиш в количестве 0, 8 грамма. Был составлен фиктивный протокол задержания по подозрению в совершении преступлений (ст. 91–92 УПК РФ), предусмотренных ст. 228 и 213 УК РФ, а также письмо-уведомление по месту учебы студента. Испуганный, чувствующий свою вину за совершенное хулиганство (на самом деле мелкое) студент, стал уговаривать оперативника отпустить его и не сообщать в вуз о «преступлении». При этом невольно дал понять последнему о своей платежеспособности. Тут же появился срочно вызванный «коррумпированный» адвокат, который в конфиденциальной беседе объявил сумму «гонорара-взятки» — 5 000 долл. США. Студент согласился и был отпущен, а через пару дней, съездив домой, отдал требуемую сумму адвокату. Сообщение о хулиганстве и незаконном хранении наркотиков в книге учета преступлений (КУП) не регистрировалось, уголовное дело не возбуждалось.

Подобные действия адвоката могут быть квалифицированы в т.ч. и как мошенничество. Возможны и следующие преступления: подстрекательство к даче взятки; пособничество в ее получении и в превышении должностных полномочий. Возможна и дополнительная квалификация по ст. 299, 300, 303 УК РФ и др., через соучастие (ст. 33 УК РФ), со ссылками на приготовление или покушение (ст. 30 УК РФ). Но, прежде всего, самую строгую ответственность должен понести тот самый оперуполномоченный - организатор и основной исполнитель преступления.

Приведенные примеры наглядно показывают, что многие «коррумпированные» адвокаты склонны к мошенничеству. Чаще всего адвокат с низкой квалификацией позволит себе опуститься до подобных действий. Практика показывает, что факты мошенничества нередки со стороны бывших сотрудников правоохранительных органов, уволенных из Системы по отрицательным основаниям (См. гл. 3.2.1).

На подобные дерзкие преступления реже пойдет «вовлеченный» защитник. Члену организованного преступного формирования вряд ли понадобится такая «халтура». К тому же, кто, как не он, лучше многих знает о том, какому наказанию, вернее расправе, будет подвергнут адвокат-мошенник, в случае если его выведут на чистую воду.

Заметим, что к глубокому сожалению, адвокат-мошенник в меньшей степени боится наказания, предусмотренного законом. Раскрываемость таких преступлений ничтожно мала. Даже приведенные примеры наглядно показывают, что потерпевшие не очень-то заинтересованы в подаче заявлений, а правоохранительные органы не проявляют надлежащей инициативы в раскрытии этих опаснейших преступлений. Мошенник, прежде всего, боится физической расправы со стороны обманутых им лиц. Наиболее опасны, даже гибельны для него, попытки обмануть представителей следующих типов личностей («группа риска»):

— представители организованных преступных формирований (ОПГ, ОПС);

— бывшие работники правоохранительных органов, их близкие родственники, и другие лица, имеющие опыт общения с адвокатами в уголовном судопроизводстве;

— местные жители, имеющие обширные связи, прежде всего среди работников суда, органов юстиции, правоохранительных органов;

— рецидивисты (прежде всего опасные и особо опасные);

— другие лица, имеющие криминальный опыт, особенно судимые, отбывавшие наказания в виде лишения свободы (см.приложение 4).

В исправительно-трудовых учреждениях широко известны, передаются из уст в уста истории о недобросовестных адвокатах, защитниках-мошенниках, «коррумпированных» адвокатах. Об этих типах отзываются крайне отрицательно. Вряд ли кто-то сможет провести соответствующее репрезентативное криминологическое исследование, но можно с большой долей вероятности предположить, что значительная часть посягательств на жизнь адвокатов, расправ с ними, с их семьями и близкими, фактов уничтожения их имущества и т.п. связаны с тем, что этих адвокатов заподозрили в мошенничестве или коррумпированности.

Именно поэтому среди «группы жертв» таких адвокатов назывались иногородние, лица, не владеющие языком судопроизводства, впервые привлекаемые к уголовной ответственности и др. (см. выше). Эти типы лиц наименее опасны для мошенников, чаще всего у них нет реальной возможности наказать обманщика, даже если они поймут, как с ними поступили. Именно поэтому опытный адвокат-мошенник при первом же знакомстве с доверителем как бы тестирует, диагностирует его. Если клиент относится к «группе жертв» — есть шанс обмануть его безнаказанно. Если перед мошенником представитель «группы риска», осторожный адвокат вряд ли пойдет на это преступление.

Изложенное позволяет заключить, что в случае мошенничества со стороны адвоката речь всегда идет о корыстных нарушениях, тщательно скрываемых, направленных чаще всего против доверителей и подзащитных (см. приложение 6).Адвокат-мошенник — один из самых опасных и вредных проявлений незаконных методов профессиональной защиты. Наряду с «коррумпированным» и «вовлеченным» адвокатом, он наносит самый значительный вред и интересам правосудия, предварительного расследования, и законным правам и интересам граждан, авторитету адвокатуры.

⇐ Предыдущая 12 13 14 15 161718 19 20 21 Следующая ⇒