Первый проект создания цензуры (1763 г.)

«Трудолюбивая пчела»

Новый этап развития русской журналистки приходится на конец 1750-х — начало 1760-х годов и связан с зарождением частных изданий. К этому моменту созрели условия для появления первых литературных журналов. 11 издававшийся до этого Академией наук единственный в России журнал «Ежемесячные сочинения» в силу своей научно-просветительской направленности имел сравнительно узкий круг читателей. Но углубление процесса культурных преобразований — открытие Московского университета (1755), учреждение Российского публичного театра (1756). создание Академии художеств (1757) — способствует увеличению числа культурной интеллигенции. Серьезно расширяется сфера воздействия литературы на общественное мнение. В этих условиях возникает потребность в появлении журналов, способных удовлетворять запросы новой читательской аудитории из числа образованного дворянства и приобщенного к литературе городского люда.

Примечательно, что инициатива в создании такого рода журналов исходит из кругов, связанных с деятельностью учебных заведений нового типа, таких как Сухопутный шляхетный кадетский корпус в Петербург и только что открытый университет в Москве. Именно в лоне этих учебных заведений формируются кружки любителей литературы, для которых выпуск журналов оказывается наиболее удобной формой контактов с читателями как в целях творческого самоутверждения, так и в аспекте приобщения к литературе своих соотечественников.

Первые опыты по выпуску литературных журналов имели место в Петербурге и были связаны с Сухопутным шляхетным кадетским корпусом, привилегированным учебным заведением, открытым еще в царствование Анны Иоанновны и готовившим офицеров для армии И высших чиновников для государственной службы. В корпусе поощрялись занятия литературой и переводами, культивировался интерес к театру, и многие выпускники корпуса, такие, например, как А. П. Сумароков, М. М. Херасков, А. А. Наргов, стали известнейшими литераторами своего времени.

В декабре 1758 г. Александр Петрович Сумароков подает в канцелярию Академии наук прошение о предоставлении ему возможномти «издавал помесячно журнал для ycлyги народной». И начиная с января 1759 г. в столице выходит журнал под названием «Трудолюбивая пчела», единоличным издателем и редактором, а также и основным вкладчиком которого выступал Сумароков. Месяцем раньше с ана-логичной просьбой об издании журнала на имя директора Сухопутного шляхетною корпуса обратился oт группы преподавателей и выпускников корпуса А. П. Мелыунов. Журнал этой группы назывался «Праздное время, в пользу употребленное»: он начал выходить так-же с января 1759 г. Эти два издания стоят у истоков литературной журналистики в России XVIII в. и являются первыми частными журналами.

Журнал «Трудолюбивая пчела» выходил ежемесячно на протяжении всею 1759 г. с постоянным тиражом 1200 экземпляров, К тому моменту, когда Сумароков начал издавать журнал, eго имя было уже широко известно в литературных и театральных кругах Петербурга Своими трагедиями, комедиями и оперными либретто он фактически заложил основы отечественной драматургии. Не случайно при основании в Петербурге в 1756 г. первою государственного Российского публичного театра он был назначен его директором и в течение трех лет достойно возглавлял его в неимоверно грудных условиях. Сумароков выступал одновременно и как поэт, и как теоретик новой классицистической доктрины, став за короткое время подлинным законодателем литературных мнений в Петербург.

Желание издавать журнал возникло у него, по-видимому, в связи с потребностью иметь трибуну для отстаивания своих позиций, учитывая почти не прекращавшуюся полемику между известными литераторами тех лет, в которой сам Сумароков играл не последнюю роль. Для участия в журнале Сумароков привлек близких ему людей из числа преподавателей и выпускников Сухопутною шляхетного корпуса — Г. В. Козицкого, Н. Мотониса, С. и В. Нарышкиных, А. А. Нартова. Кроме того, в «Трудолюбивой пчеле» сотрудничали В. К Тредиаковский, И. А. Дмитриевский, А. А. Ржевский и даже дочь Сумарокова Екатерина Александровна.

Содержание и весь стиль периодического издания носили на себе отпечаток личности издателя. Отдельные номера сплошь состояли из произведений Сумарокова. Он печатает па страницах «Трудолюбивой пчелы» свои эклоги и элегии, притчи и эпиграммы, критико-публицистические и исторические статьи, филологические разыскания, наконец, переводы. Публикации других сотрудников также подбирались не случайно. Это был боевой общественно-активный и насыщенный журнал.

Одна из главных заслуг сумароковского издания состояла в том, что в нем стихийно сформировалась типовая структура литературного журнала, в дальнейшем утвердившаяся в отечественной периодике XVIII в. Каждый номер включал в себя переводные и оригинальные материалы, чередуя прозаические и стихотворные сочинения. Строгой последовательности расположения материалов Сумароков не соблюдал, но обычно первую половину номера составляли сочинения в прозе серьезного познавательного, иногда научного содержания, за которыми следовали художественные произведения, в основном переводные. Вторую половину номера занимали обычно стихи и публицистические эссе в форме коротеньких заметок нравоучительного или сатирического плана, выдержанные в стиле распространенной в европейской периодике формы «писем». Обозначения разделов или рубрик, как это позднее стало принято в журналах XIX в., «Трудолюбивая пчела» не имела. Не было в ней и литературно-критического отдела.

Особенно важное место на страницах издания занимала сатира. Из номера в номер там печатались самые разные материалы сатирического содержания, как переводные, так и оригинальные.

Так, в апрельском номере «Трудолюбивой пчелы» читатели могли познакомиться с сочинением известного немецкого сатирика эпохи Просвещения Г. В. Рабенера «Опыт немецкого словаря» в переводе Андрея Нартова, который расположил слова по русскому алфавиту. Этот перевод явился первым в русской литературе образцом пародийного толкового словаря. В ряде номеров были опубликованы переводы из английского сатирико-нравоучительного журнала Р. Стиля и Д. Аддисона «Зритель» (" The Spectator" ), а в мартовском номере — перевод «учебного разговора» знаменитого сатирика эпохи Возрождения Эразма Роттердамского. В том же номере журнала Сумароков помещает перевод сочинения известного античного сатирика Лукиана «Разговоры в царстве мертвых», а в июньском — остроумную сценку того же автора «Торг жизней». В августовском номере журнала Сумароков публикует переведенную им самим философско-са-тирическую повесть Вольтера «Пришествие на нашу землю и пребывание на ней Микромегаса», а в следующем номере — отрывок из знаменитой «Сказки бочки» Дж. Свифта в переводе Г. В. Козицкого под названием «Краткое изображение о естестве, пользе и необходимой потребности войны и ссор». Ноябрьский номер журнала открывает публикация прозаического перевода «Сатиры 1» Горация.

Таков был диапазон переводной сатирической литературы, представленной на страницах «Трудолюбивой пчелы». Публикация образцов античной и ренессансной сатиры, шедевров памфлетно-пуб-лпцистической и нравоописательной сатиры эпохи Просвещения не только расширяла кругозор русских читателей XVIII в., но и обогащала арсенал отечественных традиций в области сатиры. Так, в подражание Лукиану Сумароков сочиняет «разговоры мертвых», маленькие сатирические диалоги душ умерших, в которых едко высмеивает сословную спесь дворян, мздоимство судей, низкопоклонство и угодничество чиновников («Скупой и мот», «Высокомерной и низкомерной», «Господин и слуга» и др.). Следуя примеру Г. В. Рабенера, в апрельском номере «Трудолюбивой пчелы» Сумароков печатает собственный опыт пародийного грамматического пособия «Истолкование личных местоимений Я, ты. он, мы. вы, они», выдержанное в явно сатирическом ключе. В правилах сочетания местоимений с прилагательными и глаголами, в описании степеней сравнения местоимений остроумно высмеивались тщеславие и самолюбование мелких душой, но знатных чинами господ.

Но по-настоящему программный характер имело помещенное Сумароковым в декабрьском номере журнала небольшое эссе «Сон. Счастливое общество». Как видно из названия, автор прибегнул к весьма распространенному в просветительской сатире XVIII в. жанру «сна». Но в сущности это своеобразный набросок трактата об идеальном социальном устройстве государства. Сумароков рисует картину общества, основанного на законах справедливости и равенства всех, кто честно исполняет свои обязанности: «Не имеют тамо люди ни благородства, ни подлородства и преимуществуют по чинам, данным им по их достоинствам, и столько же права крестьянской имеет сын быть великим господином, сколько сын первого Вельможи. А еще подает охоту ко снисканию достоинства, ревность ко услугам отечеству и отвращение от тунеядства». В этом обществе «грамоте все знают» и нет места для суеверия и лицемерия; «дела во всех приказах вершатся не по числу голосов, но по книге узаконений... за малейшие взятки лишается судья и чина своего, и всего имения». Главным законом моральной жизни людей этого общества является правило, открывающее книгу узаконений и состоящее из одной заповеди: «Чего себе не хочешь, того и другому не желай».

В данном сочинении Сумароков предпринял первую в русской литературе XVIII в. попытку создания социальной утопии Неразрыв-но связанный с сатирой, этот жанр нeceт в себе моделирование некоею позитивного идеала человеческого общежития. В полном соответствии с иллюзиями эпохи Просвещения Сумароков связывает свои представления об идеальном социальном устройстве с концепцией «просвещенною абсолютизма». Не случайно высшая власть в ЭТОМ «щастливом обществе» принадлежи г мудрому добродетельному монарху, который «слабости прощает милосердно, беззакония нака-зует строго», а по ходу повествования автор настойчиво подчеркивает справедливость и мудрость законов этой неведомой земли, простоту судопроизводства в ней и бескорыстие судей.

Примечательно, что двумя номерами раньше Сумароков публикует coбственное «Слово похвальное о Петре Великом» — типичный образец риторическою панегирика, прославляющего деяния царя, вошедшего в историю как реформатор, изменивший облик своей страны. Сумароков подчеркивает преобразовательные заслуги этою монарха, собственным примером являвшею образцы храбрости и патриотизма. «Не в великолепии ищут великие государи величества, не в великолепии искал ею и ты, великий государь. Твое великолепие было попечение о государстве, едино украшение и сияние венца, ибо все протчее пустой только блеск».

Из материалов научно-познавательного характера помимо переводных следует отметить публицистические по характеру статья Сумарокова, посвященные русскому языку, защите ею от необоснованных заимствований и преобразований. Это статья «О истреблении чужих слов из русскою языка» и лит вистическое разыскание «О коренных словах русскою языка». Первая статья открывалась справедливым тезисом: «Восприятие чужих слов, а особливо без необходимости, есть не обобщение, но порча языка». Но в аргументации этою тезиса Сумароков неосознанно вступает в противоречие со своей собственной практикой драматурга, открывшего русскому зрителю достижения французской театральной кулыуры Bмecтe с целым комплексом идеи и понятий, неизвестных дотоле в России. Отдельные наблюдения Сумарокова, связанные с крайностями употребления иностранных слов — вроде бурса вместо кошелек, едюкация вместо воспитание, роа вместо король, кухмистр вместо повар, едиция вместо издание книги и т. п., — выглядят вполне оправданно. Но многие лексические нововведения выдержали испытания временем: например. Отмеченные им же татарские слова лошадь, кафтан, получившие права гражданства в русском языке наряду с исконными словами конь, шуба, или утвердившиеся в русском языке греческие слова порфира, скипетр, диадема, названия наук — филология, физика и т. п. Исторический процесс обогащения русской лексики путем включения в нее отдельных иностранных слов протекал в XVIII в. весьма активно, поэтому опасения Сумарокова за судьбу отечественного языка были вполне понятны. Но целый ряд иноземных слов, вызвавших сопротивление писателя, таких, например, как веер, дама, фрукты, мантилья, деликатно, туалет, принц, выдержали испытание временем и вошли в лексический фонд pyccкого языка.

Вторая статья касалась этимологических разысканий относительно родственности русского языка немецкому и другим европейским языкам, у которых Сумароков находил скифские корни. Само понятие скифского праязыка сохраняло много неясностей, поскольку Сумароков включал в него и гюркские и даже маньчжурские элементы. И производимые на этой основе лексические сопоставления у современного человека могут вызвать только улыбку. Так, слово бой обьяв-ляется родственным лексемам боль, болезнь Сумароков утверждал, что в основе всех их лежит ой — восклицание при болезни.

Почти в каждом номере под рубрикой «Письма» печатались коротенькие эссе публицистического или сатирического содержания, заключавшие в себе выражение позиции Сумарокова по самым разным вопросам тогдашней общественной и литературной жизни. Чаще всею подобные эссе были выдержаны в ироническом, а то и в резко критическом духе. В данном случае Сумароков следовал традиции европейской сатирико-нравоучительной эссеистики, подражая опытам немецкою сатирика Г. В. Рабенера и датского писателя Л. Гольберга. Иногда подобные эссе являлись откликами на лигературную полемику тех лет и были своеобразной формой борьбы с поэтическими противниками («О несогласии». «О разнице между пылким и острым разумом», «О неестественности», «К несмысленным риф-мотворцам»). Но чаще материалы «писем» представляли собой резкие сатирические инвективы против распространившегося в дворянской среде увлечения модой, или против сословного чванства, или против коррупции чиновничьею аппарата. К этой категории материалов можно отнести эссе «О достоинстве», «Четыре ответа», «О чтении романов», «О некоей заразительной болезни», «О думном дьяке, который взял у меня пятьдесят рублев». Последнее эссе, например, представляло собой живой портрет взяточника, детально раскрывавший практику мздоимства.

Публикация подобных материалов не могла остаться незамеченной в официальных кругах. И неудовольствие с их стороны позицией издателя «Трудолюбивой пчелы» послужило, по-видимому, причиной закрытия журнала на исходе 1759 г. О наличии у Сумарокова скрьпых недоброжелателей можно судить по стихотворению «Расставание с Музами», которое он поместил в декабрьском номере журнала, подводя этим итог изданию.

Для множества причин Противно имя мне писателя и чин С Парнаса нисхожу. с\олу противу вот Во время пущего я жара моего И не взойду ПО смерть я больше на него

С ульба моей то дОЛИ. Прощайте, музы, навсегда! Я более писать не буду никогда

Обещание свое не писать Сумароков не выполнил, ибо уже в следующем, 1760 г. стал сотрудником другого петербургского литературного журнала, издававшегося в стенах Сухопутного шляхетного

корпуса.

«Праздное время, в пользу употребленное»

Журнал «Праздное время, в пользу употребленное» выходил на протяжении 1759-1760 гг. еженедельно. В первый год выпуска он имел тираж 600 экземпляров, во второй год — 400 экземпляров. Основными вкладчиками журнала были преподаватели и выпускники Сухопутною шляхетного корпуса, в частности, П. И. Пастухов, П. С. Свистунов, А. А. Нартов, Н. С. Титов, кн. В. Белосельский Известно о сотрудничестве в журнале также С. А. Порошина, С. В. Перфильева, Л. И. Сичкарева. С 1 760 г. в журнале начал активно печататься А. П. Сумароков.

Решение издавать журнал возникло у eго opганизаторов. по-видимому, стихийно, ибо какой-либо четкой программы в материалах «Праздного времени», по крайней мере на протяжении 1759 г., не прослеживается. Этот журнал значительно уступал сумароковскому по своей содержательной насыщенности и в литературном отношении оставался безликим. Подавляющая часть публикации журнала, особенно в первый год издания, состояла из переводов. Источниками служили сатирико-нравоучительные и полунаучные европейские периодические издания, такие как английский «Зритель», немецкий «Патриот», французские «Экономические новости», журнал «Датский магазин» и др. Некоторые материалы были переведены с итальянского и латинскою языков.

О какой-либо строго выдержанной системе расположения материалов в пределах отдельных номеров «Праздною времени» также не приходится говорить. Чаще всего номер складывался из двух публикаций без какой-либо дифференциации материалов по тематическому или жанровому принципу. Иногда весь номер отводился для публикации какого-либо одного переведенного произведения с продолжением ею печатания в следующих номерах. Так обстояло дело, например, с помещением в четырех номерах за декабрь 1759 г. и в одном номере за январь 1760 г. переведенной с французского языка повести С. В. Сен-Реала «История о дон Карлосе», а также сатирических циклов Г. В. Рабенера, переведенных с немецкою языка и регулярно появлявшихся в «Праздном времени» за 1760 г.

Что касается тематической выдержанности материалов, то в этом отношении журнал полностью оправдывал свое название, по крайней мере за период 1759 г. Переводы морализирующих статей в форме писем или «разсуждений» буквально заполняли номера «Праздного времени». Достаточно перечислить названия некоторых материалов, чтобы получить представление об их содержании: «О чести», «О привычке», «О щастии и нещастии», «Разсуждение о пределах дружества», «О честолюбии», «Об избрании сообщества», «Разсуждение о душевном спокойствии и о безумных людских желаниях». «О ревности» и т. д. Другая часть материалов знакомила читателей с наследием античной истории и культуры. Иногда это были переведенные с немецкого языка подражания Лукиану («Разговоры 6oгоов» пли «Разговор Александра Великого с Диогеном»). Но чаще печатались занимательные рассказы на сюжеты античной истории; например, переведенный из итальянской книги Ф. Лоредана «Игра мечтании» отрывок «Александр раскаявшийся» — об убийстве в порыве гнева македонским царем своего друга и помощника Клита; или переведенный из французского журнала рассказ «Великодушие в любви» — о благородном поступке римскою полководца Сципиона Африканскою по отношению к своему побежденному противнику; или эссе в духе «Жизнеописаний» Плутарха «Сравнение Ганнибала с Сципионом Африканским» И тут же читателю предлагались перевод статьи «О фарфоре» из французского экономического журнала, или статья «Новый способ, как приуготовлять конопле с меньшим обыкновенным трудом», или научная статья, переведенная из немецкого о журнала, — «О новоизобретенных особого рода мехах, кои водяными назвать можно», или подготовленное, по-видимому, каким-то русским автором «Краткое рассуждение о коммерции между Россией и Турцией». Такая тематическая мешанина свидетельство-

вала о стихийности в подборе материалов для журнала и об отсутствии у издателей «Праздного времени» четкого плана издания.

Впрочем, некоторые вполне определенные установки издателей журнала, свидетельствовавшие об их идеологической позиции, в ряде публикаций раскрываются. Так, в одном из январских номеров журнала за 1759 г. была помещена статья «Письмо о пространстве разума и пределах оного». Неизвестный автор исходит из постулата, согласно которому невежество простолюдинов является благом для общества, и стремится обосновать данный тезис. По мнению автора, пользоваться плодами наук и искусств, всех других достижений разума составляет прерогативу исключительно представителей правящего сословия: «Если бы земледелец был проницателен, остроумен и чрезмерно любопытен, восхотел ли бы он день и ночь в полях скитаться за стадом? Между тем, ежели скот и земля оставлены будут в небрежении, останемся все без одежды и без пропитания, всюду родится бедствие и нестроение. Итак, грубость и невежество поселянина немалое есть для нас благодеяние».

Другой темой, определявшей содержательную направленность журнала, была тема воспитания. Учитывая, что издание «Праздного времени» осуществлялось силами преподавателей учебного заведения, такая ориентация в выборе переводных материалов была вполне естественна. Так, уже в одном из февральских номеров было помещено «Разсуждение о учении», где утверждалась польза для юношества приобщения к наукам. Сразу два материала, посвященных этой проблеме, были опубликованы в следующем номере. Это коротенькое эссе «О действиях доброго и худого воспитания» и своеобразная подборка учебных рекомендаций, так и называвшаяся — «Правила для учащагося». Характерно, что наряду с мыслью о важности изучения древних языков выдвигается требование «чисто и правильно говорить на природном языке». Не исключено, что данный материал, имевший чисто прикладной характер, был оригинальным, а не переводным. Зато в одном из августовских номеров появляется переведенное из немецкого журнала «Письмо», посвященное проблеме воспитания нравственным примером, а в номере от 9 октября было помещено также переведенное с немецкого языка «Размышление женщины о воспитании дочерей». Все эти материалы, связанные темой воспитания, вписывались в общий контекст журнала, определявший его облик на протяжении 1759 г.

Положение изменилось в 1760 г., когда издателем и основным вкладчиком «Праздного времени» стал преподаватель Сухопутного шляхетного корпуса П. И. Пастухов и в журнале начал активно сотрудничать А. П. Сумароков, вынужденный прекратить издание «Трудолюбивой пчелы». Прежде всего, претерпела изменения содержательная направленность журнала, резко возросло число материалов сатирического характера и почти в каждом номере теперь были представлены стихотворные сочинения Сумарокова — его эклоги, идиллии, песни, эпиграммы, а главное, сатирические притчи. Значительно изменился и структурный облик издания.

Уже в январском номере журнала была опубликована статья «О хвале и хуле» — перевод фрагмента из «Нравоучительных рассуждений» известного датского писателя и драматурга Л. Гольберга. В этой переводной статье издатели «Праздного времени» по-своему предвосхищали позицию Екатерины II, заявленную в журнале «Всякая всячина», где императрица отстаивала идею незлобивой, «человеколюбивой» сатиры.

Более обстоятельное освещение, в сущности, того же вопроса содержалось в статье «Письмо о позволении сатир», помещенной в апрельском номере журнала за 1760 г. Статья являлась переводом одноименного теоретического трактата немецкого сатирика Г. В. Рабенера. Автор придал трактату эпистолярную форму, построив его как ответ своему корреспонденту, обратившемуся к нему с вопросом: «Почитает ли он (автор) сатиры положительными и что при сочинении оных особливо соблюдать должно? » Такой прием обсуждения проблем был довольно распространен в европейской литературе эпохи Просвещения. В ответе подчеркивалась нравоучительная функция сатиры: «Наставление должно быть всегда главным намерением сатиры... Делая пороки смешными, уязвляем мы людей в самое чувствительное место», вызывая этим «омерзение к тем привычкам, кои делают их смешными у людей разумных». Три главных порока, искажающих человеческую природу, должны быть, по мнению автора, основными объектами сатиры: «честолюбие, сребролюбие и сластолюбие».

Касается Рабенер в трактате и методов сатирического обличения. Не поучение, а скрытый под личиной иносказания живой показ пагубности порока составляет силу сатиры. Наиболее успешно эта наглядность назидательного примера достигается в басне: «Если б я Гарпаксу сказал: Как тебе не стыдно, сребролюбцу... Подумай, Гарпакс, что ты делаешь? Скупость есть начало всему злу, и те, кои желают быть богатыми, впадают в искушение и сети... Он бы только позевал, в сем бы состояла вся польза моего учения. Расскажи же ему басню о больной собаке, которая при смерти своей только тем и беспокоилась и мучилась, что не смогла сглодать спрятанных ею кос гей прежде своей смерти... Гарпакс постыдится и почувствуем по крайней мере, внутреннее обличение, что страсть его безумна». В определении границ допустимости обличения сатирой конкретных лиц Рабе-нер, в сущности, занимал двойственную позицию, исходя из убеждения, что изображаемые пороки всегда имеют в жизни подлинных носителей, черты которых неизбежно отражаются в сатирических произведениях.

Характерно, что в том же номере журнала издатели поместили «От вет на прежнее письмо», автор которого полностью присоединялся к идеям трактата Рабенера относительно возможности конкретного живого изображения обличаемых в сатире пороков и их носителей.

Помимо теоретического обсуждения проблем сатиры издатели почти в каждом номере публикуют разнообразные материалы, так или иначе связанные с этим родом литературы, как переводные, так и оригинальные. В этом отношении «Праздное время» в 1760 г. приняло эстафету от сумароковского журнала. Так, П. И. Пастухов на протяжении пракчически всего 1760 г. публикует перевод обширного сагирико-нравоучительного цикла Г. В. Рабенера «Толкование пословиц». В этом сочинении смысл какой-нибудь избранной пословицы раскрывался примерами, взятыми из жизни, обнажая или ничтожность погони за богатством (пословица «Богатство ум рождает»), или неизлечимость человеческих слабостей и пороков (пословица «Каков в колыбельку, таков и в мот илку»), или, наоборот, утверждая всемогущество Божьего промысла, благотворность верности моральным заповедям (пословица «Божий браки Божиим промыслом устраняются»). Кроме го1 о, в нескольких номерах журнала за ноябрь и декабрь был напечатан также переведенный Пастуховым цикл нравоописательных очерков Рабенера «Семью семь предвещаний»; каждый из этих очерков представлял собой сатирический портрет лица, олицетворяющего какой-либо порок.

Эти блестящие образцы нравоописательных зарисовок, как и сатирико-назидательные эссе, были своеобразной школой, формировавшей предпосылки отечественных традиций сатирической прозы. Примером тому служат памфлетные сатирические «сны», которые помещал на страницах «Праздного времени» неутомимый Сумароков. За этой жанровой формой скрывались те же сатирические эссе, наполненные сарказмом по отношению к главному недоброжелателю автора — барону К. Е. Сиверсу. Столкновения с этим вельможей, ведавшим театральным ведомством в столице, заставили Сумарокова оставить пост директора Российского публичною тeaтpa в 1759 г. И в своих сатирических «снах», помещенных в ноябрьских номерах

журнала, Сумароков пародийно обыгрывает сюжет подачи челобитной от лица Мельпомены (музы трагедии) на имя Российской Паллады, где он просит защитить российскую литературу oт самодурства безграмотных подьячих, явно намекая на Сиверса. В ноябрьском номере журнала публикуется коротенькое сатирическое эссе «Блоха», полное язви тельных выпадов иносказательного характера против того же Сиверса.

Сумароков оживляет содержание «Праздного времени» и тем, что из номера в номер помещает в журнале свои поэтические произведения. В отдельных номерах журнала теперь появляется рубрика «Paзные стихотворения», где читатель может прочесть «Оду» («Долины Волга затопляя...»), переводы из Горация, эклоги, загадки эпиграммы, лирические песни.

Сумароков публикует свои сатирические басни, которые определяет термином «притчи». Не случайно Новиков позднее притчи Сумарокова называл «сокровищем российскою Парнаса». Это были острые и динамичные, сюжетно оформленные отклики поэта на многие офицательные явления тогдашней российской действительности: коррупцию в судах, практику откупов, взяточничество, невежество подьячих, тунеядство и сословное чванство дворян. В этом Сумароков также продолжал традиции «Трудолюбивой пчелы», поместив на страницах «Праздного времени» такие шедевры своей притчевой сатиры, как «Коршун в павлиньих перьях», «Шубник», «Две дочери подьячих», «Осел во Львовой коже» и др.

В 1760 г. на страницах журнала было продолжено обсуждение темы воспитания, представленное в переведенном с немецкого «Письме о наставлении юношества», а также в переведенном с французского дидактическом рассуждении «О худом воспитании больших сыновей дворян, живущих в деревне, с примером хорошего воспитания сына Евдокса и дочери Леонтины».

Известное уменьшение количества морализаторской эссеистики, представленной в «Праздном времени» за этот период, компенсировалось публикацией в отдельных номерах журнала прозаических повестей (переведенная с французскою чувствительная повесть «Похождения Констанции и Феодосия, кои не могши вступить друг с другом в супружество, приняли монашеский чин», с немецкого — повесть «Похождение Филинды»).

Таково было в общих чертах содержание второго петербургского журнала, выходившею в стенах Сухопутного шляхетного кадетского корпуса. Итоги выпуска рассмотренных двух журналов на протяжении 1759-1760 гг. следует оценивать в контексте общей эволюции той роли, которую периодическая печать стала играть в развитии литературы. Прежде всего, этими изданиями была заложена основа литературной периодики, где познавательная и чисто эстетическая установки в равной мере определяли содержательную структуру журналов. Благодаря выходу в свет журналов, подобных «Трудолюбивой пчеле» или «Праздному времени», писатели получали возможность постоянною контакта с читателями. В свою очередь, читатели через журналы оказывались включенными в процесс развития литературы, причем не только в России, но и за рубежом, учитывая то место, которое в первых русских журналах отводилось переводным материалам. Все это влекло за собой серьезное расширение читательской аудитории и создавало предпосылки для превращения журналов в средство формирования общественного мнения.

И наконец, еще одним очень важным результатом появления таких журналов, как «Трудолюбивая пчела» и «Праздное время, в пользу употребленное», стало стихийное формирование будущих литературных кружков. Прообразами их являлись группы энтузиастов, составлявшие нечто вроде авторского коллектива, зачастую бравшего на себя функции редакции. Журналы таким образом становились фактором объединения творческих единомышленников, центрами консолидации литературных сил. И в этом состояло непреходящее значение инициативы А. П. Сумарокова и преподавателей Сухопутною шляхетного кадетскою корпуса. Органами, способными привлечь широкую читательскую аудиторию к обсуждению животрепещущих вопросов общественной жизни, названные журналы стать еще не могли. Для этого еще не было необходимых условий. Но ими были созданы предпосылки для появления таких условий

Тема 3. Сатирическая журналистика 1769-1774 годов – лекция 4 часа

1) Журнал Екатерины II «Всякая всячина» и ее последователи.

2) Сатирические журналы Н.И. Новикова («Трутень», «Пустомеля», «Живописец», «Кошелек»). Тематика, дворянско-просветительские тенденции, полемика со «Всякой всячиной». Особенности стиля произведений Н.И. Новикова, жанры.

«Всякая всячина» и ее последователи

Конец 1760-х годов отмечен внезапным ростом числа журналов с ярко выраженной сатирической направленностью, рассчитанных на широкие читательские круги. Примечательной особенностью возникновения этой массовой сатирической журналистики явилось то, что инициатива в пробуждении интереса к периодическим изданиям подобного типа исходила от высшей власти в лице императрицы Екатерины II. В январе 1769 г. она организует выпуск еженедельных листов под названием «Всякая всячина», разрешив одновременно издавать подобные журналы всем желающим.

Это был один из типичных политических жестов Екатерины II, к каким она не раз прибегала на протяжении своего царствования. Благодаря исторической ситуации, сложившейся в России во 2-й половине XVIII в., она стала той страной, где одна из излюбленных политических доктрин раннего европейского Просвещения — доктрина просвещенной монархии — подверглась своеобразной жизненной проверке. Для оказавшейся в результате дворцового переворота 28 июня 1762 г. на русском престоле Екатерины важно было утвердить в глазах общественного мнения неоспоримость своих моральных прав руководить страной. Тонко уловив складывавшуюся в Европе политическую конъюнктуру, Екатерина II сделала ставку на либерализацию монархической системы власти. Одна за другой ею предпринимаются акции, долженствующие убедить окружающих в просвещенном характере ее правления. На какой-то момент она даже пытается представить себя ученицей французских просветителей, с некоторыми из которых (в частности, с Вольтером) она вела многолетнюю переписку. К числу просветительских проектов императрицы следует отнести широко разрекламированный созыв ею законодательной Комиссии по составлению нового Уложения в 1767 г. Для работы Комиссии ею был написан знаменитый «Наказ», составленный на основе идей Ш. Монтескье и Ч. Беккариа. Этот документ, рассчитанный прежде всею на европейское общественное мнение, произвел сильное впечатление на умы. Однако в условиях самой России идеи «Наказа» практически применены не были. В ходе рабочих заседаний Комиссии обнаружились неразрешимые противоречия, разделявшие интересы разных сословий, чьи депутаты были представлены в ее комитетах. Споры возникали по всем принципиальным вопросам тогдашней внутренней политики страны, упорядочению которой и была призвана служить законодательная инициатива императрицы. Ей очень скоро пришлось убедиться в невозможности гармонизировать свои прекраснодушные планы с реальными интересами различных слоев населения России, и под предлогом начавшейся осенью 1768 г. войны с Турцией работа Комиссии была свернута и больше не возобновлялась.

Изданием журнала «Всякая всячина» Екатерина попыталась сгладить неудачу своей политики. Прежде всего ей было важно сохранить идеологический контроль над умами подданных. При помощи журнала, в котором легкая, ни к чему не обязывающая сатира перемежалась с назидательными поучениями, манипулируя мнениями многочисленных корреспондентов журнала, зачастую мнимых, Екатерина 11 рассчитывала руководить общественным мнением страны, предлагая читателям свое видение общеполитической обстановки в государстве, навязывая выгодное ей понимание стоявших перед правительством проблем и путей их решения. При этом соотечественники приглашались к сотрудничеству в деле исправления общих недостатков. Так, уже во втором листке «Всякой всячины» всем желающим предлагалось присылать свои материалы — «как стихи, так и прозу» — для публикации в журнале. «Мы же обещаем вносить в наши листы все то, что нас не введет в тяжбу со благочинием, лишь бы оно чуть сносно написано было», — заверяли издатели журнала. А еще раньше, в нервом листке, разрешалось издавать журналы частным порядком. Этот первый листок «Всякой всячины» рассылался в Петербурге 2 января 1769 г. бесплатно и анонимно.

В столице начинают выходить новые периодические издания. В середине января появляется журнал «И то, и сио», за которым тотчас последовал журнал «Ни то, ни сио». Вслед за этими изданиями начал

выходить журнал под названием «Поденщина», и уже в начале апреля к этому списку прибавился журнал «Смесь». С начала мая начинает выходить журнал «Трутень» — самый боевой сатирический журнал, вступивший в полемику со «Всякой всячиной». Список этих изданий дополнили журнал «Полезное с приятным» и начавший печататься с июля 1769 г. журнал «Адская почта».

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 Следующая ⇒