ПРИДАТОЧНЫЕ ОТНОСИТЕЛЬНЫЕ, ПАРАФРАЗЫ И СВЯЗУЮЩИЕ ЭЛЕМЕНТЫ ДИСКУРСА (ARTICULATIONS DISCURSIVES)

⇐ ПредыдущаяСтр 7 из 17Следующая ⇒

Теперь для относительных конструкций мы предложим новую концепцию детерминации В ней детерминация понимается как отношение, включающее как синтаксические, так и семантические факторы. Под синтаксическими факторами мы понимаем эффекты значения, связанные с синтаксисом как одним из проявлений свойств языка, которые можно назвать относительной автономией языка. Понятие относительной автономии языка подчеркивает тот факт, что уровень функционирования дискурса не зависит от уровня идеологических формаций, выраженных в дискурсе, а это и есть относительно автономный уровень функционирования дискурса, теорией которого и является лингвистика Язык — это то понятие, которое позволяет нам постулировать этот уровень. Автономия относительна, так как при производстве и интерпретации того, что мы назовем дискурсными последовательностями, т е. «конкретных» дискурсов, невозможно a priori определить границу между тем, что свидетельствует об относительной языковой автономии, и тем, как эти «конкретные» дискурсы зависят от дис- курсных формаций. В том смысле, в котором мы ее определили выше, эту автономию нельзя было установить a priori. Другими словами, мы утверждаем, что любой «конкретный» дискурс детерминирован двояко: с одной стороны, идеологическими формациями, которые связывают его с определенными дискурсными формациями, а с другой — относительной автономией языка; но мы утверждаем, что а priori нельзя точно отграничить сферу действия одного от сферы действия другого. Поскольку язык — это, пользуясь терминологией Пешё и Фукс (Pecheux, Fuchs 1975), материальная сущность, в которой воплощаются эффекты значения, то всегда существует и детерминация, которая может проявляться, например, в форме правил, которые в лингвистике принято называть синтаксическими. Однако с теоретической точки зрения нельзя a priori сказать, действует ли то или иное частное правило при производстве и интерпретации данного конкретного высказывания; единственное, что можно сказать точно, — это что такого рода правила для этого необходимы².

Из отношения между двумя видами детерминации дискурса вытекает понятие дискурсной парафразы. Действительно, если бы дискурс (в плане его производства и интерпретации) целиком определялся языком, то тогда бы не было необходимости и в понятии дискурсной парафразы. (Мы уже установили выше, что эффекты значения возникают именно за счет дискурсной парафразы.) Следовательно, можно объяснить, что различные формулировки (точнее, их материальные воплощения) могут быть связаны с тем же эффектом значения — без того, чтобы рассматривать эти формулировки с точки зрения их взаимосвязи, опираясь на отношение, принадлежащее к области относительной автономии языка (речь идет, в частности, о том, что в лингвистике принято называть «парафразой»), В этом вопросе необходима ясность: понятие дискурсной парафразы — это «контекстуальное» понятие в том смысле, что дискурсные парафразы зависят от условий производства и интерпретации, т.е. от различных дискурсных формаций, с которыми можно соотнести дискурс, чтобы придать смысл этим парафразам. Следовательно, различные формулировки никогда не могут быть связаны отношением дискурсной парафразы, кроме случая, когда мы сравниваем две дискурсные последовательности, которые произведены в одинаковых условиях и в которых эти формулировки имеют одинаковое окружение. Такое сравнение возможно только на основе относительной языковой автономии, которая есть (и теперь мы это можем сказать) не что иное, как порядок дискурса в том смысле, как это понимается в классических грамматиках.

При такой постановке вопроса существует один частный случай взаимного соответствия конкретных высказываний — это случай, когда последовательность соотносится с ней же самой. Это явление, в частности, наблюдается при повторе (reprise) и переформулировке (reformulation). Сейчас мы покажем, что различия в том, как функционируют придаточные относительные (в качестве определительных или в качестве аппозитивных), связаны с возможностью сопоставить последовательность с ней же самой на основе относительной автономии языка, в частности синтаксиса. Для этого нам понадобится понятие насыщенности.

Понятие насыщенности касается размеров и выделения формулировок, которые в данных условиях производства и интерпретации дискурса являются взаимными парафразами. Формулировка (мы намеренно употребляем этот расплывчатый термин, чтобы показать, что эти «единицы» дискурсной парафразы не обязательно совпадают с теми единицами, которые выделяются на основе относительной автономии языка) называется насыщенной, если ее можно соотнести с другой формулировкой в другой дискурсной последовательности, где она связана с такими же насыщенными формулировками, или внутри той же дискурсной последовательности. Однако (в этом и состоит особенность соотнесенности дискурсной последовательности с ней же самой) две материально различные формулировки внутри одной дискурсной последовательности могут быть связаны, отношением дискурсной парафразы и в то же время не на- [ ходиться с необходимостью в контексте одних и тех же насыщенных формулировок, как это происходит, когда речь Шдет о соотнесенности двух различных дискурсных цепочек; Для этого особого случая, когда с дискурсной последовательностью соотносится она сама, в дальнейшем будет использоваться термин «внутреннее соотношение» (rapport Hntra sequence) (это одно из явлений, которые Пешё и Фукс |(1973) назвали «зоной забвения № 2» (zone d'oubli № 2)). В ^частности, внутреннее соотношение встречается в правиле, предложенном Мильнером (М i 1 n е г 1973); согласно этому правилу «местоимение не может предшествовать элементу, от которого оно получает референцию» (ibid., 138— 139), и, хотя это правило нестрогое, оно представляет собой один из случаев, когда последовательность соотносится сама с собой. Особенности выражения смысла такой последовательностью заставляют нас обращаться к позиционным критериям (типа предшествования / следования в цепочке). Кроме этого особого случая соотнесенности последовательности с ней же самой последовательность может сопоставляться с собой таким же образом, как и с любой другой последовательностью. Мы назовем «внешним отношением» (inter-sequence) свойство, по которому последовательность сопоставляется с собой или с другой последовательностью. В зависимости от того, касаются ли они самой последовательности или другой последовательности, внешние отношения соответствуют тем зонам («зоне забвения № 2» и «зоне забвения № 1»), которые определены у Пешё и Фукс (1973).

Утверждая, что порождение смысла дискурсной последовательностью основано на возможности соотнести эту последовательность с дискурсной формацией, мы, разумеется, не хотим сказать, что при чтении одного текста надо обязательно обращаться к другому. Этот вопрос относится к проблеме анализа дискурса. Что касается всего остального, мы не будем обсуждать здесь эти проблемы; скажем просто, что этот процесс затрагивает то, что принято называть «памятью»; но если не довольствоваться таким расплывчатым понятием, то надо попытаться найти более удовлетворительный ответ на этот вопрос. Для этого надо понять, как соотносятся идеология, бессознательное и язык. Тем не менее парафрастическое отношение может функционировать, никак не материализуясь в реальном соотношении конкретных последовательностей. Оно может функционировать вне сознания говорящего, пишущего, слушающего или читающего, и в этом «забвении» и заключается (как это показали Пешё и Фукс) иллюзия того, что сам говорящий, пишущий и т.п. является первоисточником своих слов и своего дискурса. Иначе говоря, материальность дискурсных формаций не сводится к материальности дискурсных последовательностей. В этой ситуации надо понять, что, интерпретируя заданную последовательность (чем постоянно и занимаются лингвисты), мы не всегда можем однозначно определить, происходит ли этот эффект значения от соотнесения последовательности с ней самой или это парафрастические отношения позволяют порождать другие вы- оказывания, в которых они (парафрастические отношения) находят свое материальное воплощение, составляют ли эти высказывания фонд уже сказанного (deja dit) или сказанного по-другому, на фоне которого и разворачивается последовательность.

Таким образом, из-за того, что в некоторой данной последовательности внешние и внутренние отношения могут действовать одновременно (и при этом их сознательно нельзя различить), формулировка может показаться насыщенной, а это можно ошибочно связать с внутренним отношением, хотя на самом деле здесь должно действовать внешнее отношение, основанное на относительной автономии языка. Отсюда возникает субъективный эффект предшествования, имплицитно признанного и т.д., который мы в другом месте обозначили термином «преконструкт» (preconstruit). Этот эффект характерен для придаточных относительных в определительной функции. Учитывая все вышеизложенное, мы можем говорить только об определительном или аппозитивном функционировании придаточного относительного, а не о том, что придаточное относительное является (само в себе) определительным или аппозитивным⁴.

И в заключение мы хотели бы сделать краткий обзор свойств придаточного относительного в обеих его функциях (в обоих типах его функционирования). Прежде всего, можно сказать, что факт наличия относительного местоимения, именно постольку, поскольку оно является местоимением, представляет отношение между антецедентом и придаточным как внутреннее отношение, даже если это отношение не эксплицировано нигде внутри этой последовательности. Итак, случай, когда придаточное функционирует как определительное, отличается от случая, когда оно функционирует как аппозитивное, тем, что одна из характеристик, по которой сопоставляются последовательности (внутреннее отношение), стирается другой (внешним отношением). А в случае, когда придаточное функционирует как аппозитивное внутреннее отношение, оно сохраняется. Кратко можно сказать, что придаточное относительное в определительной функции представляет внутреннее отношение как внешнее. Это касается и всех определительных отношений, в которых могут стираться показатели утверждения. И наконец, этот эффект происходит от иллюзии субъекта, что он сам является первоисточником своего дискурса.

Исходя из этого, мы покажем, почему придаточное относительное может функционировать в качестве аппозитивного только в двух случаях

(а) Когда отношение между антецедентом и придаточным относительным принадлежит области общих очевидных фактов, потому что, например, в придаточном говорится о «природных свойствах» того, что можно идентифицировать в качестве его десигнации (пример Le chien, qui est un animal, est carnivore 'Собака, которая является животным, плотоядна')

(б) Когда отношение между антецедентом и придаточным относительным эксплицировано в контексте, предшествующем последовательности

В случае (а) межфразовое отношение действует на последовательности, отличной от той, которую мы рассматриваем дискурс, где очевидные факты, о которых идет речь, могут быть выражены как таковые В случае (б) внутреннее отношение действует на той же самой последовательности

Тот факт, что внешнее отношение может стираться внутренним, связан с условиями производства и интерпретацией дискурса, как это видно в случаях, когда возможна двойственность (см примеры, приведенные в начале второй части)

Анализ двух способов функционирования придаточных относительных приводит нас к выводу, что с синтаксической точки зрения их нельзя дифференцировать Следовательно, мы вынуждены признать, что с точки зрения языка им соответствует одна структура, а различаются они только с точки зрения дискурса К похожему заключению приходит Друбиг (и Аннеар Томпсон в работе, которую мы уже упоминали) Однако в своих выводах они исходят из совершенно других теоретических предпосылок, поскольку в обоих случаях эффект значения, свойственный каждому из типов придаточных, связывается с языком, а не с дискурс- ными процессами Мы считаем, что эта идея получит свое подтверждение лишь по мере дальнейшего развития дискурсной семантики и станет частью более общей теории И нам кажется, что тот подход, который мы здесь наметили, позволит описать целый ряд явлений, связанных с детерминацией

ПРИМЕЧАНИЯ

Это объясняется тем, что в данных работах есть тенденция все больше опираться на логическое представление «семантической структуры» и считать его самым глубинным, что приводит к попытке сводить все исключительно к конкатенациям (ср среди прочих работ A n n е а г - Т h о m р s о п 1971)

Утверждая, что любое правило, каким бы фундаментальным оно ни казалось, может в каких-то случаях не действовать, мы опираемся на опыт психоаналитических исследований Иначе говоря, мы утверждаем, что «нечто от языка» всегда присутствует в дискурсе в качестве его материальной основы, но невозможно определить a priori, что именно от языка вовлечено в тот или иной «конкретный» дискурсный процесс В принципе граница между языком и дискурсом в каждом «конкретном» дискурсном процессе каждый раз должна определяться заново Между тем на практике относительно этой границы должна строиться некоторая гипотеза, для того чтобы начинать с синтаксического анализа, лишь потом переходя к анализу дискурса

В некоторых случаях во французском языке наблюдается инверсия местоимения и антецедента, например во фразе Quand il ar- rivera, dis a ton pere de me telephoned 'Когда он приедет, скажи твоему отцу, чтобы мне позвонил¹'

Заметим, однако, что некоторые конструкции moi ут функционировать либо как определительные (указательные местоимения, некоторые неопределенные местоимения и т д — их число ограниченно, и они задаются списком), либо как аппозитивные (в частности, имена собственные без определяющего члена) Что же касается критерия наличия запятой (точно так же как и интонационного критерия), то вслед за Фукс и Мильнером (F и с h s, М i 1 n е г 1974, 26) отметим, что «правила употребления запятой» имеют тенденцию к исчезновению, если они вообще когда- нибудь функционировали

Р. Ровен

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒