Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология
Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии


Мы даже не знаем, придут они или нет.



Придут, – заверяет меня Небо. – Обязательно.

Он слышал, как я поклялся помешать заключению мира. Я точно знаю, что слышал. Я был слишком зол, чтобы пытаться скрыть свои чувства, хотя… он бы и так все понял. При этом Небо не отстраняет меня от себя – настолько уверен он в моей полной беспомощности.

Не думай, что я так легко соглашусь на мир, показывает Небо. Не думай, что они будут свободно править нашей планетой. История с Бременем не повторится – я не позволю.

Я чувствую, как в глубине его Шума, на самом дне, что-то мерцает.

У тебя есть план, – усмехаюсь я.

Скажем так, я бы не вступил в эти переговоры, не подготовившись к любому развитию событий.

Ты это говоришь, чтобы меня успокоить, – показываю я. – На самом деле они получат все, что хотят, а остальное потом возьмут силой. В итоге мы останемся ни с чем.

Он вздыхает.

Небо вновь призывает Возвращенца к доверию. В знак своей искренности я возьму тебя на переговоры с Бездной.

Я поднимаю на него удивленный взгляд. Голос у него в самом деле чистый…

(а в моем – жажда прикоснуться к его голосу, убедиться, что Небо действительно на моей стороне – на стороне Бремени и Земли. От желания доверять ему в груди свербит и ноет…)

Мое обещание в силе, – показывает Небо. – Источник твой, поступай с ним как сочтешь нужным.

Я все приглядываюсь к нему, пытаясь прочесть его голос, полный громадной и ужасной ответственности за Землю – ее бремя давит на Небо каждую минуту каждого дня и ночи; полный тревоги за меня, изглоданного ненавистью и жаждой мести; полный волнений за грядущие дни, недели и месяцы, за неизбежные перемены в судьбах Земли, которые уже начались. Еще я вижу, что если придется, если так будет лучше для всей Земли, он готов действовать в одиночку, без меня. Он готов меня бросить.

Но это причинит ему много горя.

А на самом дне его голоса я вижу план.

Я приду, – показываю я.

 

У самого края горизонта появляется розовый отсвет. Небо всходит на своего бэттлмора. Его лучшие воины, тоже в ритуальных облачениях и с ритуальными мечами, выстраиваются широким полукругом вдоль изломанной кромки холма. Дальше Бездну никто не пустит.

Голос Земли широко открыт, глазами Неба все внимательно наблюдают за кромкой холма. Мы едины, – показывает Небо остальным. – Мы – Земля, и мы едины.

Земля повторяет за ним этот напев, связывающий их не-разрывной нитью перед лицом врага.

Мы – Земля, и мы едины.

Только Возвращенец не в счет, – думаю я. Больная рука снова начинает пульсировать. Я отодвигаю лишайник: кожа, срастаясь с металлом, натянулась и покраснела. Рука болит непрестанно, с той минуты, когда на меня надели обруч.

Но физическая боль – ничто по сравнению с той, что терзает мой голос.

Так со мной обошлись захватчики. Так со мной обошелся Нож. Я – навеки Возвращенец, навеки чужой для Земли, которая сейчас поет свою песню на языке Бездны, чтобы Бездна услышала.

Мы – Земля, и мы едины.

Вы едины, а Возвращенец – один.

Ты не один, – показывает Небо, опуская на меня взгляд со своего боевого зверя. – Возвращенец – это Земля, Земля – это Возвращенец.

Земля – это Возвращенец, – вторят ему напевные голоса.

Скажи это, – показывает мне Небо. – Скажи, чтобы Бездна знала, с кем имеет дело. Скажи, что мы едины.

Небо протягивает руку, словно хочет дотронуться до меня, но он стоит слишком высоко. Скажи это и стань Землей.

Его голос тоже тянется ко мне, окутывает, просит присоединиться, слиться с Землей, стать частью чего-то большего и важного, что могло бы…

Внезапно прямо над нами взмывает воздушное судно Бездны: оно зависает в воздухе и ждет.

Небо поднимает глаза. За нашими спинами не смолкает напев.

Время пришло, – показывает Небо. – Они здесь.

 

Я узнаю ее сразу же. Мое удивление так велико, что Небо бросает на меня быстрый взгляд.

Они прислали ее, – показываю я.

Они прислали на переговоры любовь Ножа!

Мой голос становится громче. Может, с ней пришел и он? Может…

Но нет. Следом за ней на лошади едет другой, голос у него громкий и хаотичный, как у всех остальных. Но в нем бьется и мельтешит одна мысль – о мире. Мечты, надежды, страх, напускная отвага – все проникнуто желанием мира.

Они в самом деле хотят мира, – показывает Небо, и голос Земли наполняется радостным удивлением.

Я смотрю на Небо и вижу, что он хочет того же.

Бездна въезжает на своих зверях в полукруг, но останавливается чуть поодаль от Неба. Голос посланца громок и полон надежды, посланница молчит, как все безголосые.

– Меня зовут Брэдли Тенч, – говорит он вслух и в мыслях. – А это Виола Ид.

Он выжидающе замолкает – понимаем ли мы его слова? – а после короткого кивка Неба продолжает свою речь:

– Мы пришли, чтобы заключить мир, положить конец этой войне и кровопролитиям, попытаться исправить ошибки про-шлого и создать задел на будущее, в котором наши народы смогут мирно соседствовать на этой планете.

Небо долго молчит; за его спиной без конца колышется тихое эхо напева.

Я – Небо, – наконец показывает он на языке Бремени.

Человек Бездны удивляется, но по его голосу видно, что он все понял. Я наблюдаю за любовью Ножа. Она внимательно наблюдает за нами, дрожа на утреннем морозе. Первый звук, который она издает – это громкий кашель. Когда приступ стихает, она заговаривает.

¾ Нас поддерживает весь наш народ, – чирикает и щелкает она. Чтобы все понять, Небо широко открывает свой голос. Она показывает на воздушное судно, которое все еще висит над холмом и наверняка готово в любой миг обрушить на нас смертельный огонь. – Мы все хотим мира.

Мира, как же! – с горечью думаю я. Мира, в котором мы станем рабами.

Тихо, – показывает мне Небо. Это приказ – мягкий, но решительный.

А потом он с глухим стуком спускается на землю. Снимает с головы шлем, передает его ближайшему воину и устремляется к Бездне. К человеку, который – теперь я могу это разобрать – прибыл совсем недавно, первым из тысяч. Они тоже хотят выгнать Землю из дома. Они всех нас превратят в Бремя. А потом прибудут новые захватчики, а за ними еще и еще…

Лучше я умру, чем позволю этому случиться.

Стоящий рядом со мной воин потрясенно поворачивается и на языке Земли просит меня замолчать.

Мой взгляд падает на его ритуальный клинок.

Небо медленно, раздумчиво шагает по поляне к Бездне – как истинный предводитель.

Он идет к любви Ножа.

Нож наверняка не меньше остальных печется о мире и хочет поступить правильно, но почему-то прислал нам свою любовь, не отважившись встретиться с нами лицом к лицу…

Я вспоминаю, как он вытащил меня из груды трупов…

Вспоминаю свою клятву…

И ловлю себя на мысли: Нет!

Вновь меня окутывает глас Земли: он пытается утихомирить меня в этот важный миг.

Но я думаю: Нет!

Нет, не бывать этому!

Любовь Ножа спускается с лошади, чтобы приветствовать Небо.

А я… не успев ничего понять, я бросаюсь к ней.

На бегу выхватываю у ближайшего воина ритуальный клинок – от неожиданности он не успевает мне помешать, только удивленно вскрикивает, – и поднимаю его высоко в воздух. Мой голос на удивление ясен и видит только то, что впереди – дорожку, камни, сухое русло, руку Неба, протянутую навстречу… Он слишком неповоротлив в своем тяжелом облачении и потому не может меня остановить.

Я мчусь прямо к ней…

Мой голос становится громче и рождает крик – равно бессловесный на языках Бремени и Земли…

Я знаю, что за нами наблюдают – воздушное судно и огоньки, висящие высоко над холмом…

Надеюсь, Нож это видит…

Видит, как я мчусь убивать его любовь…

Занеся над головой тяжелый клинок…

Любовь Ножа замечает меня и отшатывается к своему зверю…

Человек Бездны кричит, а его зверь хочет преградить мне путь…

Но я быстр…

Небо за моей спиной тоже кричит…

Его голос, голос всей Земли грохочет за моей спиной…

Но голос не в силах остановить тело…

Любовь Ножа падает…

Падает в ноги своего зверя, тот пытается ее защитить, она путается у него в ногах…

Времени больше нет…

Есть только я…

Моя месть…

Клинок взлетает…

Тяжелый и готовый упасть, готовый разить…

Я делаю последние шаги…

Вкладываю все силы в последний замах…

И тут она выставляет перед собой руку…

 

 

ПЕРЕГОВОРЫ

 

[Виола]

 

Все начинается внезапно, будто гром среди ясного неба. Вожак спэклов – Небо, как он себя назвал, – идет к нам с приветствиями…

И вдруг к нему устремляется другой спэкл с отполированным каменным клинком в руке… Он хочет убить Небо! … Он хочет убить своего предводителя… Тогда переговорам о мире не бывать… Небо оборачивается, видит нападающего, пытается остановить…

Но тот легко уворачивается… И бежит дальше, к нам с Брэдли… Ко мне…

– Виола! – кричит Брэдли…

Он пытается направить наперерез спэклу Ангаррад. но они слишком далеко…

Между мной и спэклом – пустое пространство. Я спотыкаюсь и падаю в ноги Желудю…

Жеребенок! – кричит тот. Времени больше нет…

Спэкл совсем рядом…

Заносит клинок…

Я вскидываю руку, пытаясь защититься…

И…

Клинок не падает.

Клинок не падает.

Я поднимаю глаза…

Спэкл смотрит на мою руку…

Рукав на ней задрался, а повязка слетела, и спэкл в ужасе смотрит на мое клеймо…

На красную и воспаленную кожу вокруг обруча с цифрой 1391…

И тут я вижу…

На его собственном предплечье, таком же воспаленном, как мое…

Обруч с цифрой 1017…

Это же спэкл Тодда, тот самый, которому он спас жизнь! Его клеймо тоже воспалилось…

Он поднял клинок, но не опускает и молча смотрит на мой обруч…

А потом два копыта с размаху бьют его в грудь, сшибая с ног…

 

[Тодд]

 

– ВИОЛА!

Я ору во всю глотку и уже озираюсь по сторонам в поисках лошади, мопеда – чего угодно, лишь бы помчаться туда…

– Все хорошо, Тодд! – кричит мэр, глядя на проекцию. – Твоя лошадь его сбила.

Я поднимаю голову и вижу: 1017-й падает наземь в нескольких метрах от того места, где стоял, и катится дальше… Ангаррад опускается обратно на четыре ноги…

– Молодчина! – ору я. – Вот это лошадь! – Я хватаю комм и кричу в него: – Виола? Виола, ты там?

Брэдли опустился на колени рядом с ней, а вожак спэклов хватает 1017-го и швыряет обратно в строй. Его тут же утаскивают прочь, Виола начинает искать в кармане комм…

¾ Тодд?

– Ты цела?

– Это был твой спэкл, Тодд! – выпаливает она. – Которого ты отпустил!

– Знаю. Клянусь, если он мне попадется, я…

Он остановился, как только увидел мое клеймо!

– Виола? – подключается к нашему разговору Симона.

– Не стреляй! – кричит ей Виола. – Не стреляй!

– Сейчас я вас заберу, – говорит Симона.

– НЕТ! – отрезает Виола. – Ты что, не видишь, они сами этого не ожидали?

– Пусть она тебя заберет! – кричу я. – Там небезопасно. Черт, я же знал, нельзя было…

– Слушайте, оба! – перебивает меня Виола. – Вожак говорит, что они не хотели… – Она на секунду замолкает. – По Шуму сложно понять, там одни картинки, но вроде бы этот спэкл был сумасшедший или вроде того…

От ее слов меня пробивает дрожь. 1017-й спятил. 1017 -и сошел с ума.

Да и кто бы не сошел – после всего, что ему пришлось пережить?

Но это не дает ему права нападать на Виолу…

– Он говорит, что надеется на продолжение переговоров… И… ой…

Вожак спэклов протягивает ей руку и помогает подняться. Он делает жест остальным, те расступаются, и на поляну выносят три плетеных стула – по одному на каждого.

– Что происходит? – спрашиваю я.

– Мне кажется, он… – Она замолкает: на поляну выходит еще два спэкла, один с полной охапкой фруктов и рыбы, второй с плетеным столиком. – Они хотят нас угостить!

На заднем плане я слышу голос Брэдли, который благодарит спэклов за угощение.

Переговоры состоятся!

– Виола…

Нет, я серьезно, Тодд. Много ли у нас будет шансов?

Я кипячусь еще минуту, но голос у Виолы упрямый и решительный. Все равно ее не переспоришь.

– Хотя бы оставь комм включенным, ладно?

– Правильно, – соглашается Симона. – И объясни их вожаку, что они висели на волоске от смерти.

Наступает тишина. Вожак спэклов расправляет плечи.

Он говорит, что знает…

А потом и до нас доносятся слова – слова на нашем языке, произнесенные голосом, похожим на человеческий, но бутто бы сложенным из миллиона голосов. Все они говорят одно и то же:

– Земля сожалеет о поступке Возвращенца.

Я перевожу взгляд на мэра:

– И как это понимать?!

 

[Виола]

 

– Правда заключается в том, – говорит Брэдли, – что мы не можем улететь обратно. Мы добирались сюда много десятилетий. Эта планета показалась нашим предкам идеальным местом для новой жизни, а космические зонды… – Он неловко откашливается и замолкает, хотя в его Шуме уже все видно. – Космические зонды не обнаружили признаков разумной жизни, вот мы и…

Значит. Бездна не может уйти, – говорит Небо, глядя на парящий в вышине корабль-разведчик. – Бездна не может уйти.

– Простите? Что?

Но Бездна за многое должна ответить, – говорит Небо, и в его Шуме возникает картинка того спэкла, который бросился на меня с клинком…

Эта картинка проникнута глубоким чувством – оно передается напрямую, не словами, – чувством неизбывной печали… Не за нас, не за прерванные переговоры, а за того спэкла. что набросился на нас с ножом. Затем, пропитанные той же печалью, в Шуме вожака появляются картинки геноцида и того, как 1017-й долго искал своих, нашел, но так и не смог ужиться – вот что мы с ним сделали…

– Это непростительно, – киваю я. – но это были не мы.

Небо умолкает и смотрит на меня. Такое чувство, что на меня смотрят все спэклы этой планеты.

Я тщательно подбираю слова:

– Мы с Брэдли прилетели недавно. И мы всей душой не хотим повторять ошибок прошлого.

Ошибок? – говорит Небо. Его Шум вновь открывается, засыпая нас картинками той, первой войны…

Всюду смерть, всюду кровь – я и не подозревала, как это было страшно…

Спэклы гибли тысячами…

Зверские расправы…

Умирающие дети, младенцы…

¾ Мы не можем повернуть время вспять, – говорю я, пытаясь не смотреть на его Шум, но он всюду. – Зато мы в силах не позволить этому ужасу повториться.

– И начать необходимо с немедленного заключения перемирия, – добавляет Брэдли. который не меньше моего потрясен увиденным. – Давайте первым делом договоримся об этом. Мы больше не нападаем на вас, вы больше не нападаете на нас.

Небо чуть приоткрывает Шум и показывает нам огромный водяной вал – в десять раз выше любого человека, – который сметает нас и обрушивается в долину, стирая Нью-Прентисстаун с карты Нового света.

Брэдли вздыхает и тоже открывает свой Шум: сначала ракеты с корабля-разведчика испепеляют холм, а потом с орбиты – куда спэклам не добраться – на них сыпятся еще более мощные бомбы, превращая всю многотысячную армию в облако огня и дыма.

Шум Неба удовлетворенно затихает, словно мы подтвердили его догадки.

– Силу мы друг другу показали, – кашляя, говорю я. – Что будем делать теперь?

Наступает долгая тишина, а потом Небо вновь открывает свой Шум.

И начинаются переговоры.

 

[Тодд]

 

– Уже сколько часов прошло! – говорю я, сидя у костра и глядя на проекцию. – Что можно обсуждать столько времени?

– Помолчи, пожалста, Тодд. – Мэр прислушивается к комму, старясь не упустить ни слова. – Мы должны быть в курсе договоренностей.

– Да о чем там договариваться? Войне конец, давайте жить дружно – вот и все переговоры.

Мэр только бросает на меня насмешливый взгляд:

– Ну ладно, ладно… Виоле же нездоровится! Нельзя ей столько времени торчать на холоде.

Мы сидим у костра: я, мэр, мистер Тейт и мистер О’Хара. Все жители города продолжают следить за проекцией, хотя интересу у них поубавилось. Оно и понятно – кто ж захочет столько часов подряд наблюдать за переговорами, пусть и очень важными? Уилф в итоге не выдержал, сказал, что его ждет Джейн, и увез обратно на холм телегу госпожи Койл.

– Виола? – раздается в комме голос Симоны.

¾ Да?

Просто хочу предупредить, что топливо на исходе. Какое-то время я еще смогу здесь пробыть, но вам пора задуматься о возвращении в город.

Я нажимаю кнопку на своем комме.

– Не вздумайте ее бросать! – говорю я. На проекции видно, что вожак спэклов и Брэдли чем-то удивлены. – Не выпускайте ее из виду!

Но отвечает мне госпожа Койл:

Не волнуйся, Тодд. Наша сила и верность, в отличие от горючего, не иссякнут!

Я бросаю озадаченный взгляд на мэра.

– Работаете на публику, госпожа? – громко спрашивает тот, чтобы целительница его услышала.

Помолчите все, пожалста! Не то я вапще отключу эту штуку!

Виолу снова разбивает кашель: на проекции она выглядит ужасно бледной, исхудавшей и какой-то маленькой. Вот это больше всего ранит. Она всегда была меньше меня.

Но, когда я думаю о ней, Виола кажется мне размером с целый мир.

– Звони, если что-то понадобится. Что угодно.

Хорошо.

А потом комм пищит, и все затихает.

Мэр переводит удивленный взгляд на проекцию. Брэдли и Виола снова разговаривают с предводителем спэклов, но мы больше ничего не слышим. Она отключила звук.

– Спасибо тебе большое, Тодд, – раздраженно бурчит госпожа Койл по второму каналу.

– Она не меня выключила, а вас!

– Дура тупая, – доносится голос мистера О’Хары с другой стороны костра.

– ЧТО ты сказал?! – ору я, вскакивая на ноги и бросая в него мысленные пули.

Мистер О’Хара тоже встает. Он тяжело отдувается и стискивает кулаки:

– Мы теперь не слышим, что происходит! А все потомушто нечего посылать девчонок на…

– Молчать! – обрываю его я.

Он раздувает ноздри:

– Не то что, щенок?

Я вижу, что мэр уже хочет за меня вступиться, но…

– Шаг назад, – говорю я.

Голос у меня совершенно спокойный, Шум легкий, как перышко.

Я – круг…

Мистер О’Хара сразу пятится…

И наступает прямо в костер.

Секунду он просто стоит, ничего не замечая, а потом взвизгивает от боли и подпрыгивает в воздух. Низ его брюк уже вовсю полыхает, и мистер О’Хара уносится прочь в поисках воды. Мэр и мистер Тейт громко хохочут:

– Молодец, Тодд! Твои успехи впечатляют.

Я часто моргаю, дрожа всем телом.

Я бы мог его покалечить.

Стоило только захотеть.

(ох, как же это приятно…)

(заткнись)

¾ Что ж, до конца переговоров нам делать нечего, – говорит мэр, все еще смеясь. – Почему бы не скоротать время за легким чтением?

Я все еще пытаюсь отдышаться, поэтому далеко не сразу понимаю, что он имеет в виду.

 

[Виола]

 

– Нет, – говорит Брэдли. снова качая головой. Из его рта начинают вырываться облачка пара – чем ближе закат, тем холоднее становится воздух. – Нельзя начинать с казней. Мы ведь задаем тон всему будущему планеты.

Я закрываю глаза и вспоминаю, как он говорил то же самое давным-давно, целую вечность назад. И он оказался прав. Мы начали с кошмара и до сих пор в этом кошмаре живем.

Я прячу лицо в ладонях. Ох, как же я устала… Температура опять поднялась, я это чувствую, и хоть мы взяли с собой кучу лекарств, ничего не помогает… даже рядом с костром, который развели для нас спэклы. я вся дрожу от холода.

Зато переговоры идут очень хорошо – куда лучше, чем мы ожидали. Решено немедленно прекратить любые атаки и организовать большой совет для обсуждения любых вопросов. Мы даже начали договариваться о территории для новых переселенцев.

Но всякий раз перед нами встает один и тот же камень преткновения.

Преступления, – говорит Небо на нашем языке. – Преступления – так это называется на языке Бездны. Преступления против Земли.

Мы выяснили, что Землей спэклы называют себя, а Бездной – нас. Даже имя у нас жуткое… Но это не самая большая загвоздка. Спэклы требуют отдать им мэра и генералов: те должны понести кару за преступления против их собратьев, называемых Бременем.

– Но вы ведь тоже убивали людей! – говорю я. – Сотнями!

Войну развязала Бездна, – отвечает Небо.

– Однако и спэклы не безгрешны. Обе стороны вели себя неправильно.

В Шуме Неба тотчас возникают образы геноцида, который устроил мэр…

И между грудами трупов бредет Тодд…

– НЕТ! – вскрикиваю я, и вожак спэклов удивленно отстраняется. – Он тут ни при чем! Вы просто не знаете…

– Хорошо, хорошо, – останавливает меня Брэдли. – Уже поздно. Согласитесь, первый день вышел очень продуктивный. Мы о многом договорились, сидим за одним столом, делим хлеб и говорим об общей цели.

Шум Неба чуть-чуть утихает, но у меня опять возникает это чувство: будто за нами следят все спэклы планеты.

– Давайте продолжим завтра, – говорит Брэдли. – Мы поговорим со своим народом, вы – со своим. Это поможет на многое взглянуть по-новому.

Небо на минуту погружается в раздумья.

«Бездна останется ночевать здесь. Бездна будет нашими гостями».

– Что? – с тревогой переспрашиваю я. – Мы не можем… – Но спэклы уже начали выносить на поляну палатки. как будто задумывали это изначально.

Брэдли кладет руку мне на плечо.

– Давай останемся, – тихо говорит он. – В знак доверия.

– Но корабль…

– В корабле больше нет нужды, стрелять не придется, – уже громче произносит Брэдли. чтобы вожак спэклов его услышал. И, судя по Шуму, тот слышит.

Я заглядываю Брэдли в глаза, в его Шум. и вижу там искреннюю доброту и любовь. Ничем их оттуда не вывести – ни Шумом, ни войной, ни прочими ужасами… И чтобы сохранить эту доброту (а вовсе не потому, что мне действительно хочется), я говорю:

¾ Ладно.

Палатки ставят за считаные минуты: они сделаны из чего-то вроде туго сплетенного мха. Небо торжественно желает нам спокойной ночи и удаляется к себе. Мы с Брэдли идем кормить лошадей, которые встречают нас теплым ржанием.

– Неплохо прошло, – говорю я.

– Мне кажется, нападение на тебя сыграло нам на руку, – замечает Брэдли. – Они стали покладистей. – Он понижает голос: – У тебя тоже было это чувство? Словно за нами наблюдали все спэклы планеты?

– Да, – шепчу я в ответ. – Весь день об этом думаю.

– Мне кажется, Шум для них – не просто средство общения, – шепчет Брэдли, и в его Шуме – неприкрытый восторг. – Это их сущность… их голос, голос планеты. Если бы мы научились общаться так же, как они, мы бы смогли присоединиться к этому голосу…

Он замолкает. Шум светится от радости и восхищения.

– Что? – спрашиваю я.

– Я просто подумал… мы ведь на полпути к тому, чтобы стать по-настоящему единым народом.

 

[Тодд]

 

Я наблюдаю за спящей на проекции Виолой. Понятное Дело, я не разрешил ей ночевать в лагере спэклов, Симона и госпожа Койл тоже. Она все равно осталась, и с наступлением темноты корабль-разведчик улетел в город.

Вход в палатку Виола оставила открытым, чтобы внутрь проходило тепло от костра, и я вижу, как она ворочается и кашляет на лежанке. Мое сердце замирает от боли и тоски по ней, я хочу быть рядом…

Интересно, о чем она думает? Думает ли обо мне? Когда же мы наконец покончим со всем этим и заживем мирно? Когда уже Виола выздоровеет, я смогу о ней заботиться, слышать ее голос – живой, а не по комму, – и она снова почитает мне мамин дневник?

Или я ей почитаю…

– Тодд? – окликает меня мэр. – Я готов, а ты?

Я киваю и иду в свою палатку, достаю из рюкзака мамин дневник и привычно глажу кожаную обложку, прорезанную посередине Аароновым ножом – той ночью дневник спас мне жизнь. Я раскрываю его и смотрю на слова, написанные моей мамой сразу после моего рождения и перед своей смертью – то ли от рук спэклов, то ли от рук мэра, то ли от собственных, как уверяет мэр. Меня снова берет зло: на него, на муравейник черных букв, которыми густо и вразнобой испещрены страницы… Я уже почти раздумываю читать, как вдруг…

Мой ненаглядный сын, – внезапно прочитываю я, совершенно отчетливо и без всякого труда. – Тебе нет еще и месяца, а жизнь уже готовит для тебя испытания!

Я сглатываю слюну. Сердце щас выскочит из груди, горло сперло, но я не отрываюсь от страницы и читаю дальше, потомушто вот она, моя мама, вот она…

Сынок, кукуруза этим летом не уродилась – уже второй год подряд. Это очень скверно, ведь кукурузой Бен и Киллнан кормят овец, а овцы кормят всех нас…

Я слышу тихий гул и чувствую, что мэр стоит у входа в мою палатку, вкладывая знания мне в голову, делясь ими со мной…

… вдобавок проповедник Аарон начал винить во всем спэклов, этих робких маленьких существ, которые выглядят вечно голодными. Из Хейвена тоже приходят сообщения о стычках с туземцами, но наш единственный военный, Дэвид Прентисс, говорит, что мы должны уважать спэклов и не искать козлов отпущения…

– Ты правда так говорил? – спрашиваю я, не отрываясь от страницы.

– Ну, раз твоя мама написала, – напряженно отвечает мэр. – Извини, долго я не продержусь, Тодд. Это очень трудно…

– Еще секунду.

Но вот ты опять проснулся и плачешь в соседней ком-нате. Смешно, что разговаривать с тобой здесь, на этих страницах, не даешь мне именно ты. Но это значит лишь то, что я всегда говорю с тобой, сынок, разве это не чудесно? Как обычно, мой крепыш, я дарю тебе всю свою…

Тут слова соскальзывают со страницы и вылетают у меня из головы. И хотя я вижу следующее слово – «любовь», («Я дарю тебе всю свою любовь», – написала мама), строчки постепенно становятся путаными и неразборчивыми: передо мной смыкается черная чаща букв.

Я оборачиваюсь к мэру. На лбу у него выступил пот – и у меня тоже.

(опять этот странный гул в воздухе…)

(вот только он меня уже не бесит…)

– Извини, Тодд, больше не могу. – Мэр улыбается. – Но я расту, ты заметил?

Я не отвечаю. Мне тяжело дышать, в груди все дрожит, и слова мамы ревут в голове, точно водопад. Она была рядом, она разговаривала со мной, со мной, делилась надеждами, дарила любовь…

Сглатываю слюну.

И еще раз.

– Спасибо, – наконец выдавливаю я.

– Не за что, Тодд, – тихо отвечает мэр. – Не за что.

И вдруг – пока мы стоим друг против друга в палатке – до меня доходит, как я вырос…

Я смотрю на него не снизу вверх, а прямо ему в глаза… j

И снова вижу перед собой человека, мужчину…

(тишайший гул, почти приятный…)

А не чудовище.

Он кашляет.

– Знаешь, Тодд, я бы мог…

– Господин Президент! – доносится с улицы.

Мэр выходит из палатки, я тут же выскакиваю следом – не дай бог что-то стряслось!

– Пора, – говорит мистер Тейт. Я оглядываюсь на проекцию: там ничего не происходит. Виола мирно спит в палатке, больше ничего не изменилось.

– Пора что?

– Пора выиграть спор, – выпрямляясь, говорит мэр.

– Не понял? Что значит «выиграть спор»? Если Виоле что-то грозит…

– Грозит, Тодд, – с улыбкой отвечает мэр. – Но я ее спасу.

 

[Виола]

 

– Виола, – слышу я и с удивлением открываю глаза, не сразу понимая, где я.

Откуда-то со стороны ног на меня веет приятнейшим теплом, а сама я лежу на матрасе, сотканном из длинных деревянных стружек, мягком, как пух…

– Виола, – снова шепчет Брэдли. – Там что-то происходит.

Я вскакиваю, и все вокруг сразу же уплывает куда-то в сторону. Мне приходится посидеть немного, зажмурившись, чтобы прийти в себя.

– Вожак ушел минут десять назад, – шепчет Брэдли. – И с тех пор не возвращался.

– Может, в туалет пошел, – говорю я. Голова начинает раскалываться. – Они же ходят в туалет?

Костер немного закрывает нас от полукруга спэклов, многие из которых уже легли спать. Я поплотнее закутываюсь в одеяла. Они сделаны из какого-то лишайника, вроде того, что растет на их телах вместо одежды, но на ощупь он неожиданно мягкий, плотный и очень теплый.

– Нет, я что-то видел в их Шуме. Какие-то мимолетные картинки. Но очень четкие.

– И что там было?

– Вооруженные до зубов спэклы… крадутся в город.

– Брэдли, – говорю я, – Шум устроен по-другому. Это и фантазии, и воспоминания, и мечты… Правда в Шуме всегда соседствует с вымыслом. Нужно долго тренироваться, чтобы выяснить, что происходит на самом деле, а что человек только воображает. Для непосвященного это просто каша.

Брэдли не отвечает, но увиденные им картинки снова и снова повторяются в его Шуме. Проникают они и на улицу, где устроились на ночь спэклы.

Громкий писк моего комма заставляет нас обоих подскочить на месте.

– Виола! – кричит Тодд, когда я нажимаю кнопку. – Вы в опасности! Бегите оттуда!

 

[Тодд]

 

Мэр вышибает комм из моей руки.

– Ты все испортишь, – говорит он, пока я шарю по полу в поисках комма. Наконец нахожу: он не сломался, но связь прервалась. Я опять жму на кнопки. -

Я не шучу, Тодд, – заявляет он так громко и решит но, что я останавливаюсь. – Если они догадаются, что мы проведали об их планах, я не могу гарантировать ее безопасность.

– Тогда объясни мне, что происходит. Если ей что- то грозит…

– Грозит. Нам всем грозит. Но если ты будешь мне доверять, Тодд, я смогу всех спасти. – Он поворачивается к мистеру Тейту, который никуда не уходил: – Все готово, капитан?

– Да, сэр!

– Готово для чего? – спрашиваю я, переводя взгляд с одного на другого.

– А вот это, – отвечает мэр, – уже интересно, Тодд.

У меня в руке пищит комм.

– Тодд? – раздается голос Виолы. – Ты там?

– Ты мне доверяешь? – спрашивает мэр.

– Объясни, что происходит, – говорю я.

Но он только повторяет вопрос:

– Ты мне доверяешь?

Тодд?

 

[Виола]

 

– Виола! – наконец отвечает он.

– Тодд, что стряслось? – спрашиваю я, беспокойно глядя на Брэдли. – Что значит «мы в опасности»?

– Просто… Ничего не делайте! – И он отключается.

– Пойду за лошадями, – говорит Брэдли.

– Погоди. Он сказал ничего не делать.

– Да, и что мы в опасности. Если то, что я видел в Шуме спэклов. правда…

– И далеко мы отсюда убежим, если они захотят нас поймать?

Из полукруга на нас уже смотрит несколько лиц, мерцающих в свете костра. Злобы в них нет, но я крепко хватаюсь за комм. Ох, лишь бы Тодд знал, что делает!

– А если они изначально это планировали? – тихо спрашивает Брэдли. – Заманить нас на переговоры, а потом показать, на что способны?

– Я не почувствовала в Шуме Неба никакой угрозы, – говорю я. – Вообще никакой! Да и зачем ему это? Зачем рисковать?

– Чтобы звучать убедительней.

Я не сразу соображаю, что он имеет в виду.

– Наказание!

Брэдли кивает.

– Может, они потребуют выдать им президента.

Я снова вскакиваю, припоминая образы геноцида из Шума Неба.

– Тогда им нужен и Тодд!

 

[Тодд]

 

– Заканчивайте приготовления, капитан.

– Так точно, сэр. – Мистер Тейт отдает честь.

– И разбудите капитана О’Хару.

– Будет сделано, сэр, – с улыбкой отвечает мистер Тейт и уходит.

– Объясни, что происходит, – говорю я. – Или я сам поднимусь на холм и заберу ее оттуда. Сейчас я тебе доверяю, но это ненадолго…

– У меня все под контролем, Тодд. Ты будешь рад, когда узнаешь, насколько я владею положением.

– Это как же? Откуда ты вапще знаешь, что происходит?

– Скажем так. – В его глазах загорается огонек. – Схваченный спэкл рассказал больше, чем мы ожидали.

– Что? Что он рассказал?

Мэр улыбается, словно не веря своей удаче.

– Они идут за нами, Тодд, – с радостным удивлением отвечает он. – За мной и за тобой.

 

[Виола]

 

– Что мне искать? – спрашивает Симона. Она на корабле, который все еще стоит на вершине холма.

– Что-нибудь необычное, движение или… – Я смотрю на Брэдли. – Брэдли говорит, что видел в Шуме спэклов вооруженный отряд.

– Да они просто демонстрируют свою силу! – вмешивается госпожа Койл. – Хотят показать, кто тут главный.

– Мы думаем, они пошли за мэром, – говорю я. – Они все время повторяли, что мы должны отдать им главного преступника.

– Разве это плохо? – спрашивает госпожа Койл.

– Когда они придут за президентом, – отвечает Брэдли, – Тодд будет рядом с ним.

– О… А вот это уже проблема, не так ли?

– Наверняка мы ничего не знаем, – говорю я. – Может, это просто недоразумение. Шум у них не такой, как наш…

– Погоди. Я что-то вижу, – перебивает меня Симона.

Я выглядываю на улицу: один из зондов в небе летит

на юг. По Шуму спэклов становится ясно, что они тоже это видят.

– Симона?

– Там огни, – говорит она. – Что-то готовится.

 

[Тодд]

 

– Сэр! – Лицо у мистера О’Хары опухшее, как бутто ой только что проснулся. – На юге города замечены огни. Сюда движется отряд спэклов!

– Да что вы? – с наигранным удивлением спрашивает мэр. – Тогда нам стоит отправить навстречу врагу войско, не так ли, капитан?

– Я уже приказал готовить роты к маршу, сэр, – отвечает мистер О’Хара, самодовольно косясь на меня.

– Отлично. Жду ваших донесений.

– Да, сэр! – Мистер О’Хара отдает честь и уходит к солдатам, готовый вести их в бой.

Я хмурюсь. Что-то здесь неладно.

Пищит комм.

– Тодд! Симона говорит, что заметила на дороге в южной части города какие-то огни! Это спэклы!

– Да, – отвечаю я, все еще глядя на мэра. – Мэр выслал им навстречу солдат. У тебя все нормально?

– Спэклы нас не трогают, но их вожак куда-то пропал. – Она понижает голос: – Симона готовит корабль к взлету. И ракеты тоже.

В ее голосе сквозит разочарование:

– Похоже, не видать нам мира.

Я хочу как-то ее успокоить, но тут мэр отдает приказ:

– Давайте, капитан!

Мистер Тейт, терпеливо ждавший все это время, берет из костра горящий факел:

– Что «давайте»? – Мистер Тейт поднимает факел высоко над головой. – Что «давайте»?!

И тогда мир раскалывается надвое.

 

[Виола]

 

БУМ!

Взрыв разносится по долине, отдаваясь эхом снова и снова, рокоча, словно гром. Брэдли помогает мне встать, и мы вглядываемся в темноту. В ночном небе горят два тонких лунных ломтика, которые почти не дают света: внизу, кроме костров на главной площади, ничего не разглядеть.

– Что случилось? – вопрошает Брэдли. – Что это было?

Меня окатывает вспышкой Шума, я оборачиваюсь и вижу спэклов: все они проснулись и идут к нам, к кромке холма, вглядываясь в темноту и гадая, что произошло…

Из долины поднимается столп дыма.

– Но… – начинает было Брэдли…

Сквозь ряд спэклов прорывается Небо. Мы слышим его раньше, чем видим: Шум его похож на фонтан звуков, картинок и…

Удивления.

Он удивлен.

Вожак проносится мимо нас к краю холма и смотрит на город.

Виола? – доносится из комма голос Симоны.

– Это ты устроила?!

– Нет, мы бы не успели…

Кто это сделал? – вмешивается госпожа Койл.

– И откуда стреляли? – спрашивает Брэдли.

Потому что столп дыма поднимается не на юге: там

до сих пор виднеются огни, от которых в сторону города движутся другие.

Взрыв прогремел на севере, в заброшенных огородах.

И в следующий миг гремит еще один.

 

[Тодд]

 

БУМ!

Второй взрыв не слабее первого: он освещает весь северный и западный горизонт. Солдаты выскакивают из палаток и потрясенно смотрят на поднимающиеся в небо клубы дыма.

– Думаю, еще разок – и хватит, капитан, – говорит мэр.

Мистер Тейт кивает и снова поднимает факел. Тут я замечаю второго человека с факелом: он стоит на самом верху колокольни и передает приказы людям дальше по течению реки…

Людям, которые орудуют пушками…

Об артиллерии все забыли, когда появился корабль с более мощным и современным оружием на борту…


Поделиться:



Популярное:

  1. Bilignostum seu Adipiodon. Бис-(2,4,6-трийод -3-карбокси)анилид адипиновой к-ты
  2. Bizz: Белье стирается вперемешку с чужим или как?
  3. C. Библейское обоснование позиции Претрибулационизма
  4. Chasek, Тьма, первобытная пустота – то, откуда появились Князь Тьмы и жизнь. То, откуда двинулся Самаель.
  5. H) опцион на продажу, или опцион пут
  6. I. Перепишите следующие предложения. Определите, является ли подчеркнутая форма инфинитивом, причастием или герундием. Переведите письменно предложения на русский язык.
  7. I. Проникновение в империю. Битва при Адрианополе. Поселение вестготов на Балканах. Аларих. Первое нападение на Италию. Второе нападение. Захват Рима. Атаульф. Мирный договор с Римом. Валия.
  8. I. Тест школьной тревожности Филипса
  9. I. Чтобы они поистине были универсальными для научных занятий.
  10. I. Экономика доиндустриальных цивилизаций
  11. II. Девиантологический или релятивно-конвенциональный подход (Я.И. Гилинский)
  12. II. СОЦИАЛЬНАЯ МОРФОЛОГИЯ ИЛИ ГРУППОВЫЕ СТРУКТУРЫ


Последнее изменение этой страницы: 2016-07-13; Просмотров: 717; Нарушение авторского права страницы


lektsia.com 2007 - 2024 год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! (0.235 с.)
Главная | Случайная страница | Обратная связь