Лекция 9. «Зачатки» просвещения в поликультурной среде региона

Народная мудрость гласит, что любая держава черпает свои силы в образованности и просвещённости общества. На Кубани система народного образования и просвещения складывалась постепенно и прошла сложный путь становления, формирования и развития. Ссылаясь на сохранившиеся архивные документы и другие источники, можно предположить, что в Боспорском царстве, Тмутараканском княжестве, генуэзских колониях были грамотные люди, развивалась торговля, складывались отношения между государствами, городами, народами. К сожалению, археологические раскопки и другие доступные нам материалы не дают достаточно сведений об этой стороне жизнедеятельности в рассматриваемом регионе. Но невозможно отказаться от мысли, что истоки просвещения и образования необходимо искать именно там, в глубокой древности.

Раскрывая основные тенденции развития народного образования на Кубани, нельзя не учитывать процессы, происходящие в системе просвещения России в целом.

История создания образовательной системы России уходит в XVIII век. Первые попытки организации образовательной системы при Петре Великом и при императрице Екатерине II были связаны с осознанием необходимости отнесения развития школьного дела к числу государственных задач. Историки считают, что Петр I рассматривал развитие образования с утилитарных позиций и увязывал его необходимость с государственной пользой, а Екатерина II выделяла в своей программе педагогические аспекты, акцентируя больше внимания на воспитании.

Петр I приказал создавать «цифирные школы», т.е. начальные школы с математическим уклоном, с тем, чтобы обеспечить успех своих экономических реформ. Туда принимались подростки из дворян и приказных, которым предстояло стать специалистами - офицерами для флота и артиллерии. Можно говорить, таким образом, что его система образования носила сословный, прагматически ориентированный на профессиональное образование, характер.

Екатерина II - первая из государственных деятелей России XVIII века, считала, что школы необходимы для того, чтобы давать общее, а не специальное образование, и что необходимо организовать начальное обучение народа. По ее инициативе было подготовлено несколько проектов системы образования. Один из них был законодательно закреплен Уставом для народных училищ от 5 августа 1786 года и предусматривал три вида училищ: малые, средние и главные.

Главные училища имели четыре класса и создавались в губернских городах. Программа средних и малых классов соответствовала первым двум классам главного училища, а создавались они в уездных городах.

Нужно отметить, что в проектах Екатерины II система образования закладывалась на принципах всеобщности, бессословности, преемственности образовательных ступеней, свободы от утилитарных, профессиональных тенденций. Однако эти проекты так и остались только проектами и не были реализованы.

Необходимость специального органа управления, определяющего основные принципы и формы образовательной системы и осуществляющего в отношении ее надзорно-контролирующие функции, была обоснована одним из «проектировщиков» российской образовательной системы В. Татищевым, который хотел продолжать просветительскую деятельность своей «великой бабки» - Екатерины II.

Орган управления образованием - «Министерство Народного Просвещения» был создан при Александре I, когда коллегии XVIII века были заменены министерствами. А первым министром образования стал граф П. Завадовский, сподвижник Екатерины II в развитии школьного дела.

Именно с этого момента начинается системное и целенаправленное развитие образования, структурируются управленческие компетенции органов власти различного уровня, определяются ответственности официальных и частных лиц за функционирование и развитие этой системы.

Однако положение о Министерстве Народного Просвещения было принято только в 1817 г., причем в связи с реорганизацией его в «двойное» министерство - Министерство Духовных Дел и Народного Просвещения.

В императорском манифесте по поводу учреждения министерства относительно цели объединения указывалось: «Желая, дабы Христианское благочестие было всегда основанием истинного просвещения, признали мы полезным соединить дела по министерству народного просвещения с делами всех вероисповеданий в состав одного управления...», то есть Указ предписал объединить в одном управленческом органе вопросы просвещения и вопросы всех исповеданий, включая православное. В таком объединенном виде министерство просуществовало свыше семи лет, но совмещение в одном органе вопросов вероисповедания и образования не нашло положительного отношения ни со стороны светских, ни со стороны церковных кругов как во времена создания министерства, так и в последующих оценках историков. По мнению протоиерея Георгия Флоровского, это было министерство религиозно-утопической пропаганды. Соединенное министерство утверждалось с тем, «дабы христианское благочестие было всегда основанием истинного просвещения».

Только указом от 15 мая 1824 года воссоздано Министерство Народного Просвещения, передав вопросы вероисповеданий в отдельные структуры. В последующем название министерства не изменялось.

На нем лежала обязанность, во-первых, заботиться о правильном всестороннем нравственно-религиозном, умственном, физическом и эстетическом образовании молодого поколения и, во-вторых, содействовать расширению области человеческих знаний вообще и, в особенности, распространению их в нашем отечестве.

Практически на протяжении всего XIX века шел поиск устройства системы образования, отвечающего государственным задачам России и отражающего ее этнонациональное и вероисповедное многообразие. Кроме того, в связи с присоединением новых территорий, не только неоднократно изменялось административное деление страны, но и с особой остротой вставала проблема укрепления ее целостности.

Все эти процессы оказывали влияние на структуру системы образования, требовали пересмотра правовых оснований для ее функционирования. Таковы объективные причины того, что в отношении каждого из типов учебных заведений всех уровней, по крайней мере, по четыре раза за столетие (XIX век) пересматривалась и изменялась законодательная база.

Первым законодательным актом, институировавшим государственную образовательную систему, стали Предварительные Правила Народного Просвещения 1803 года. В них были определены основные типы образовательных учреждений России - приходские училища, уездные училища, гимназии и университеты. Эти учебные заведения представляли собой последовательные образовательные уровни с преемственным учебным курсом, что по замыслу должно было позволить воспитанникам, начав обучение в приходском училище, завершить его в университете. Термин «приходское» обозначал административную единицу для формирования сети начальных училищ: пространство прихода рассматривалось в качестве своеобразного учебного округа на уровне начального образования. Таким образом, изначально система основывалась на принципах преемственности и целостности, носила открытый для всех характер.

В отношении общего образования отход от принципов, заложенных Предварительными Правилами Народного Просвещения 1803 года, наметился уже в уставных документах первого десятилетия XIX века. Это коснулось, прежде всего, принципа преемственности образовательных уровней. Была утрачена возможность последовательного освоения образовательных уровней и нарушена логика перехода из образовательного учреждения одного типа в другое.

На уровне среднего образования эти процессы были связаны, в первую очередь, с разрывом между начальной школой и гимназиями, что превратило приходские училища в образовательные тупики. Появление приготовительных классов, задача которых состояла в подготовке к поступлению в гимназию, объективно закрепило этот разрыв.

Разделение прежде единого среднего образования на две параллельные ветви - классическую гимназию, ориентированную на предметы гуманитарного профиля, и реальную гимназию, ориентированную на естественнонаучный профиль, отвечая на запрос стремительного развития техники, в качестве оборотной стороны медали приводило к расслоению подростков на будущих технократов и гуманитариев.

Уровень начального образования, согласно Предварительным Правилам Народного Просвещения 1803 года, составляли учебные заведения двух видов - приходские училища и уездные училища. Их учебные программы были сопряжены между собой, что позволяло воспитаннику приходского училища продолжить свое образование в уездном училище. На рубеже 40-х годов происходит своеобразный раскол прежде единой начальной школы на сельскую начальную школу и городскую начальную школу. Этот раскол получает законодательное оформление, поскольку для сельской и городской школ постепенно складывается разная правовая база. Заметим, что в положениях о сельской школе и городской школе закладывается различный состав и объем учебного курса: если в сельской школе учебный курс ограничен 4-5 предметами преподавания, то в городской школе учебный курс включал свыше 10 предметов. Окончательное закрепление раскола на сельскую и городскую школу происходит в 70-е годы с принятием двух различных для этих видов школ положений. Усугубляется этот раскол и на уровне подготовки педагогических кадров: учительские институты для подготовки учителей городских школ и учительский семинарий для подготовки учителей для сельских школ.

Нужно отметить, что в Российской империи термин «народное образование» являлся синонимом термина «начальное образование». При этом в систему начального народного образования входили исключительно школы, создававшиеся на средства из местных источников: городских средств в городе, общественных (т.е. собранных «обществом» «вскладчину» средств на селе, а также начиная с 1861 года из земских бюджетов, иными словами, как это указывалось в документах, за счет «обществ, сословий, лиц»).

По закону 1864 года было определено, что к начальным народным училищам относятся, во-первых, учебные заведения, подведомственные Святейшему Синоду, - церковно-приходские училища, открываемые православным духовенством в городах и селах с пособием и без пособия казны, местных обществ и частных лиц. Во-вторых, две категории учебных заведений, подведомственных Министерству Народного Просвещения, - собственно «государственные» (приходские училища в городах и селах, финансируемые за счет местных обществ и частично за счет казны и пожертвований частных лиц) и частные (народные училища, учреждаемые и финансируемые частными лицами разного звания). В-третьих, учебные заведения различных других ведомств - главным образом, сельские училища различных наименований, финансировавшиеся за счет общественных средств. И, в-четвертых, воскресные школы, учреждаемые как правительством, так и частными лицами, для образования лиц ремесленного и рабочего сословий обоего пола, «не имеющих возможности пользоваться учением ежедневно». Таким образом, в начале 60-х годов наметилась тенденция на утрату министерством своей роли единого центрального органа управления образованием.

С принятием Правил о церковно-приходских школах 1884 года возникла параллельная ведомству Министерства Народного Просвещения управленческая вертикаль, дублирующая действовавшие органы управления начальным образованием.

Итак, система народного образования складывалась на Кубани постепенно и прошла сложный путь развития. Здесь была потребность в грамотных людях и поэтому чтению обучали в куренях, а письму — в канцеляриях, которые играли роль учебных заведений в Черноморском войске, причем, даже после открытия официальных школ. Это объяснялось тем, что казаки считали, что в канцелярии можно скорее научиться письму, быть в должности и получить «чинопроизводство». Именно казачьи канцелярии, присутствия, приходские дома долгое время в Черноморском войске служили своего рода учебными заведениями и зависели от настроения учителя и качества оплаты его труда.

Поэтому в первое время именно канцелярии давали обществу грамотных казаков, которых называли «письменными людьми», «бумажными душами», причем с соответственными фамилиями, к примеру, Писарчук, Бумажный и др. Способные хлопцы-казачата, приставленные к писарю, несколько лет изучали родной язык и каллиграфию, а затем занимали писарские должности, весьма почётные, являясь незаменимыми людьми и гордостью не только войска, но и семьи, из которой вышел «дюже грамотный человек».

И. Попка так характеризовал школу приходского дьякона:

«Не был длинен этот путь (к просвещению), но шел по скалистой и крутой стороне Парнаса. От цветущей долины первых игр детства до чернильной вершины войскового Парнаса считалось три поприща: грамота, часословец и псалтырь. Последний шаг на каждом из трех поприщ ознаменовался трифлефом. Школяр, делающий победоносный переходный шаг, являлся в обитель науки в праздничном кафтане и с таким большим, как сам почти, горшком каши. На поверхности горшка возлежали дары наставнику: кусок шелковой материи и медный ключ к дверям дальнейшей грамотности — гривни медных денег. Соблаговолив принять дары, учитель повелевал ученикам закрыть книги — что исполнялось с живейшим удовольствием, ставил между невкусной умственной пищей вкусную кашу и погружал в недра символического яства ложку — сам и птенцы его. По окончании трапезы наставник выходил из храма Минервы, за ним в шумном шествии ученики выносили пустой горшок и вешали его на самый высокий кол плетня. Потом с расстояния, указанного перстом наставника, камнями разбивали сосуд. По совершению такого поступка будущие казаки бросались подбирать черепки, и кто успел нахватать их больше, тот удостаивался одобрения из уст педагога».

Существуют различные мнения по поводу возникновения первых учебных заведений в Черномории.

Имеются сведения, что в январе 1794 года в курене Платнировском была построена первая хата и тут же школа. Нередко, наряду с образованием станиц, селений, хуторов казаки и иногородние обзаводились школой. Конечно, эти школы были доморощенными, примитивными. Занятия в них вели лица духовного сословия, местные грамотеи, писари.

В историческом очерке «Краснодар» (Куценко И., Солодухин Л., Чучмай Г. Краснодар, 1968) утверждается, что первая начальная школа, открытая в 1803 году по настоянию передовых людей Екатеринодара, долгое время оставалась единственным учебным заведением во всей Черномории.

С 1803 года из войскового капитала стал «производиться расход» на народное образование. В октябре 1804 г., основанная атаманом Ф. Бурсаком, школа была преобразована в войсковое уездное училище и стала первым официальным учебным заведением. Оно разместилось в деревянном рубленом доме под железной крышей, имело два класса и при них нижнее отделение. Когда открылась первая войсковая школа, атаман Ф. Бурсак не доверил преподавание местным «грамотеям», а пригласил для этой цели студента Московского университета Емельяна Степановича Иванченко и гимназиста Дмитрия Ивановича Полякова, которые были определены на службу в Черноморское казачье войско и начали работать учителями.

Несмотря на финансовую помощь войска, выделяемых на образование средств было недостаточно. Заботясь о просвещении своего войска, атаман Ф. Бурсак обратился к жителям Черномории, «изъявившим желание содействовать развитию школы» с предложением о денежных пожертвованиях. Так, только в 1805 г. на эти цели было собрано 4376 рублей.

Такое отношение атамана к просвещению было отмечено правительством, которое выразило ему «благоговение за заботы о просвещении войска».

Сообщая о распоряжении министра народного образования атаману Ф. Бурсаку, попечитель Харьковского учебного округа граф А. Потоцкий, которому была подчинена Черномория в учебном отношении, предложил открыть вместо одного два училища - одно в Екатеринодаре, а другое в Тамани. Но войско не могло найти средств на открытие двух училищ. Кроме того, войсковая канцелярия посчитала неудобным открытие училища в Тамани, так как курень этот был расположен на окраине войсковых земель и часто был совершенно изолирован из-за разливов Кубани. Войсковая канцелярия ограничилась лишь одним училищем, назначив 1500 р. ассигнаций на его содержание.

В 1803 г. принимаются правила народного просвещения, согласно которым все курени и поселения в войске были распределены на группы с центральным селением для школы в каждой. Таким образом, к Тамани было отнесено пять селений; к Темрюку - два селения, хутора и рыбные заводы; к Гривенской - шесть селений; к Роговской - четыре, к Брюховецкой - семь; Щербиновской - три селения, хутора и рыбные заводы; к Кущевской - семь селений; к Леушковской - пять селений, к Пластуновской - десять селений и к Медведовской - три селения с хуторами. Это распределение училищных групп было утверждено Войсковым атаманом и канцелярией.

Чтобы направить народное просвещение в нужное русло, войсковой атаман генерал-майор Ф. Бурсак подписывает предписание «О запрещении частным лицам обучать детей в войске Черноморском и принимать в военную службу неокончивших казенных учебных заведений». В нем запрещалось обучать детей частным лицам, а родители обязывались отдавать детей на учебу в общественные или частные учебные заведения. Никто, кроме дворян, не окончив положенных по уставу учебных заведений, не принимался ни на военную, ни на гражданскую службу. Но эти указания атамана выполнялись плохо. Как писал смотритель Екатеринодарского уездного училища протоиерей К. Россинский, основная часть родителей обучали своих детей при частных учителях.

Отсюда и малочисленность обучающихся в Екатеринодарском училище. О недопустимости такого положения указывал в мае 1812 г. Херсонский военный губернатор А. Ришелье. Он распорядился, чтобы лица, не имевшие аттестата Екатеринодарского училища, не допускались в войсковую канцелярию. Попечитель объяснял это тем, что вне Екатеринодара по куреням обучение детей грамоте и письму велось «церковниками и писарями за добровольную плату». Он потребовал, чтобы им было запрещено какое бы то ни было обучение детей.

Известный краевед Кубани В. Бардадым отмечает, что просветитель Черномории К. Россинский в 1812 году открывает постепенно школы, сначала в станицах Таманской, Щербиновской, Брюховецкой, а в 1815 году в Гривенской, позднее в Роговской, Темрюке. Причем, станичные общества Медведовской, Кушевской, Леушковской, Пластуновской и некоторые другие буквально «ознаменовалися рвением, учреждая у себя столь полезнейшие заведения (т. е. школы) и возбуждая к тому ревность прочих селений». Первые десять сельских школ были приходскими.

Нужно отметить, что в стремлении казаков дать детям образование сказались традиции Запорожской Сечи, где ценились грамотные люди, которые «святое» письмо читали и «темных» людей добру научали.

Среди казаков там были такие грамотеи, что и в лавре, и столицах редко отыскать можно было подобных им. Сечь была наполнена учеными и недоученными студентами Киевской духовной академии, польскими, украинскими и великорусскими панами, умевшими и читать, и писать, но не умевшими ужиться с порядками своей родины.

Именно оттуда «пришли» на Кубань церковноприходские школы, которые существовали почти при всех приходских церквях запорожского посольства.

Обучению письму, счету, священной истории и пению у престарелых иноков осуществлялось и в монастыре для увечных и престарелых казаков, который был построен в конце XVIII в. на северном берегу Лебяжьего лимана в Черномории и назван в честь императрицы Екатерины II - Екатеринолебяжья пустынь. Здесь находили также приют и дети, оставшиеся без родителей.

Итак, в войске к концу двадцатых годов XIX в. числилось одиннадцать училищ, считалось по тому времени своего рода роскошью, особенно если учесть, что Черномория была краем молодым, малонаселенным и недостаточно окрепшим экономически. Такого количества школ не имели многие из внутренних губерний России, поставленные в более благоприятные условия, чем Черномория. К примеру, в соседней области Войска Донского, более многочисленного, богатого и обжившегося, было в то время только три приходских училища.

Много сил и энергии затратил на организацию этих учебных заведений протоиерей Кирилл Васильевич Россинский (1775—1825 г.г.) — первый просветитель в Черномории, ученый, общественный деятель, поэт, гуманист, настоятель Воскресенского собора в Екатеринодаре, способствовавший открытию храмов в этом крае.

Сохранившиеся исторические архивные документы свидетельствуют о большом безвозмездном труде этого человека, который, не щадя сил и собственных средств, вел работу по распространению «просвещения в земле войска Черноморского». Так, на одни поездки по делам просвещения он израсходовал 18 тысяч собственных средств, не требуя возмещения за казенный или войсковой счет. Историк Ф. Щербина назвал К. Россинского «фанатиком просвещения». Протоиерей Российский — писал он, — был редкой для своего времени личностью. Он целой головой стоял выше той административно-служебной среды, в которой ему пришлось вращаться всю жизнь. По образованию и уму ему не было равного в войске. По энергии и бескорыстию он был единственным в своем роде деятелем. Ему приходилось считаться и с невежеством его современников, часто чиновных и влиятельных, и с индифферентизмом массы, задавленной нуждою и тяжестью военной службы, и с казуистикою канцелярских писак, и с противоречивыми распоряжениями высшей учебной администрации.

За успехи в просвещении казачества К. Россинский неоднократно отмечался начальством. Так, от училищного комитета Харьковского императорского университета за примерную ревнивость и усердие к исполнению должностей и похвальные труды в распространении просвещения в земле войска Черноморского он удостаивался совершенной благодарностью.

А вот как характеризует К. Россинского кубанский исследователь В. Бардадым: это была крупнейшая личность на Кубани тех лет; наиболее яркие страницы его жизни связаны с открытием им церковно-приходских училищ и изданием «Кратких правил российского правописания». Он избирался действительным членом Харьковского университета, членом-корреспондентом Санкт-Петербургского Вольного общества любителей российской словесности, а также почетным членом этого общества. В его доме, находившемся при духовном училище, всегда жило несколько сирот, для которых он был и родным отцом, и наставником. Известно, что К. Россинский в некоторые годы человек по 12 воспитывал на собственном своем иждивении единственно для распространения народного просвещения... Он добился разрешения обучать детей-сирот и малоимущих казачат бесплатно.

Благодаря усилиям К. Россинского к 1820 году учащихся в Черноморских приходских училищах насчитывалось 300 человек.

Нужно отметить, что приходские училища в Черномории влачили жалкое существование. Вот как характеризует их К. Россинский в одном из своих рапортов: в войске Черноморском из 40 приходов только 10 имели приходские училища (в царской России учебные заведения школьного типа, кроме церковно-приходских школ, назывались училищами). Но и в тех не в каждом были приспособленные помещения и способные учителя, обеспеченные умеренным жалованием. Из десяти — только четыре (Таманское, Щербиновское, Брюховецкое, Гривенское), более или менее, были обеспечены процентами от пожертвований.

В 1819 г. Войсковая канцелярия постановила учредить в г. Екатеринодаре войсковую гимназию и построить для нее приличный дом. Осуществление этого плана было возложено на К. Россинского, который стал и первым директором. В связи с этим по округам было разослано предложение офицерам и казакам о внесении денежных пожертвований для устройства гимназии, на которое казаки сразу же откликнулись и собрали 14193 рубля.

Гимназию открыли 1 октября 1819 г. и временно разместили в здании Екатеринодарского училища, т.к. собственное здание было построено лишь в мае 1820 г. Тогда же состоялось официальное открытие гимназии.

Хотя гимназия должна была способствовать приличному воспитанию детей дворян и чиновников, детям другим сословий не воспрещалось посещать это учебное заведение. Согласно Уставу здесь было семь классов, и она приравнивалась к губернским гимназиям, т.е. имела почетного попечителя, директора-инспектора, законоучителя, учителей наук и искусств. По учебному плану здесь велись занятия по изучению Закона Божьего, российской грамматики, географии, истории, статистики, математики, физики, латинского, немецкого и французского языков, рисованию и черчению.

По настоянию К. Россинского в гимназии открывается класс математики, затем словесности. Он пытается регламентировать образовательный процесс. Для привития ученикам элементарных норм культуры всех их знакомят с правилами нравственно-религиозного характера, учат как надо себя вести на улице, в классе, в церкви, и т.д.

Здесь работали учителя с высшим университетским образованием (в основном Харьковского императорского университета), а также малообразованные дьячки, пономари и казаки.

После окончания гимназии учащийся удостаивался похвального аттестата, а при поступлении на государственную службу рядовые дворяне производились в первый официальный чин через год, дети дворян – через три года, прочие - через пять лет действительной службы.

После подавления восстания декабристов реакция обрушилась и на народное образование Черномории. По приказу царя была ликвидирована Екатеринодарская войсковая гимназия, сократилось число приходских школ. Причина закрытия гимназии была и в «невнимании черноморцев к образованию юношества». Так, за год до закрытия гимназии в ней числились: пятеро и один слушатель – в первом классе, четверо и один слушатель гимназических наук – во втором классе, два – в третьем, один - в четвертом классе. Причем, неаккуратное посещение занятий, слабые знания учащихся, показанные на экзаменах, заставили администрацию гимназии оставить весь состав учащихся на второй год.

Нужно отметить, что состав учителей в учебных заведениях Черноморья тоже был неоднороден.

Так, в приходском училище Таманского куреня работал учителем казак Базилевич-Калитанский, окончивший Киевскую духовную академию; Медведовском - священник Гаевский, выпускник Екатеринославской семинарии, Роговском - Тараненко, выпускник-отличник Екатеринодарского училища, В прочих же училищах, - с горечью писал в училищный комитет Харьковского университета К. Россинский, - учителями работают казаки или дьячки, мало к сей должности способные или вовсе не способные.

Продолжателем дела К. Россинского стал учитель Черноморской войсковой гимназии, выпускник Харьковского университета В. Толмачев. Именно он восстановил Кущевское приходское училище и применил там ланкастерскую систему взаимного обучения.

В целом, в Черномории была достаточно мрачной картина народного образования. Об этом свидетельствуют многочисленные рапорты надзирателей училищ. К примеру, в Старощербиновском приходском училище обучение шло слабо из-за того, что учитель урядник И. Лавровский допускал себя до крайнего хмельного состояния, а «дети оставались без наук». В Новонижестеблиевском училище из-за плохого финансирования резко сократилось число учащихся: с 37 - в феврале 1841 г. до 5 - в январе 1842.

«Ведомости об учебных заведениях, состоящих в земле войска Черноморского» за 1832 год констатировали: школ в войске Черноморском — шесть, учителей — девять, учеников — двести два, окончило школу в 1832 году 28 ребят. В безграмотном и темном казачестве царизм видел свою опору. Даже о чиновниках канцелярии Екатеринодара говорили: ...«пишут без препинаний и читают с трудом; смысла в их бумагах не доискивайтесь».

Характеризуя екатеринодарское общество, В. Золотаренко сообщает об уровне грамотности и системе образования в Черномории. Он отмечал, что образование стоит на низкой ступени, мало людей, учившихся где-нибудь и чему-нибудь, окончивших курс в университете не более трех человек.

В 1840-е годы войсковые старшины обратили особое внимание на воспитание девиц. Это, по всей видимости, стало одной из укоренившихся в Черноморском войске новых идей. В. Золотаренко отмечал, что многие из состоятельных людей отдают дочерей в Керченский институт. В самом же Екатеринодаре совершенно нет средств к воспитанию женского пола. Только, в 1844 году, явилась одна, и то недоучившаяся в Харьковском институте девица, которая обучает женским наукам. Но пансион ее мал. Существенное влияние на общественное мнение оказали возвратившиеся в 1843 году из Таганрога четыре девицы - черноморки. От них и другие девушки позаимствовали некоторые уроки, по крайней мере, в употреблении слов при разговорах.

Лишь немногие в Черномории желали и могли дать своим сыновьям университетское образование. Большинство из них, как и в старину, считали высшее образование неуместной для казака блажью; многие становились старшими офицерами и даже генералами, имея лишь начальное образование.

Вплоть до 60-х годов открытие школ в Черномории шло очень медленно. Еще хуже обстояло дело на Старой и Новой линиях. Они имели много общего в своей исторической структуре и обстановке: здесь был одинаковый уклад культурной, гражданской и хозяйственной жизни.

Ф. Щербина отмечал, что в первое время на Линиях совсем не было школ, и только одни староверы поддерживали грамотность «домашним путем», да канцелярии плодили писарей из молодежи. Так, в 1826 году, через тридцать лет существования Старой Линии, в ней не было еще ни одной официальной школы, между тем, как на Черномории в это время функционировали не только низшие школы, но и школы уездного типа. Первые официальные учебные заведения - Новомарьевское и Сингелеевское училища - появились на Старой Линии в 1832 г. после образования Кавказского казачьего линейного войска.

Наказной атаман жаловался на то, что в войске много хороших боевых офицеров, но грамотных очень мало. В 1845 г. для подготовки грамотных урядников была открыта полковая школа в станице Баталпашинской, куда приняли 30 мальчиков, из них 10 - из горцев. Здесь преподавали Закон Божий, фронтовое обучение, российскую грамматику, арифметику и чистописание. Позднее в 1959 году такая школа открылась в станице Сторожевой, в которой обучалось уже 50 человек и на нужды образования выделялось по 25 рублей серебром.

Кроме того, для подготовки офицеров выделялись 24 стипендии в военно-учебных заведениях России.

Но все равно на Старой и Новой Линиях имелось меньше грамотных, чем в Черномории, меньше было стремление к образованию, хотя здесь не так преследовались самообучение и частные школы, как в Черномории.

С 1845 г. появились бригадные школы, которые мало чем отличались от полковых. В них также обучали чтению и письму, а далее доучивали в канцелярии. Так, в 60-е годы в станицах пятой бригады было открыто сразу несколько училищ.

Этапы становления и развития школьного дела на Кубани тесно связаны с ее «общей» историей. Переселившись в 1792-1793 годы на Правобережье Кубани, Черноморское войско, по замыслам правительства, должно было осуществлять «бдение и стражу против набегов народов закубанских».

К 30-50 гг. относится попытка правительства привлечь горцев к образованию, сначала через военно-учебные, а затем и через гражданские училища. Количество горских вакансий в Екатеринодарской гимназии было увеличено до 25 мест.

В 1845 году в станице Полтавской было окрыто окружное училище, в котором было предусмотрено особое отделение для детей черкес и татар войска Черноморского. Для них выделялось 19 вакансий за счет средств государственного казначейства, 10 мест для горцев предусматривалось также в Уманском окружном училище.

С целью привлечения грамотных офицеров в войско было уравнено жалованье офицерам в казачьих строевых частях с регулярными войсками.

Нужно отметить, что школьное дело на «линиях» налажено было только с момента соединения их в 1860 году в одно Кубанское казачье войско.

Итак, по сведениям профессора Б. Трехбратова, в первой половине XIX века наблюдалась следующая динамика увеличения числа учебных заведений Черноморского казачьего войска: в 1820 году в 11 учебных заведениях училось 300 учащихся; в 1825 году в 8 учебных заведениях насчитывалось 220 человек; в 1835 году в 5 учебных заведениях училось 243; в 1857 в 12 учебных заведениях насчитывалось 570 человек; в 1860 году в Кубанской области было 11 учебных заведений, в которых обучалось 648 человек.

Предыдущая 3 4 5 6 7 8 91011 12 13 14 15 16 17 18 Следующая