Лекция 17. Культурно-исторический смысл гимна Кубанского казачества «Ты Кубань, ты наша Родина»

Всем, кому дорог наш край, думается интересно услышать историю создания гимна Кубанского казачьего войска «Ты Кубань, ты наша родина».

Символ — одно из самых многозначных понятий в культуре. Изначальный смысл этого слова — удостоверение личности, которым служил simbolon — половинка черепка, бывшая гостевой табличкой. Символ в культуре — универсальная категория, раскрывающаяся через сопоставление предметного образа и глубинного смысла. Переходя в символ, образ становится " прозрачным", смысл как бы просвечивает сквозь него. Эстетическая информация, которую несет символ, обладает огромным числом степеней свободы, намного превышая возможности человеческого восприятия. П. Рикер называл символом всякую структуру значения, где прямой, первичный, буквальный смысл означает одновременно и другой, косвенный, вторичный, иносказательный смысл, который может быть понят лишь через первый. Этот круг выражений с двойным смыслом составляет собственно герменевтическое поле.

Характеризуя жанр песни «Ты Кубань, ты наша родина» как гимн, мы обратились к справочной литературе, в которой «гимн» трактуется как государственный символ, сплачивающий народ, нацию. Этот жанр известен еще с древности. Но официальный статус получил лишь с образованием государств и формированием наций. Для того чтобы содержание гимнов было понятно и доступно народу, большинство из них писалось на основе известных мелодий, к примеру, гимн царской России «Боже, царя храни».

Ф. Елисеев, написавший брошюру «История войскового гимна казачьего войска» так характеризует жанр этой песни. Он считает, что национальный гимн – это есть торжественная песнь, славящая и воспевающая в странах абсолютизма главу ее, короля, императора и свое Отечество, а в странах представительного образа правления – Отечество и народ. В нем – лучшая и самая высокая народная поэзия, в которой выражаются национальные свойства народной души, отраженные в словах и музыке. Он – выразитель души народа, его национальных идеалов и стремлений. В нем – прошлое народа и государства и его порыв к будущему. Он отражает в себе черты народного характера, укрепляет народ в минуты тяжких испытаний, облегчает народные страдания и двигает на подвиги в защиту своего Отечества и национальной чести, достоинства. Гимн – это мощь народной души, ее порыв, ее национальный воспламенитель.

Анализируя песню «Ты Кубань, ты наша Родина» С. Якаев и В. Черный высказывают признаки, по которым песню нельзя называть гимном. По их мнению, стать гимном как таковым песне не дала конкретная географическая «точка», с которой казаки выражают свои патриотические чувства и возвеличивают родину:

Из далеких стран полуденных…

Из турецкой стороны…

В государственном гимне, пишут они, прославляются подвиги народные безотносительно к одной отдельно взятой войне. А рассматриваемое сочинение – песнь-тоска, послание на родину сыновей, находящихся вне ее пределов, тогда как государственный гимн предполагает выражение настроения, чувств и идеалов народа в целом, а не его части, находящейся в походе за границей родины.

С другой стороны, - песнь «Ты Кубань, ты наша Родина» имеет признаки гимна. А именно, само название, данное К. Образцовым: песня-плач. Причем, плач он понимал как «сплав героико-патриотического и лирико-драматического жанров, как откровение души, как обращение в трудный, критический период к высоким, светлым понятиям и идеалам, неодолимая тоска по дому».

Авторы брошюры дают оценку этому сочинению, ссылаясь на высказывание В. Науменко – кубанского войскового атамана в зарубежье в 20-50-е годы прошлого века, который считал, что это – войсковая песня Кубанского войска. В дни невзгод она пелась казаками как молитва, возбуждая щемящие воспоминания, тоску и боль за своей матерью-родиной. И далее. Песня эта неоднократно играла историческую роль в жизни Кубанского казачества, ….. пелась во всех торжественных моментах жизни кубанцев. Он даже издал специальный приказ, в котором подчеркнуто, что из-за отсутствия у нас гимна и ввиду того значения, которое приобрела песня «Ты Кубань, ты наша Родина», приказываю впредь считать ее войсковой песней, и пение ее сопровождать почестями, присвоенными народному гимну.

Нередко именно музыкальный фольклор становится основой гимнической музыки. Выше мы обратили внимание на то, что народное творчество неотделимо от повседневной жизни людей. В нем отражена их история и судьба.

И. Петрусенко в своей книге «Кубань в песне» отмечает, что в ратных походах Первой мировой войны, в Турции, у священника 1-го кавказского полка Кубанского казачьего войска отца Константина Образцова родились слова, которым в дальнейшем было суждено стать основой войскового гимна кубанского казачества. По этому поводу К. Образцов напишет: «Связь казака со своей землей часто выражалась настолько зримо, что, покидая родные пределы, иной воин брал с собой набитый душистым чабрецом вещевой мешок, который служил ему подголовьем в дальних походах. Укладываясь на ночлег, иногда за тысячу верст от дома, и вдыхая ароматы трав родной степи, казак, таким образом, поддерживал свои силы, уносясь в сновидениях к свежевыбеленной саманной хате, тенистому ерику в летний зной или безымянному кургану за околицей – месту желанных встреч с любимой».

Кто же такой Константин Николаевич Образцов? Первые сведения об этом человеке читаем в журнале «Кубанский казачий вестник» (1917, № 3), где опубликован его автобиографический очерк. Интересный материал, основанный на архивных источниках, собран старшим научным сотрудником отдела истории Краснодарского государственного историко-археологического музея-заповедника Н. Суворовой.

Жизнь и деятельность Образцова описывали его однополчанин полковник Ф. Елисеев, краеведы В. Бардадым и И. Федоренко. Так, Ф. Елисеев считал, что автора гимна расстреляли большевики в Тифлисе за его смелые выступления, В. Бардадым, ссылаясь на воспоминания старожилов, поддержал версию о том, что отец Константин умер от сыпного тифа. По словам И. Федоренко, К. Образцов стал жертвой органов ВЧК-ОГПУ, в 1923 году был расстрелян и похоронен в Краснодаре на Всесвятском кладбище. В качестве доказательства своей версии Н. Суворова предлагает следующее. В документах русского зарубежья, хранящихся в государственном архиве РФ, она нашла сведения об Образцове (без указания имени и отчества) - протоиерее 1-го армейского корпуса в Галлиполи. Известно, что в те годы в целях конспирации эмигранты называли себя только по фамилиям. 16 ноября 1921 года протоиерей Образцов переведен на должность священника технического полка. Месяцем позже он был назначен на должность законоучителя в кавалерийское военное училище.

Основываясь на материалах, опубликованных вышеназванными авторами, мы составили рассказ о Константине Образцове.

Итак, Константин Николаевич Образцов родился 28 июня 1877 г. в Ржеве. В 1882 г. его отца Николая Дмитриевича перевели в Тифлис работать на Закавказской железной дороге. Он рано потерял мать, и его воспитанием занялась вторая жена отца, грузинка Ефросинья Мерабовна, которая не только занималась его воспитанием, но и познакомила с поэзией. Он стал писать стихи.

В девять лет он начал учиться в училище при Александровском учительском институте, затем продолжил обучение в Тифлисском духовном училище, по окончании которого поступил в духовную семинарию. 3 сентября 1893 г. Тифлисская газета «Новое обозрение» опубликовала его стихотворение «Утешение». В 1900 г. К. Образцов блестяще окончил курс духовной семинарии и его как лучшего воспитанника руководство семинарии направило в Духовную Академию Петербурга, но он предпочел юридический факультет Юрьевского университета (г. Тарту, Эстония). Но спустя год К. Образцов переводится на историко-филологический факультет этого университета. В это время он не прекращал писать стихи. Его кумирами были А.С. Пушкин и М.Ю. Лермонтов. Он зачитывался стихами Некрасова, Плещеева, Майкова, увлекался поэзией Байрона, Шелли, Шекспира, зачитывался Гюго. Читал и запрещенную литературу (Белинский, Писарев, Шелгунов, и др.). В архиве Тартуского университета до сих пор хранится его личное дело, которое свидетельствует о том, что он прилежно учился и ни в чем «предосудительном» замешан не был, т.е. революционные идеи его особенно не увлекали.

Семейные обстоятельства (смерть отца и женитьба) заставили его оставить университет и принять сан священника (13 июня 1904 г.). В 1908 г. его переводят на должность миссионера-проповедника по Борчалинскому уезду Тифлисской губернии (уроч. Джелал-Оглы), а затем, в том же году, на службу во владикавказскую епархию помощником епархиального миссионера.

Несмотря на большую занятость, Образцов не прекращал литературную деятельность (сотрудничал в духовных журналах «Русский Паломник», «Кормчий», «Странник», «Воскресный Благовест» и др.). Его поэтическое творчество – это светлая, горячая, искренняя исповедь чистой православной русской души. Каждый его стих, пишет В. Бардадым, наполнен большой эмоциональной силой, дышит истой верой, милосердием и упованием на волю Господню. К примеру, стихотворение «Три креста» можно назвать своеобразным жизненным кредо священника и поэта Константина Образцова:

Три креста неизменно лежат

На житейском пути человека,

Те кресты тайну жизни хранят

И блаженство грядущего века.

Крест Христов – это первый из них.

Крест второй посылается Богом:

Он – в слезах и страданьях людских,

В испытанье суровом и строгом.

Крест последний – в избытке страстей,

Тех, что с правдой небесною споря,

Губят лучшие силы людей,

Словно бури мятежного моря.

Но, чьи души надеждой полны,

Кто о первом Кресте вспоминает,

Тем другие кресты не страшны:

Крест Христов их легко побеждает!

В 1909 г. он знакомится с терскими казаками, получив приходское место настоятеля в ст. Слепцовской. Позднее, в ноябре 1912 года отец Константин переходит на службу в военное ведомство, получив назначение в 1-й Кавказский казачий полк Кубанского казачьего войска, где знакомится с кубанскими казаками и их образом жизни.

Первый историограф автора стихов кубанского гимна подполковник Ф. Елисеев поведал о судьбе Константина Образцова, расстрелянного, по его версии, в Тифлисе и его стихах в брошюре «История войскового гимна казачьего войска», изданной зимой 1930 г. в Париже и переизданной в 1950 году в Нью-Йорке. Эти сведения дополняют образ К. Образцова, который составлен выше. По мысли Ф. Елисеева это был человек небольшого роста, сутуловатый, близорукий, внешне нескладный, в очках, с красным одутловатым и лоснящимся лицом, с рыжей поповской косичкой. Его внутренние достоинства - обостренное чувство правды: отец Константин имел внешне неказистый вид, и был с некоторыми недостатками и странностями. Маленького роста, слегка сгорбленный, близорукий, всегда в очках и всегда, как-то всей своей неказистой фигурой смотревший вперед и вниз, всегда с красным одутловатым и лоснящимся лицом, с худенькой рыженькой поповской косичкой на голове, с жирными и короткими пальцами на руках, в полуистоптанных сапогах – он производил на всех самое заурядное впечатление, чтобы не сказать – худшее… А если принять во внимание, что порою, он не отказывал себе в лишней рюмке водки и не останавливал себя в «речах» при всех абсолютно случаях, с подчеркиваемой мыслью о какой-то «правде» – то его даже недолюбливали, слегка третировали, а казаки подсмеивались над ним за глаза. Но наряду с этими странностями и недостатками – он имел большой запас гражданского мужества, порою наивно-вызывающего, достаточного как для противостояния несправедливости командира полка, так и для обличения неправедной с его точки зрения власти в годы Первой мировой войны полковой священник о. Константин Образцов, как духовный пастырь, побывал с казаками в Персии, а затем и в Турецкой Армении. 22 октября 1915 г. по Высочайшему докладу исправляющего должность обер-прокурора Святейшего Синода за отличия во время военных действий ему был пожалован орден св. Анны 3 ст. без мечей (Кубанский казачий вестник. - 1915. - 22 ноября. - № 47. - С. 11). Согласно приказу №159 от 6 июня 1916 г. Константин Образцов был переведен на открывшуюся вакансию священника во 2-й Туркестанский саперный батальон. На этом его след теряется.

Трудности и невзгоды бесконечной походной жизни не убили в нем желание заниматься литературным творчеством. Он сотрудничает с журналом «Кубанский казачий вестник», в котором публикует многие свои стихи, песни, письма, пронизанные любовью к Родине. Здесь впервые опубликовано стихотворение «Ты Кубань-ли, наша Родина» (№ 28, июнь 1915 г.) под заглавием «Плач кубанских казаков». В подзаголовке написано: «Казакам 1-го Кавказского казачьего полка в память боевой их славы во вторую Великую Отечественную войну».

Почему песня называлась «Плач кубанских казаков»? Звучание мелодии и стихи навевали величаво-грустный смысл песни-молитвы, песни-клятвы, песни любви к Родине.

Сложилось несколько версий об авторе музыки будущего гимна Кубанского войска. Согласно первой, музыку к песне, как удалось установить В. Бардадыму, написал дирижер Кубанского симфонического оркестра М. Сириньяно. Мысль о причастности к авторству музыки гимна М. Сириньяно подтверждает и известный кубанский краевед А. Слепов.

По версии Н. Корсаковой, автором музыки был «достойный терский казак, музыкально образованный, Михаил Петрович Колотилин». Ее она подтверждает документами из архива кубанского казака и писателя Ф. Елисеева, привезенные из США в 2001 году, где она обнаружила письмо, в котором он (Ф.И. Елисеев) называет автором музыки «достойного терского казака, музыкально образованного, Михаила Петровича Колотилина». Н. Корсаковой удалось восстановить биографию этого человека. Вот некоторые ее штрихи. Михаил Петрович Колотилин родился в 1863 году в станице Сунженской. Редкий по красоте голос определил его судьбу. Он поступает в Тифлисское музыкальное училище, а затем совершенствует свое мастерство в Императорской капелле. Свою службу он начал регентом хора конвоя главнокомандующего Кавказским военным округом с зачислением в 1-й Сунженско-Владикавказский полк, а затем вплоть до 1917 года был регентом хора конвоя наместника императора на Кавказе в Тифлисе. М. Колотилин был известен не только как музыкант, руководитель хора, но и как композитор. Лучшие его песни исполнялись многими хоровыми коллективами и были опубликованы. Среди них: «Приветствие войсковому атаману», «Херувимская», «Не орел под облаками», «Спи, ты спи, моя родная» и другие. В 1907 году он стал инициатором проведения в г. Владикавказе состязания певческих станичных хоров Терского казачьего войска. По результатам этого состязания лучшие из них были награждены серебряными кубками, золотыми и серебряными жетонами.

Вернемся к гимну. В 1910 году император Николай I утвердил комиссию по улучшению музыкального дела в армии и на флоте. А в 1911 году наказной атаман Кубанского казачьего войска М. Бабыч утверждает правила конкурса на составление кубанского войскового гимна, в которых, в частности, отмечалось, что «достоинство марша должно определяться помимо художественности и яркого настроения рельефным выражением характера и жизни кубанских казаков, наличностью музыкальных фраз и аккордов, особенно в каденциях, употребляемых малороссийским народом, а также, если автор найдет необходимым, и музыкальной характеристикой народов, соприкасающихся с кубанскими казаками».

Возможно, музыка гимна на слова К. Образцова появилась именно тогда, когда М. Колотилин оказался на Кавказском фронте. По словам Ф. Елисеева, впервые появилась эта песнь к осени 1916 г. на Кавказском фронте. Переложенная на трогательную музыку и с восторгом подхваченная в полках всей дивизии, ее глубокий смысл одинаково затронул изболевшуюся и надорванную душу каждого казака. В 1916 году песня вошла в «Сборник славы кубанцев», чтобы уже через некоторое время стать официальным гимном Кубанской Рады.

В 1916-1917 гг. в Тифлисе была издана граммофонная пластинка с произведениями М. Колотилина, на которой была запись песни «Ты, Кубань, ты наша Родина», под названием «Кубанская казачья песня».

Интересно, что серьезный политический конфликт между казаками-фронтовиками и кубанскими властями, возникший в ноябре 1917 г. на заседании Краевой Рады Кубанского края, разрешился пением именно песни «Ты, Кубань, ты наша Родина». Дело в том, что фронтовая молодежь, незадолго до этого вернувшаяся на Кубань, была резко настроена против членов Рады, настаивавших на борьбе с большевизмом. Чтобы погасить конфликт, один из членов Рады – офицеров, полковник Роговец «… произнес с большим подъемом речь, в которой говорил о любви фронтовой молодежи к казачеству, о любви к родному краю и к России, о готовности фронтовиков на дальнейшие жертвы и, наконец, о том, что отцы неправильно поняли детей, и … дети просят Атамана и других носителей власти взять обратно свой отказ. Прервав речь, Роговец повернулся к фронтовикам и затянул тогда еще малоизвестную на Кубани песню, созданную казаками именно на Кавказском фронте:

Ты, Кубань, ты наша Родина,

Вековой наш богатырь! »

Очевидцы вспоминают, что песня захватила всех. «По морщинам многих стариков – отцов – текли слезы…» 11 декабря 1917 г., на заседании Законодательной Рады краевого правительства, делегаты-фронтовики, стоя, пропели все шесть куплетов песни «Ты Кубань, ты наша Родина». С той поры она именуется гимном Кубанского казачьего войска. Атаман донского войска А. Богаевский по этому поводу вспоминал, что удивительная задушевность, глубокое чувство к родному краю, красота строя и напева сделали ее одним из высоких образцов народной поэзии. И недаром все казаки, какого бы войска не были, так искренне полюбили эту прекрасную песнь. По словам Ф. Елисеева, молодая Войсковая песнь-молитва… своим глубоким содержанием и заунывно-молитвенным напевом – остро вошла в сердца всего Кубанского казачества и пелась им молитвенно – и в высокоторжественных случаях, и в глубоко-трагические моменты.

В феврале 1918 года Кубанское казачье войско под натиском Красной Армии без боя покинуло Екатеринодар. После однодневного боя за станицу Калужскую, - пишет А. Нырко, - и правительство, и Рада разместились в просторной школе. Принесли сумки, кое-кто и седло, достали хлеб, сварили кипяток. И в это время «зазвенели струны настроенных бандур». Зазвучало трио бандуристов (Шеремет и братья Конон Никон Бесчастные): «Ты Кубань, ты наша Родина…» Все встали и подхватили гимн, который и пропели до конца последней строфы. 28 октября 1918 г. Чрезвычайная Рада Кубанского края начала свою работу пением этого гимна. А 10 февраля 1919 года, стремясь упрочить самостоятельность Кубани как «государственного образования», Законодательная Рада Кубанского края утверждает символику Кубанского края (в том числе трехцветный сине-малиново-зеленый флаг Кубани). После принятия флага Законодательная Рада торжественно исполнила гимн «Ты, Кубань, ты наша Родина», во время исполнения которого старейшина кубанского казачества Ф. Щербина держал новый кубанский флаг. С этим мощным гимном, - писал в газете «Вольная Кубань» за 19 февраля 1919 года ее редактор Ф. Фендриков, - казачество будет продолжать свое победное шествие навстречу голубеющим далям великого будущего Родины – Кубани и многострадального отечества – России.

После разгрома Вооруженных Сил Юга России в марте 1920 г. потерпела поражение и Кубанская армия. 2 мая 1920 г. в районе Адлера около 60 тысяч кубанских казаков сдались в советский плен. Среди них оказался и Ф. Елисеев. Колонну пленных, в которой он находился, отправили в Екатеринодар, где, как он пишет, совершенно неожиданно, вновь услышал эту песню, давно уже ставшую родной для многих кубанцев: «… Внешне казалось, что … нижний этаж каменного двухэтажного дома нежилой. Жизнь была лишь во втором этаже со многими огнями в раскрытых окнах. Вдруг из глубины этого, казалось, нежилого нижнего этажа, как будто очень далеко, донеслась до нас столь знакомая мелодия дорогого нам напева:

Многоводная, раздольная,

Разлилась ты вдаль и вширь.

Мы насторожились и, болезненно прислушиваясь, молча переглянулись, как бы спрашивая один другого – кто это здесь? И почему они поют именно «Ты Кубань, ты наша Родина? ».

Песнь изнутри здания ширилась, укреплялась в своей мощи и через заколоченные наглухо ставни, словно рыдаючи по загубленной казачьей жизни, достигла улицы:

За твою ли славу старую,

Жизнь свою ли не отдать…

Мы вновь переглянулись в недоумении. И лишь потом узнали, что здесь помещалась «областная чека», а пели кубанские казаки-смертники, узнавшие о нашем прибытии и дававшие нам о себе знать».

Поздней осенью 1920 г. потерпела в Крыму поражение и Русская Армия генерала П. Врангеля. Десятки тысяч кубанских казаков оказались на чужбине. В приказе от 25 февраля 1921 г. атамана Кубанского казачьего войска в зарубежье В. Науменко говорилось, что эта песня напоминает о славном боевом прошлом, о радостях побед и о тяжелых страданиях трехлетней борьбы за счастье Родины и за свою свободу, она напоминает станицы, хаты и брошенные семьи…Там же песнь «Ты Кубань, ты наша Родина» была объявлена Войсковой и ей присвоили почести, соответствующие Народному гимну. С этого времени она исполняется на войсковом празднике (1 октября, на Покров) кубанскими эмигрантами.

В первые годы советской власти на Кубани песня «Ты Кубань, ты наша Родина» была запрещена. Известно, что за ее исполнение был расстрелян в 1929 г. Петр Афанасьевич Авдеев - один из участников кубанского мужского квартета.

Но патриоты - кубанцы обращаются к секретарю Северо-Кавказского краевого комитета ВКП (б) А. Микояну с просьбой разрешить им петь свой гимн. И в газете «Красное знамя» за 19 июня 1925 года в статье «К вопросам быта казачества» он поддержал инициативу о возрождении лучших кубанских народных песен, в том числе и казачьего гимна «Ты Кубань, ты наша Родина». Ответом на это разрешение стала музыкальная картина «Конец монархии и буржуазии» Григория Чистякова - руководителя духового оркестра Краснодарского клуба милиции, в которой интересно сочетались напевы трех мелодий: пролетарского гимна «Интернационал», кубанского гимна «Ты Кубань, ты наша Родина» и царского гимна «Боже, царя храни! ». Это сочинение, состоящее из шести частей, сочетает батальные сцены со скачками коней, выстрелами, имитацией заводских гудков, ударов молота по наковальне и т.д. Этим автор произведения хотел показать борьбу трудящихся Кубани с врагами революции.

Затем гимн кубанского казачества «Ты Кубань, ты наша Родина» прозвучал на краевом празднике колхозного казачества в Ростове-на-Дону по случаю 15-летия Северо-Кавказского военного округа в исполнении сводного казачьего хора из 200 певцов под управлением Г. Концевича, а немного позже в Москве на встрече с маршалом С. Буденным. Гимн этот исполнялся и в обработке руководителя и дирижера Государственного ансамбля песни и пляски кубанских казаков Я. Тараненко. Он стал одним из номеров вокально-хореографической композиции «Дума о Кочубее», составленной по роману А. Первенцева «Кочубей» (1940 г.).

Нужно отметить, что строительство новой кубанской станицы внесло изменение в текст песни. Появились строки: «наш колхозный богатырь» и другие, которые меняли смысл сочинения – теперь оно символизировало идеи социализма в кубанской деревне:

Ты Кубань, ты наша родина,

Наш колхозный богатырь.

Многоводная, свободная,

Разлилась ты вдаль и вширь.

Казаки семьей колхозною

Честным заняты трудом.

Про твои станицы вольные

Песни новые поем.

Ветер носит песню звонкую,

Далеко она слышна

Над землею плодородною,

Что навеки нам дана.

Нужно подчеркнуть, что, несмотря на то, что текст отличался от оригинала, в нем сохранился патриотический настрой, присущий стихотворению о. К. Образцова: звучит тема Родины и готовность защищать ее до последней капли крови:

Если тронет враг кордоны

Нашей Родины святой,

Снарядим коней в дорогу

И пойдем на смертный бой.

Мы пошлем Кубани-матери

До сырой земли поклон.

Не уроним в нашей Армии

честь прославленных знамен.

Это подтвердилось и в годы Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.). Как пишет А. Слепов, именно тогда неизмеримо выросло общественное, мобилизующее значение этой песни-гимна.

Она поднимала дух бойцов, вдохновляла их на подвиги, вместе с ними прошла победный, но очень тяжелый путь от Кубани до Берлина. Так, уроженец станицы Суворовской Н. Свидин пронес эту песню в своем сердце через всю войну. Ему пришлось пройти через страшные испытания: фронт, затем страшное окружение на Крымском фронте, плен, работа в фашистской неволе, побег, и снова фронт, тяжелое ранение, потеря ноги, … Но он сумел выстоять, выжить. И в этом ему помогала песня. В своих воспоминаниях он писал: «… меня перевели в госпиталь в Ессентуки. Втроем (все по имени Николай) ходили по палатам, где лежали тяжелораненые, и пели песни и непременно «Ой, Кубань, ты наша родина». Некоторые слушали и незаметно плакали…» В этих коротких скупых словах передано то мощное эмоциональное воздействие, которое оказывала эта песня на слушателей.

Песня звучала и в период шестимесячной немецко-фашистской оккупации края в годы Великой Отечественной войны. По сведениям С. Якаева, в Краснодаре немцы разрешили организовать ансамбль кубанских казаков, в составе которого был хор из тридцати певцов, руководимый Георгием Васильевичем Богдановым, оркестр в двадцать пять музыкантов, и танцевальная группа из двенадцати человек. В программе хора значилась войсковая песня «Казачий гимн Кубань» («Ты Кубань, ты наша Родина»), а также казачьи песни " На горе конопель", " Ой, зацвела рожь", " Щедрик-щедрик", " Засвистали казаченьки" и другие.

Все номера хора, оркестра и танцевальной группы казачьего ансамбля прошли жесткое военно-цензурное сито, прежде чем их услышали и увидели зрители. Представители германского командования и специально выписанный для надзора за сферой культуры народов Северного Кавказа профессор Кельнского университета фон Ирмер, лично присутствовали на закрытом просмотре концерта кубанских казаков, высказали замечания, после чего хор «получил разрешение на обслуживание кубанского казачества и частей германской армии».

22 ноября 1942 года в краснодарском кинотеатре «Великан» состоялось первое выступление хора кубанских казаков. Концерт был открыт, сообщала газета «Кубань», войсковой песней «Казачий гимн Кубань». Затем были исполнены украинские и русские песни.

Значение войсковой песни, ее неизменную популярность у кубанцев подчеркивает и тот факт, что фактически еще в годы Великой Отечественной войны известный кубанский композитор Г. Плотниченко сделал обработку мелодии песни, а в победном 1945 г. включил ее в 7-ю часть своей сюиты «Возвращение», посвященной теме Победы и возвращения казака домой, на родную Кубань.

После Отечественной войны 1941-1945 гг. гимн в обработке кубанского композитора Г. Плотниченко зазвучал на празднике песни в июле 1949 года на стадионе «Динамо» в Краснодаре. Обработка его включила интонационные элементы походных казачьих, революционных, советских массовых песен.

Уже тогда гимн стал позывным сигналом краевого радио. Как писал А. Слепов, обновленный литературный текст песни и яркая вдохновенная музыка передавали патриотические чувства кубанцев послевоенной поры, их трудовое воодушевление, любовь к родной земле.

Песня «Ты Кубань, ты наша Родина» была исполнена хоровой капеллой под управлением А. Юрлова в сентябре 1968 года, когда отмечался пятидесятилетний юбилей композитора Г. Плотниченко, позднее записана на граммпластинке в Москве Всесоюзной фирмой «Мелодия».

24 марта 1995 г. Законодательное Собрание Краснодарского края приняло Закон «О символах Краснодарского края». Статья 16 гласила: «Гимном Краснодарского края является произведение на стихи полкового священника К. Образцова, положенное на народную музыку» (Информационный бюллетень Законодательного собрания Краснодарского края. - 1995. - № 3. - С. 7).

В текст была внесена единственная поправка: слово «турецкой» было заменено «заморской». Так в год своего 80-летнего юбилея песня «Ты Кубань, ты наша Родина» стала официальным гимном Краснодарского края.

Музыка песни стала очень популярной. Она исполняется духовыми оркестрами, звучит на официальных церемониях и праздничных концертах. Стихотворный размер гимна «Ты Кубань, ты ваша Родина» указывает на то, что в этой исповеди нет случайных слов. Мужская рифма подчеркивает специфическую особенность казачьего голоса, который придает скупое мужское начало неотъемлемому элементу всякой исповеди - покаянию. Самые глубинные чаяния казака-воина находят здесь свое воплощение: любовь к Родине, вольность, служение на благо отечества, память заветов прошлого и слава не утратившего чести воинства.

Повесть начинается с молитвенного обращения казачества к своей Родине:

Ты Кубань, ты наша Родина,

Вековой наш богатырь!

Многоводная, раздольная,

Разлилась ты вдаль и вширь.

Примечательно то, что автор обращается к своей Родине на «ты». Это не грубость. Родина для казака в буквальном смысле всегда была частью его самого, и как к самому себе немыслимо обращаться на «вы», так и немыслимо было обратиться на «вы» к своей Родине.

Характерно, что представление о Родине, как земле, на которой ты родился, в заключительных словах первой строфы уступает место образу водной стихии. Предки кубанцев еще в Запорожской Сечи охотно селились «на водах» - многочисленных островах днепровских разливов.

Река Кубань в песне - это не столько конкретное географическое понятие, сколько обобщенное, нравственное. Куда бы не забросила судьба кубанского казака, его связь с Родиной всегда была прочной - сыновней.

Из далеких стран полуденных,

Из заморской стороны

Бьем челом тебе, родимая,

Твои верные сыны.

Глубокий смысл гимна можно подтвердить и словами автора его стихов о. К. Образцова: «…Любит песню наш казак. Он в ней отдыхает, набирается новых сил. Она утешает его, веселит и учит, поднимает над всеми невзгодами и лишениями. Вот и теперь. Сижу в палатке и вслушиваюсь в эти своеобразные переливы казачьих песен. Какая ведь непогода, и чего только мы не пережили за эти недавние походы! Но невольно отдаешься настроению этих песен, невольно чувствуешь, что в них поет сама душа нашего казака, могучая и широкая, братски нежная и вместе с тем суровая, страстно любящая родину и всегда готовая на подвиг ради нее. Гремит и рыдает казачья песня. «Бойцы поминают минувшие дни...» Поминают свой отчий кров, свои станицы; свою ненаглядную родимую Кубань... И не насытится их сердце, поминая ее заветное, священное для них имя... И кажется им, что это она, вековой их богатырь — наследие их славных дедов и отцов — около них катит свои могучие струи, а не этот чуждый им, хотя и библейский Евфрат!..». Осознание себя членом большой семьи - казачества, где есть «мать» - «степь широкая», «река раздольная», есть «отец» - «батько атаман», предполает и братское отношение друг к другу. Неизменным идеалом казачьего братства является доблесть, доступная лишь немногим героям. Все остальные должны равняться на них. Это - равенство в достоинствах и никогда - в недостатках:

О тебе здесь вспоминаючи

Песню дружно мы поем.

Про твои станицы вольные.

Про родной отцовский дом.

Стержневое словосочетание третьей строфы «станицы вольные» указывает на то, что казачья вольность была гарантирована особыми, самобытными формами общежития:

О тебе здесь вспоминаючи.

Как о матери родной,

На врага, на басурманина,

Мы идем на смертный бой.

Отношение казака к основному делу своей жизни - воинской службе - яснее всего выражается уточняющим противопоставлением: не служба, а служение:

О тебе здесь вспоминаючи.

За тебя ль не постоять,

За твою ли славу старую

Жизнь свою ли не отдать.

Троекратный рефрен «О тебе здесь вспоминаючи», с которого начинаются 3, 4 и 5-я строфы исповеди, заставляет нас задуматься о значении памяти в казачьей жизни. Славяне всегда тяготели к заветам прошлого. Если в западном обществе случались смуты, то в большинстве своем оттого, что старому выражалось недоверие. В России, наоборот, такая ситуация в большинстве своем возникала от недоверия к новому.

Календарный день для казака начинался не с настоящего утра, а со вчерашнего вечера. В связи с этим прошлое никогда не ощущалось как нечто ушедшее, несуществующее, а всегда как начало, гость настоящего, причем лучшая его часть:

Мы как дань свою покорную.

От прославленных знамен

Шлем тебе, Кубань родимая.

До сырой земли поклон.

Исповедание казачьего «символа веры» завершается актом торжественного приношения. Ровная поверхность кубанской степи мыслится как алтарь, на который возлагается самое дорогое, что есть у казака - доброе имя. Умолкают последние звуки песни. Во всех кубанских войсковых частях поющие, будь то высшие чины в офицерском собрании, рядовые казаки в своем кругу или даже служилые товарищи-черкесы, при словах последнего двустишия:

Шлем тебе, Кубань родимая,

До сырой земли поклон

обязательно снимали папахи и кланялись.

Так завершалось пение.

В. Захарченко, сделавший свою нотную обработку песни, считает, что это - одна из самых популярных народных песен на Кубани, она часто исполняется по краевому радио различными самодеятельными хоровыми коллективами, а также Государственным Кубанским казачьим хором. Слова и мелодия песни звучат подобно могучему гимну, - писал И. Варавва.

Предыдущая 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 151617 18 19 Следующая