Лекция 7. Современные проблемы русской культуры.

В последние полтора десятилетия ХХ века происходит реорганизация всех областей социокультурной жизни России, меняются складывавшиеся десятилетиями традиции, верования, идеологии и жизненные стили, трансформируются структуры престижа, складываются особые идеологические элиты, старые идентификационные модели уступают место новым, позволяя нашим современникам находить собственные позиции в культуре. На первый взгляд все это производит впечатление хаоса, вызывает по большей части критические и негативные оценки людей, воспитанных в системе ценностных координат предшествующей эпохи. Но при пристальном и целостном рассмотрении ситуации выявляются определенные закономерности происходящих процессов. Прежде всего, речь идет о существенном преобразовании всей культуры человечества, в котором одновременно реализуются как тенденции к глобализации, информационно-коммуникативной целостности, осуществляющейся на базе новых информационных технологий, так и тенденции к локализации, предполагающей в силу общемирового кризиса системы государственности формирование сообществ нового типа, ориентированных на внутреннюю целостность и представляющих собой сравнительно небольшие по отношению к нациям сообщества: этнические, социальные, профессиональные, досуговые и т.д. Кроме того, данные новые типы сообществ предполагают и новые принципы формирования собственных границ, характеризующиеся «гибкостью» и подвижностью. Это, безусловно, существенно влияет на характер современной культуры, которая может быть охарактеризована как полистильная, поскольку ориентирована по отношению к различным системам ценностных координат, устанавливающихся в рамках локальных социокультурных групп. Так, в культурных практиках советского периода мы отчетливо наблюдаем стремление к формированию единой нации и нового «советского» человека, чему способствует идеологизированная и отчетливая ценностная система «строителя коммунизма». Современное российское общество в этом плане разобщено, поскольку представляет собой множество групп, ориентированных на специфические групповые цели. Поэтому мы и наблюдаем разнообразие даже в позициях так называемых «элит» —небольших групп, презентующих высокие ценностные стандарты различных коллективов: художественная элита, научная элита, политическая элита и т.д. Более того, даже если мы возьмем художественную или научную среду — и внутри нее отнюдь не будет наблюдаться единообразия, а представители одних групп будут противостоять представителям других. Например, отчетливо это можно наблюдать в среде музыкантов, где представители «рок-культуры» будут противостоять «попсе» и т.д. Это приводит зачастую к обособленности и специализированности деятельности тех или иных сообществ.

Выстроенная в советское время иерархическая структура культурной деятельности сегодня становится все менее действенной. Так, существующее Министерство культуры продолжает функционировать, но его влияние на процессы, происходящие в современном культурном пространстве, оказывается минимальным, поскольку даже вопросы финансирования все чаще решаются в рамках новых, часто коммерческих, схем, а также грантовых структур, формируемых различными фондами, как отечественными, так и зарубежными. Это приводит к двойственности ситуации. С одной стороны, деятели культуры оказываются свободны от идеолого-политических норм, с другой стороны, вынуждены ориентироваться на коммерческие интересы, что приводит к упадку ряда культурных сфер. Это, например, сказывается на торможении в развитии фундаментальной науки, влияет на отток перспективных специалистов в другие страны и т.д. Одновременно это приводит и к так называемому «расширению границ», понимаемому как в буквальном, географическом, так и в переносном смысле слова. Отсутствие отчетливой культурной иерархии позволяет модернизировать и трансформировать культурное пространство, сообразуясь с требованиями времени. Кроме того, происходит обмен как между национально-этническими порядками, так и во взаимодействии между различными сферами культуры: наукой, искусством, образованием и т.д.

В ходе потрясений, которые произошли в общественной жизни в последние десятилетия, постепенно в искусстве сформировалась новая идеолого-мифологическая практика «гламура», в которой ключевыми принципами выступает ориентация на успешность, прежде всего, финансовую, а также формирующийся культ сверхреального по своей «выстроенности» тела, которое «созидается» как новое произведение искусства и следует новому канону. Этот канон включает в себя ориентацию на «здоровый образ жизни», для которого характерна апелляция к «вечной молодости» и отточенность физических показателей, а также одновременность подчеркивания половой идентичности при использовании стандарта «унисекс». Образы «гламурной» культуры предполагают презентационную привлекательность телесного образа, рассматриваемого в качестве рекламируемого «товара», поскольку в идеологическом плане данная практика представляет собой модель, характерную для общества потребления.

Иным образом происходит формирование «высокой» культуры, в которой наоборот формальные принципы зачастую подавляются интеллектуально-интерпретативными построениями. Такие культурные явления предполагают «посвященность» зрителя, который за примитивным изображением в состоянии выявить сложный духовный смысл. В отдельных случаях «форма» таких произведений вообще может отсутствовать, что проявляется, например, в музыке тишины. Тенденции к деформализации в мировом искусстве проявились давно, скажем, можно назвать произведение Джона Кейджа «4’33”», появившееся в 1952 году и ставшее первым музыкальным перформансом тишины. В живописи примеры относятся к еще более раннему периоду, в их числе, например, не возможно не упомянуть «Черный квадрат» К. Малевича, появившийся в 1915 году. Но в современном искусстве, в том числе и отечественном, данные тенденции нарастают, а количество одновременно разворачивающихся перформансов непрерывно множится буквально во всех видах искусства.

Также в искусстве появляются и маргинальные течения, которые являются в достаточной мере самостоятельными и, по большей части, являются протестными по отношению к двум ранее выделенным нами тенденциям. Как правило, вокруг таких явлений искусства формируется среда их ценителей, образующих отдельные субкультурные группы, что особенно отчетливо проявляется по отношению к новым музыкальным направлениям. В таких культурных явлениях происходит интересное сочетание художественных и повседневных практик, поскольку эстетические пристрастия представителей подобных групп распространяются на стилистику их жизни, как, например, это происходит в субкультуре «готов».

Новые стили и формы в искусстве приходят к нам буквально отовсюду: с Запада и Востока, из разных временных слоев — недавнего прошлого и глубокой древности. Происходит формирование и принципиально новых культурных явлений, порождаемых практикой информационного техногенного общества, как, например, сообщества «киборгов».

Современная культура носит интегративный характер, что позволяет одновременно в одном пространстве присутствовать различным в стилистическом выражении тенденциям. Интересной тенденцией, например, становится стремление к реконструированию и инсценированию исторических или псевдоисторических традиций и сюжетов.

Сложно давать оценку тем процессам и явлениям, которые разворачиваются на наших глазах. Стоит отметить только то, что в любом случае речь идет о культурном становлении общества, что, безусловно, имеет свой позитивный смысл, хотя не исключает и ряда критических оценок.

Предыдущая 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 121314 Следующая